Андрей покосился на профессора.
— Вы это называете плохими новостями?
— А что в них хорошего?
— Да это же, мать вашу, конец света! И мы уже стали его свидетелями, правда в уменьшенном масштабе. Шестьдесят дней забвения и полного мрака, словно и не было этих дней, как корова языком слизнула! Представьте, что начнется в мире, как поведут себя пилоты самолетов, военные, космонавты, да вообще… все! Этот ваш…
— Лукин.
— Да, Лукин, он хорошо подготовился, все продумал до мелочей и теперь, когда мы с вами сидим тут, скажите, — вы же, в конце концов ученый, не я, — что же нам делать? Как быть теперь?
— Нам? — профессор вытер тыльной стороной ладони лоб, впрочем кровь у него была везде и даже там, он только смешал ее с потом и стал похож на индейца, которого хорошенько отделала банда конкистадоров. — Боюсь, местоимение «нам» здесь неуместно. Это уже вышло за пределы нашей компетентности. Теперь надежда на ФСБ, управление по борьбе с терроризмом или как оно называется, другие спецслужбы… Мы уже вряд ли что-то можем сделать.
Он помолчал и продолжил:
— Вирус можно убить двумя путями. Либо противовирусными средствами, но как вы понимаете, они подходят только под определенные типы, либо… как сделал я — с помощью разряда тока. Группа зараженных людей уже выехала в город, я видел микроавтобусы, слышал приказы и шум моторов. К вечеру они будут в городе. Никаких вакцин для этого типа вируса не существует. Я уверен, он это предусмотрел. Второй способ, сами понимаете, сгодится только для сеансов единичного экзорцизма. Причем, есть большая вероятность, что вы поджаритесь как шаурма Али на местном рынке.
— Почему телефоны не работают?
— Он все вырубил. Перерезал центральный кабель.
— Неужели нет спутниковой связи? Вдруг что-то случиться, как подать сигнал? Это ведь целый институт, должны быть средства на экстренный случай.
— Есть командный пункт в бункере, в подвале. Там организована кабельная и спутниковая связь на случай ядерной или бактериологической катастрофы.
— Так что же вы молчите? Идем! Скорее!
Профессор кивнул, Андрей и Маша кинулись поднимать его за локти. Трошин застонал, почувствовав твердый пол под ногами, но устоял. Его тело и руки мелко дрожали, он кивнул на шкаф.
— Андрей… вас же Андрей зовут? Там у него была бутылка хорошего виски. Если вы плеснете мне стаканчик, уверен, это положительно скажется на моем самочувствии. Водой душу не обманешь.
— Я бы тоже не отказалась, — сказала Маша.
Андрей прошел к светлому шкафу со стеклянными дверцами, открыл его и обнаружил на верхней полке запечатанную бутылку с черной этикеткой «Jack Daniel’s».
— Оно, — одобрительно кивнул Трошин и глаза его блеснули.
Андрей налил два стаканчика наполовину.
— А вы? — спросил Трошин.
— Я пас, — он тут же вспомнил месяцы безумного пьяного бреда, когда его жизнь зависла между небом и землей, раем и адом, и довольно быстро дрейфовала в сторону последнего.
Через пятнадцать минут они стояли возле массивной двери подвала. Здесь было холодно, изо рта Андрея вырывался пар. Они с Машей были одеты в зимние лыжные костюмы, в отличие от Трошина, который через пару минут стал ощутимо замерзать.
Он потер ладони друг о друга, приложил палец к фотоэлементу.
Щелкнул замок. Андрей выдохнул. Слава богу, хоть что-то получается. Он дернул монолитную ручку, приваренную к двери — но безрезультатно. Дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Она даже не дрогнула.
— Что-то не так, — пробормотал Трошин, снова приложив палец к сканеру.
Внутри двери что-то клацнуло, теперь уже вдвоем они ухватились за ручку.
— Нет, — сказал Андрей. — Не идет. Наверное, как-то еще ее можно открыть. Вот здесь отверстие для ключа, видимо.
Трошин скептически цокнул языком.
— Теперь я понимаю, зачем он меня повел через подвал и расспрашивал про подземную лабораторию. Я ответил ему, что если со мной что-то случится, то работать в той лаборатории придется ему…
— Так он мог… — начала Маша.
— Да, он перепрограммировал доступ.
— Вот черт! — воскликнул Андрей. — Куда ни кинь, всюду тараканы! Он продумал абсолютно все. Неужели в здании не осталось ни одного человека? Там на стоянке я видел машины, может быть удасться завести какую-нибудь?
Трошин обвел их взглядом.
— Абсолютно уверен, что мои ключи в мусорном ведре, но попытаться можно.
— Но ведь что-то же должно сработать! — в сердцах сказала Маша.
— Не забывайте, он готовился к этому всю жизнь, — спокойно сказал профессор. — У него было время предусмотреть все. Кроме… кроме… — Трошин взялся за лоб, как будто боялся, что мысль, посетившая его, сейчас улетит.
— Что?! — не выдержал Андрей.
— Утренний инцидент. Именно из-за него я сейчас в институте, а не дома в теплой постели с женой, — тут ему живо представилась лежащая под столом в кабинете Золотова Вера Ильинична с обнаженной грудью, — или возле телевизора с книжкой, — спешно добавил он. — Вчера сразу после отбоя сбежал один член группы. Он пропал, вышел, просочился сквозь все посты охраны, прошел через проходную и скрылся. Меня вытащили из кровати в шесть утра звонком из ФСБ, пришлось ехать. Я, признаться, только сейчас понял, как ему это удалось. Его опознали как своего, все посты и охрана были заражены. Его беспрепятственно выпустили. Но раз он сбежал, есть надежда, что он не до конца потерял человеческий облик. Он ведь не просто так сбежал, что-то им двигало… Может быть, он понял…
— Но… у нас нет его телефона, — сказал Андрей. — У нас вообще нет никаких телефонов. Как мы с ним свяжемся?
Трошин опустил голову. Он смотрел на пол, где в пыли валялись желтоватые обрывки газет.
— Есть только один способ, — сказал он.
Внутри Андрея все похолодело. Маша отступила на шаг.
— Это то, о чем я подумал? — спросил Андрей через силу.
Трошин кивнул.
— Я видел в холодильнике вакцину. Кто-то из нас должен… — он умолк.
Маша покачала головой.
— Нет. Нет, нет. Я не могу. Я обещала сыну, что… вернусь.
Андрей стоял возле двери, держась за стальную ручку. Могильный холод от нее передавался всему телу — он словно примерз к ней. Волосы встали дыбом.
Похоже, это действительно был единственный вариант. Он почти не сомневался, что у автомобилей на стоянке проколоты шины или слит бензин.
На деле, когда они решили проверить это, оказалось, что вдобавок к спущенным колесам, у трех машин молотком или кувалдой вдребезги разбиты лобовые стекла и панели управления.
Трошин, который к тому времени тоже облачился в лыжный костюм, посмотрел в сторону первого корпуса. Окна его кабинета выходили прямо на стоянку и Золотов, если был жив, должен сейчас их видеть. Однако — никаких силуэтов или шевелений жалюзи. Серый административный корпус замер в снежном тумане. Ветер гулял меж зданий с гудящим воем — им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
— Возвращаемся, — прокричал Андрей, посмотрев в сторону проходной. Сосновый лес, возвышающийся сразу за каменным забором, был словно ненастоящим — из другого времени. Хотелось бросить все к чертям и ринуться туда, бежать до самого города, лишь бы не оставаться в смертоносной ловушке.
— Мы не сможем, — услышал он голос Трошина. — Сейчас стемнеет. Температура падает. А попутку здесь не поймаешь. Замерзнем на полпути. Или даже быстрее. — Он похлопал Андрея по плечу. — Идем.
Маша тоже смотрела в сторону проходной. Она даже сделала шаг, потом второй, Андрей поймал ее за руку, она начала вырываться.
— Пусти! Пусти меня, я туда больше не пойду, бога ради! Отпусти меня к сыну, не могу-у-у, я не могу больше тут находиться…
Он привлек ее к себе и прижал, поглаживая по спине.
Ее тело била крупная дрожь. По щекам текли слезы.
— Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. Ты попадешь к сыну, вот увидишь. Я тебе клянусь.
Она взглянула в его глаза.
— Честно? Ты честно мне обещаешь?
— Да, — ответил Андрей. — Помнишь, кто я? Я инопланетянин.
Она криво улыбнулась, вытерла перчаткой слезы.
Они повернулись и побрели за профессором, который едва волочил ноги.
Стоя в двух шагах от окна директорского кабинета, скрытый вертикальными полосками жалюзи, Золотов наблюдал за ними в узкую щель.
— Они возвращаются, — сказал он в пустоту.
Глава 36
31 октября 2014 года
Игорь Верба вытянул ноги. До окончания смены оставался час. Длинный, невыносимый час, когда пятница уже близится к завершению, а ты сидишь в рабочем кабинете и делаешь вид, что работаешь, и мысли давно уже в тепленьком местечке. Сначала можно заскочить в «Свободу», конечно же. Во-первых, это по пути, во-вторых, там лучший виски в их задрипанном городке. Стас возит его прямо из Москвы и можно не сомневаться, виски у него настоящий. В «Свободе» можно познакомиться с хорошенькой студенткой мединститута, обычно они там не упираются и не строят из себя недотрог. Всем понятно: свобода на то и свобода, чтобы делать то, что не запрещено уголовным кодексом.
На выходные Игорь хотел смотаться в Москву, прикупить кое-что из вещей, да и просто прошвырнуться по столичным злачным заведениям. Признаться, ему настолько опостылел этот город, что он искал любую возможность зацепиться в столице. Разумеется, на государственной службе, желательно где-нибудь в мэрии, можно в том же коммунальном хозяйстве, ниша знакомая, прибыльная и в чем-то даже интересная.
Игорь пошевелил пухлыми руками, выпрямился. Затекшая за день спина тихонько ныла. Сейчас бы массаж, подумал он, поглядывая за окно. Сильный снег мог спутать его планы. Месяц назад на областном семинаре работников ЖКХ он познакомился со столичным чиновником — они разговорились, тот оказался довольно серьезным человеком. После трех часов общения Игорь ощутил повышенное к себе внимание, и это ему льстило. А когда чиновник сделал ему предложение перейти под его опеку и занять вакантное место помощника, то и вовсе расправил крылья.