Глава 22
Мартышка сдала меня с той же легкостью и непринужденностью, как и предупредила. Пискнула, крякнула и побежала к дереву, на котором сидел неожиданный разведчик. Парень, а на вид ему было не больше двадцати, обернулся и, завидя меня, соскочил с дерева. Бесшумно, по-кошачьи плавно и быстро, я и моргнуть-то не успел, а он уже стоял передо мной.
Руки подняты, ладони раскрыты и повернуты в мою сторону, на татуированном лице застыла улыбка. Одет, как и все предыдущие, кого я встречал из этой тусовки, просто — холщовая безрукавка и свободные штаны, на руках фенечки и кожаные браслеты, болтается несколько колокольчиков, но сейчас перевязаны лоскутками. Единственное отличие, не считая форм и видов татуировок, в обуви. На босу ногу парень надел классические и довольно новые «Конверсы». Татуировок много, ото лба до щиколоток, картинки другие, но стиль такой же. Из оружия на виду только острая палка из темного дерева, похожая на увеличенное в масштабе шило (большая рукоятка и тонкое длинное острие).
— Мы с тобой одной крови — ты и я! — я не стал заморачиваться, тоже поднял руки в знак добрых намерений и поприветствовал его по-русски цитатой из детства. Если и этот молчун или немой, то какая разница.
Но он ответил. Кивнул и, сильно коверкая английские слова, выдал фразу, поставившую меня в тупик. Понял все и цитату мне вернул или действительно куда-то зовет.
— Надо идти на север, — парень показал рукой вглубь джунглей, повернулся и пошел туда же. Увидел, что я не иду, остановился и поманил меня рукой, — Гоу, гоу, френд.
— Окей, мы принимаем бой, — я посмотрел, куда делась мартышка, надо будет имя ей дать, а потом, если увяжется, Катьке подарю, она всегда щенка хотела.
Шли мы быстро, хотя сначала в сгущающихся сумерках никак не мог заставить себя расслабиться. То тень сформируется в причудливую фигуру монстра, то живность какая-то пробежит. А когда понял, что идем мы уже больше часа, и при этом не встретили ни одной живой души, как и мертвой, иначе посмотрел на своего проводника. Мы петляли, пару раз останавливались, и он знаками призывал к тишине, потом опять петляли. Я даже решил, что хочет запутать меня, но нет — просто вел каким-то своим внутренним чутьем, обходя любую мертвячью опасность.
Сомнений, что меня куда-то заведут, не было ни малейших, а вот надежда, наконец узнать, кто это такие и что им нужно от «глобалов» присутствовала. А им явно нужно, раз уже вторую точку пасут. Так что концепт: враг моего врага — мой друг, обнадеживал и давал надежду обзавестись столь полезной татуировкой.
Несколько раз я пытался с ним заговорить, мол, кто такой, куда идем, но в ответ только «гоу да гоу, только не шуми, дойдем, там все и узнаешь».
Когда проводник, наконец, остановился и стал звонко кудахтать по сторонам, изображая какую-то птицу, окончательно стемнело. А я уже порядком продрог. Мартышка забралась мне за спину, пристроилась на сумке и уснула. Не видел, но слышал довольное сопение.
Куда мы дошли, было непонятно. Как был сплошной лес с кустами, так и остался, только заросли становились все выше, рисуя в темноте многоруких монстров в воображении. Через пару минут нам ответили — такой же резкий крик, будто Лепс попугая душит.
В непроходимых на первый взгляд зарослях открылся проем примерно мне по пояс. Проводник полез первый, я за ним. Метров десять пробирались на карачках, царапая голую спину. Я последний раз так еще совсем мелким пацаном на даче в кустах малины шарился. Вышли на поляну с огромным деревом, я сначала в темноте подумал, что в стену уперлись. А нет, всего лишь секвойя и еще не самая крупная, что уже попадались на пути по заповеднику.
— Ну, что? Потяни детка за веревочку, дверка и откроется? — обратился я скорее к себе, а не проводнику, который уже нырнул куда-то в корни и скрылся в очередном темном проеме.
Взял мартышку в руки и пошел за ним в широкий и, как оказалось, удобный лаз. Ступеньки, вырытые в земле, были усилены ровными ветками, а спустившись где-то на метр, снизу стал пробиваться свет.
В чем-то похожем я уже был. Такой же туннель, как под старым зданием колледжа, только стены чистые и факелы в наличии, да еще и каждый второй зажжен. Нас встречали.
Первым, хорошо видимый под светом факела, стоял чернокожий дед, улыбался и полностью ломал мне шаблон местных колдунов.
Дед казался пришельцем из той уже совсем далекой жизни. Той самой, где люди каждый день выкладывают селфи и модные луки. Кичатся стилем, богатством и радостью жизни. Я не знаток особо брендов, не могу с одного взгляда определить сколько стоят часы на руке, но вот дед производил впечатление, будто он такое может.
Этакий чернокожий стареющий хипстер, недавно вышедший на пенсию. Аккуратная седая борода, синий джемпер в белую полоску, из-под которого торчит синий же воротничок рубашки, бежевые брюки. На голове вместо косичек с колокольчиками — очки в толстой оправе и вязанная шапочка, сдвинутая на затылок. Руки держит в карманах, светя явно недешевыми котлами на запястье.
И тем более контрастно на его фоне смотрелся второй абориген, выглядывающий у него из-за плеча. Тот самый бедолага, которого я вытащил из ящика в застенках Альберта.
Я молчал. Хер его знает, как у хипстеров принято здороваться, явно же не «вечер в хату»? Поэтому начал дед. Вынул руки из карманов и развел их в приветственном жесте.
— Вы же говорите по-русски, если я не ошибаюсь? — голос с приятным тембром, звучит тепло и с едва различимым акцентом.
— Верно, а вы, простите, вот вы все… — я ткнул пальцев в стоящих передо мной, в проводника за спиной и еще неопределенно помахал, указывая, то на стены, то на потолок, — Кто?
— Простите, не с того начал, — дед еще шире растянул улыбку, демонстрируя идеально ровные белые зубы. — Зовите меня Дедушка Лу. Я рад приветствовать вас, в…назовем это — временным посольством города Хемабу.
— Очень приятно, конечно, но первый раз слышу. Я бы погуглил, чтобы не быть невеждой, но у вас здесь связь не ловит.
— О, не трудитесь, все равно ничего не найдете. Или найдете, но не то. Хемабу — тайный город, хоть и является центром колдовской силы всей Западной Африки.
— А вы значит колдун? — я понял, что начинаю раздражаться, эта напускная вежливость, которая вот ни разу не проясняла ситуацию, — А где бубен, череп курицы, травки или как там у вас принято? Парень за вашей спиной и то больше на колдуна смахивает.
Звонкий смех дедушки Лу эхом разнесся по тоннелю. Проводник с парнем, явно непонимающие по-русски смотрели то на меня, то на него, с явным удивлением.
— Двадцать первый век на дворе, мы уже давно отказались от куриц. И понимаем, что вокруг наших пещер целый огромный мир, с которым можно и нужно вести дела. Считайте меня пиар-менеджером или послом нашей общины. И могу ли я все-таки узнать ваше имя?
— Меня зовут Андрей, это я так, чтобы не показаться невежливым. А в остальном давайте без этой всей херни, вы просто расскажете мне кто вы и зачем я здесь?
Дед совсем по-старчески вздохнул, поминая всю молодежь дурным словом, поманил меня рукой, мол, по дороге расскажу и повел по тоннелю.
Долго говорил. Не получалось у него избегать витиеватых отступлений, а, может, просто соскучился по практике языка. Мы уже прошли в какую-то пещеру, обустроенную под вполне приемлемую жизнь. Длинный стол, очаг с едва заметным дымком, уходящим в отверстие на потолке. Вдоль стен низкие тростниковые хижины, по размеру сравнимые с одноместной палаткой.
В пещере были люди, еще пятеро типовых папуасов разной степени дряхлости, все в татушках и колокольчиках. Вот эти уже вполне выглядели, как туземные колдуны. Но на меня с дедушкой Лу даже не посмотрели.
Из того, что я понял — они действительно считали себя не только колдунами, но и охотниками на демонов. Вроде как камаджоры, но обособленные. То есть каждый охотник на демонов был камаджором, но не каждый камаджор был охотником.
Эти были. И вели свою историю уже несколько тысяч лет, из поколения в поколение передавая тайные ритуалы, рецепты трав и особого состава, которым били себе татуировки. Мне, к слову, набить татуху дед отказался, сославшись на то, что помру и не выдержу. Только те, кто с детства по чуть-чуть бьет, по сути вырабатывает иммунитет к побочке, со временем воспринимая только полезные свойства.
Главная тайна и дело всей жизни у общины была борьба с абсолютным первоначальным злом — демонами Джуджу.
По-любому дедушка Лу нагонял пафоса, чередуя древние легенды и вполне понятные объяснения, но картинка складывалась четкая. Ожившие мертвецы и их мутировавшие собраться по версии охотников на демонов и были теми самыми Джуджу. А славные предки дедушки Лу боролись с ними с начала времен, а в итоге победили и с помощью магического камня смогли запечатать в глубокой пещере. Из которой они давеча и вырвались.
Я в основном слушал, лишь изредка пытаясь спорить, приводя, как мне казалось, здравые аргументы. Но все эти споры заканчивались примерно по одному сценарию:
— Современная наука предполагает, что дело не в мистике и не в демонах, а в грибе-паразите, который оплетает все внутренние органы жертвы, мутирует и контролирует каждый уголок его организма?
— Демон не был бы демоном, если бы не мог принимать нужные ему формы…
— Опять же есть данные, что первые зараженные подхватили паразита в алмазной шахте.
— Ну да, а что не так? Я же так и сказал, они просто прорыли шахту до пещеры предков и нашли тот самый камень, которым было запечатано зло…
И все в таком духе. И действительно все вполне логично звучало, просто в его версии магический камень и демоны, а в моей — алмаз «Львиное сердце», найденный «глобалами» и грибы-паразиты. Дополнительным фактом могло являться только то, что сколько-то тысяч лет назад предки Лу уже пережили эпидемию и смогли с ней справиться. Тут уже это никак не проверить, может вообще легенда, а может, там в зародыше пресекли, не дав за пределы мелкой деревни заразе выбраться.