Но с перестройкой и последующим ростом столичной промышленности все изменилось. Либерализация экономики привела к тому, что все забыли об экологии. Когда же столичные власти решили очистить столицу от мусора, коммерсанты просто-напросто перенесли свалки подальше от города. Более подходящих мест, чем готовые полигоны возле небольших городов, найти было трудно. Только мало кого заботило, что они не рассчитаны на такие объемы.
И теперь…»
— Ну па-ап… совсем чуть-чуть, я знаю новую игру! — Саша не унималась, а у него в голове крутилась чертова концовка: «и теперь…»
Что — «и теперь»? А ничего. И теперь все будет по-старому, а может быть, даже еще хуже, дорогие граждане. Потому что у нашего маленького города нет ни денег, ни власти что-то изменить. И ваш голос, которого, впрочем, нет (есть обращения пары-тройки неравнодушных граждан и все), никто не услышит. Безумный, пробирающий насквозь, выворачивающий наизнанку норд-ост не оставил вам шанса. И черная вода, эта липкая вонючая слизь, течет через сердце города, незаметно отравляя и умерщвляя его обитателей.
Вот что он должен написать. Да. Это было бы честно. Серебристая змея на его перстне сверкнула красными глазками.
— Только одну маленькую-премаленькую минуточку, всего одна игра… — молила Саша, стоя у левого локтя.
Андрей всматривался в экран. Сзади прошла жена, он почувствовал ее недовольство — по спине скользнул взгляд. Ничего не сказала, скрылась на кухне с журналом в руке. Боковым зрением Андрей заметил пастуха и овец на обложке.
— Сейчас, дорогая… вот-вот, допишу предложение…
Разве кто-то хочет знать правду? Кому она нужна? Редактору? Очень вряд ли. Лезнеру нужны просмотры, лайки, репосты. Чтобы на портале продавалась реклама. Конечно, иной раз правда продается лучше лжи или полуправды. Ложь — это слишком примитивно. Любую информацию можно вывернуть так, как того требует ситуация. Лезнер негласно сотрудничал и с администрацией, и с силовиками — они поставляли ему информацию в обмен на лояльность. Городской портал в эпоху угасанию бумажных СМИ, радио и телевидения постепенно набрал такой вес, что поневоле власти пришлось пойти на сотрудничество — собственные электронные СМИ вяло болтались в конце списка посещаемых ресурсов.
«Проблема есть и ее нужно решать. Одним криком делу не поможешь», — набрал Андрей. «Нужны взвешенные решения городских властей, коммерсантов, эксплуатирующих мусорный полигон, а также экологических органов».
Да. Взвешенные действия на похоронах. Это как раз то, что нужно. Осторожнее, не трясите гроб слишком сильно, покойник может ушибиться, вы делаете ему больно.
— Ну па-а-поч-ка! Давай поиграем! Ты уже написал все, что нужно, хватит уже…
Жена выглянула из-за косяка двери.
— Поиграй уже с ребенком, сидишь, ничего не делаешь! Целыми сутками на работе пропадаешь, приходишь и дома побыть не можешь, снова в свой компьютер! — она говорила отрывисто, кидая фразы наотмашь.
Андрей подавил раздражение. Он работал день и ночь не потому что ему это нравилось, ему хотелось переселиться в новый дом, купить новую машину, съездить, в конце концов, в отпуск… но вечно ни на что не хватало.
— Ну давай! — сказал он Саше, улыбаясь. — Что за игра?
— Очень простая игра! — Саша запрыгала на одной ноге, довольная, что, наконец, папа освободился. — Ты загадываешь цифру, а я ее называю. От одного до десяти. В садике я у всех угадала, — похвасталась она. — Даже Зоя Викторовна три раза загадывала, и я угадала!
Андрей скорчил забавную рожицу.
— Да ты у меня маленькая угадальщица! Ладно… сейчас, дай подумать… — он свел брови, наморщил лоб. — Есть! Есть, я загадал.
— От одного до десяти?
— Точно.
Саша прикрыла глаза ладошками. Ее смешные косички, перетянутые красивыми розовыми бантами, лежали на худеньких плечах.
Она покрутилась у стола, приоткрыла один глаз. Свет от лампы на столе отразился в ее зрачке — туго скрученная вольфрамовая спиралька, яркая до невозможности — Андрей уловил эту вспышку, прежде чем она закрыла глаз рукой.
— Папа! — воскликнула она. — Ты играешь не по правилам!
Андрей смутился.
— Я еще не знаю этого числа! Ты же сказал, от одного до десяти, больше мы не проходили!
Он загадал тринадцать, свое любимое число. В конце концов, какая разница, что загадывать, ребенку всегда можно подыграть, чтобы она не разочаровалась, и игра была в радость.
— Тебя же попросили! — Жена снова выглянула из-за стенки.
Андрей отмахнулся.
— Да я же… Ладно, Саша, прости, это я случайно. Голова занята статьей, и я просто автоматически загадал свое любимое число.
— Любимое-прелюбимое?
— Да.
— А там есть один как палочка?
Андрей почувствовал, как мурашки пробежали по спине.
— Д…да. Есть такое. Давай я сейчас по правилам загадаю.
Она сжала кисти в маленькие кулачки.
— А еще… а еще там было как… — она напряглась и лицо ее, довольное и счастливое вдруг напряглось: — как змея? Папа…
Андрей взглянул на свой перстень, глаза змеи пылали.
— Ты… откуда ты знаешь? Это цифра три, все верно!
Саша оторвала кулачки от лица — в широко распахнутых глазах, обрамленных густыми ресницами, стояли слезы.
— Ты моя маленькая, — притянул ее к себе Андрей. — Это никакая не змея, а цифра три. И вместе они образуют любимое папино число — тринадцать. Вот, посмотри, — он написал на чистом листе цифру тринадцать. Видишь, это не змея. Это просто цифра.
Саша кивнула.
— Но… там… — она кивнула в пустоту, — там была змея. Я точно видела.
— Нет. Просто цифра. Не бойся. — Андрей успокоил дочку. — Как же у тебя так получается? Не расскажешь?
— А… — сказала она. — Это очень просто. Любой так может, пока… не забудет. Хочешь научу?
— Научишь меня угадывать цифры?
Из кухни вышла жена с тряпкой в руках.
— Чем они там в саду занимаются, ты отводишь ее каждое утро, спроси — чему их там учат, за что мы деньги платим.
— Это я сама, мамочка. Нас этому не учат. Я сама придумала эту игру, — Саша испугалась, что Зое Викторовне перепадет из-за нее.
— А мне нравится твоя игра, — сказал Андрей. — Развивает воображение и интуицию.
— Только я ничего так и не смогла угадать, — отрезала жена.
— Потому что, мамочка, ты не туда смотрела. Я тебе сказала смотреть на экран, — Саша показала куда-то внутрь головы, — и когда надо угадать, ты раздвигаешь шторы, как в кино перед мультиком и на экране видишь цифру. Все очень просто.
— Нет у меня никакого экрана, — сказала Оксана. — И штор тоже нет. Не выдумывай ерунды.
Андрей закрыл глаза и тут же увидел этот экран. Огромный широкоугольный, из одного конца в другой — он был задернут черным полотнищем со складками, а перед ним стояли ряды кресел, обтянутых красной обивкой. Кинотеатр был пуст, не считая одного человека, сидевшего в первом ряду. В темноте Андрей не мог разглядеть, кто это, как ни старался. Только седые волосы спадали на плечи — тусклый свет серебрился в их благородном переливе.
Андрей смотрел на экран. В зале было холодно, очень холодно. Он дыхнул и пар вырвался из его рта.
— Ты готов? — услышал он далекий голос из динамиков.
— Да, — сказал он.
Прозвенело три звонка, один за одним — звонкие, но далекие, они означали начало спектакля. Старик в первом ряду положил ногу на ногу и уставился на экран.
После звонка лампочки над экраном медленно потухли, шторы, дернувшись, начали медленно разъезжаться в стороны.
Загорелся луч проектора — и он увидел цифры. Поначалу они мелькали с такой скоростью, что было совершенно не понять, что они означают. Разный шрифт, толщина, они перекрывали друг друга, прыгали, загорались и затухали, наслаивались друг на друга, но постепенно чехарда на экране замедлилась, и он стал различать отдельные знаки. В голове гудело. Кажется, прошло часа два или три. Он устал следить за мельтешением и, когда его терпение было на исходе, на экране появилась одна единственная цифра, черная на белом фоне, который казался снегом. Впрочем, так оно и было — метель оседала на краях цифры и очень скоро ее невозможно было разобрать, она исчезла, погребенная гигантским сугробом.
Старик три раза похлопал, поднялся и вышел через переднюю дверь. Андрей так и не увидел его лица, лишь седая белая борода развевалась на сквозняке.
— Па-ап! Ты видел? Ну скажи, у тебя получилось? Эй! — Саша тормошила его за рукав. — Угадал?
Андрей медленно открыл глаза. У него кружилась голова, а лицо было таким холодным, словно он только что вернулся с мороза.
— Эта цифра ноль. Как О. Колечко. Пустота. Ничто.
Саша отступила на шаг, а потом вдруг отчаянно захлопала в ладоши.
— Ну во-от! Видишь! Это же просто, а мама нам не верила! Скажи, это просто, пап? На экране? Правда, ты видел ее на экране?
— Да, Сашенька. Все, как ты сказала. Огромный экран и огромная цифра.
— А ты видел там шарик? Там летал шарик, ты его видел?
Андрей поежился.
— Да, — сказал он. — И шарик тоже там был. Кажется…
— …розовый!
— Точно!
Она звонко засмеялась.
— Это просто, это просто!
Оксана зашла в комнату, в ее руках замер открытый журнал.
— Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это… — продекламировала она. — И ты еще потакаешь. Придумали тоже мне экран. Потом воспитатель жалуется, что у детей неврозы, они слишком впечатлительные. Синдром дефицита внимания и все такое. Саша, пора спать, вот папа как раз тебе почитает на ночь сказку. Нормальную детскую сказку, например, про пятачка или принцессу.
Когда Саша уже засыпала, она сквозь полудрему спросила:
— Папа, а ты правда видел цифру на экране?
— Да. Правда.
— А там… там в зале больше никого не было?
Она вдруг открыла глаза и посмотрела на Андрея ясным проникновенным взглядом, от которого ему стало не по себе.