а грипп и ее пришлось поместить в карантин. — Он окинул взглядом комнату без окон, обитую каким-то странным блестящим материалом.
Андрей напряг все мышцы, жилка на лбу отчаянно пульсировала.
— Вам нельзя волноваться. Давайте лучше я сделаю укол и вы расслабитесь.
Игла вошла в руку. Почти сразу мозг заволокло влажной полупрозрачной дымкой.
— Он сопротивляется. Как? Как ему это удается? — расслышал Андрей знакомый голос.
— Теперь спешить некуда. Он в вашем распоряжении. Палата хорошо экранирована, так что дочь не сможет ему помочь. Делайте с ними, что хотите. — Дверь палаты чуть приоткрылась и в нее заглянул лысый мужчина с отчетливыми синюшными пятнами на лице. Андрей сразу не узнал его, но когда отпечаток лица проявился в угасающем сознании, он чуть не вскрикнул.
Это был Лукин.
Он вошел в палату. Вернее, возник в проеме, освещенный сзади ярким светом из коридора. Его лица Андрей почти не видел, оно было скрыто глубокой тенью, однако над головой блестел слегка размытый нимб. Когда же Андрею удалось сфокусироваться, он понял, что человек, замерший перед ним в дверном проеме совершенно лыс.
Лукин шагнул в палату. Удостоверившись, что Андрей еще в сознании, он запустил руку в карман куртки и достал оттуда мобильный телефон.
— Узнаешь? — спросил он скрипучим голосом, который было трудно узнать. По сравнению с живым, задорным, чуть насмешливым тоном, который услышали участники группы тестирования на первой лекции в НИИ, это была речь глубокого старика.
Несмотря на общую заторможенность, Андрей почувствовал неописуемый страх. Страх снова оказаться в парализующей власти черной бездны и теперь уже никогда из него не выбраться. Происшедшее с ним обрывками вспыхивало в раскаленном мозге, населенном яркими вспышками, голосами, криками, плачем и жутким, нестерпимым воем толпы.
Ла-мо-лек… Ло-титтен-лаха-абир ла-мо-лек! Ло-титтен-лаха-абир ла-мо-лек!
— Я знаю, что ты меня прекрасно слышишь и понимаешь. Я знаю, что ты сделал. Ты убил двух наших людей, но спустя некоторое время вновь оказался в той самой больнице, где уже когда-то бывал. Мне стоило большого труда перевести тебя сюда.
Он ткнул пальцем на экран телефона и повернул его лицом к Андрею.
— Смотри внимательно! От этого зависит твоя жизнь!
Андрей крутнул головой. Руки его были стянуты смирительной рубашкой на груди. Он взглянул на темный экран мобильного телефона и не смог ничего там разобрать. Какая-то тень, контуры…
— Сейчас поярче сделаю, — прохрипел Лукин. — Он поднял яркость и снова приблизил экран к лицу Андрея. — Так лучше?
Не сразу… совсем не сразу Андрей понял, что это. Окно, вертикальные жалюзи, система жизнеобеспечения, кровать с белой простыней, одеяло и… совершенно белое, словно напудренное лицо в изголовье.
Он содрогнулся.
— Сволочи! Гады! Что?! Что вы с ней сделали? Откуда это у вас?
— Этот телефон нашли в твоей куртке. Это ты снимал?
Андрей не мог сконцентрироваться. Пелена перед глазами сгущалась, делалась плотнее. Он задергал ногами, но и они были плотно связаны.
— Я?! Я ее даже не видел! Ее украли! Вы ее украли и…
Лукин покачал головой.
— Смотри внимательнее! — он отмотал на следующее фото.
Андрей с трудом заставил себя взглянуть на экран.
Расплывчатая из-за темноты фотография была плохого качества, снята под углом, будто снимающий боялся или вовсе сделал кадр случайно. Ему пришлось повернуть голову, чтобы понять происходящее. Кадр был сделан от окна, там, где Андрей и поймал врасплох Петю. Без сомнений, это была палата Саши. На фотографии он видел огромную черную тень, утыканную блестящими точками, которые можно было принять за фотографический шум или… дыры в простреленном автоматной очередью человеке. Но это было ни то, ни другое. На руках тени была девочка, Андрей ясно видел ее макушку с левой стороны и ножки с правой. Лицо человека было наполовину повернуто к снимающему, глаза чуть прищурены, в них застыла свирепая решимость, даже одержимость, слепая ярость, которую Андрей видел только у одного человека в городе.
— Ты знаешь, кто это? — повторил вопрос Лукин. — Отвечай. — Он убрал телефон и в его правой руке появился шприц. — Мне нужна фамилия. Имя. Что угодно. И ты мне все расскажешь. Времени у нас полно.
Это Черный Демон, подумал Андрей. Это он. Предводитель банды байкеров, с которыми никто не связывался, даже менты. Это его косуха, на спине которой из заклепок был выбит символ треугольника с крестом, руна ордена зловещих мстителей, так объяснил ему Стас, когда Андрей спросил про жуткого парня с изуродованным лицом. Значит… он вынес Сашу. Но почему тогда Петя…
— Я вижу, ты его знаешь, — едва заметно улыбнулся Лукин. — Что ж, тогда приступим. Мне нужна девочка. И ты скажешь, где ее искать. Ты все расскажешь про этого парня, хочешь ты этого или нет. К сожалению, ты просто человек. Особенный, но все же обычный. Левой рукой он освободил грудь Андрея, взглянул на шприц безразличным взглядом и точным движением всадил иглу прямо в сердце.
— Через несколько секунд концентрированный раствор модифицированного вируса потечет по твоим сосудам. Мне даже не нужно ничего будет спрашивать. Ты уже знаешь, как это происходит, не так ли? Ты обманул меня, усыпил мою бдительность. Ты сорвал все мои планы! — вдруг закричал до сих пор остававшийся невозмутимым Лукин. — Из-за тебя я вынужден торчать в этом прибежище юродивых! — Окинув слезящимся взглядом палату, он брезгливо сморщился. — В город вошли внутренние войска, но они понятия не имеют, с чем столкнутся.
— Зачем она тебе? Она ребенок, зачем такому уроду как ты нужна маленькая девочка? Или ты из этих… которых так любят на зоне?
— Теперь уже все равно, твоя ярость тебе не поможет. Кричи, ругайся, захлебывайся, через пару минут я все узнаю. Поэтому могу тебе сказать. Она может контролировать вирус, она каким-то образом им руководит и направляет. Она не марионетка, она может им повелевать! Тогда как я, его создатель, всего лишь пешка! Я не знаю, что буду помнить или делать через пять минут. Я хочу забрать у нее эту силу. Хочу понять, как она это делает! И ты скажешь, ты все мне скажешь… Этот чертов музыкант, это ведь она его разбудила, она провела через все посты охраны, она стерла записи руками службы безопасности. Чтобы спасти себя. Умная девочка, ничего не скажешь. И она быстро учится, правда до сих пор еще не до конца поняла, какой силой управляет.
Андрей почувствовал, что через несколько минут сгорит изнутри. Черная кипящая смола глухими толчками выбрасывалась сердцем и неслась в каждую клеточку его существа.
— Почему она не позвала меня? — прошептал он.
Лукин зловеще рассмеялся.
— Ты ведь здоров как бык, ничто тебя не берет. Симптомы начинают появляться, я увеличиваю дозу, а через день ты снова здоров. Он просто не могла до тебя достучаться. Так что, вини снова себя. Ты самый что ни на есть неудачник. Даже заболеть толком не можешь. Однако, концентрированного раствора вируса хватит, чтобы ты заговорил. Мне нужно просто имя этого человека в косухе. Кто он?
— Чтоб ты сдох, тварь, — Андрей уже едва шевелил языком. Через минуту лысый урод узнает все, что он хочет — от имени главаря байкеров до пин-кода к зарплатной карточке и пароля к Гуглу. Никаких пыток. Все добровольно.
Он закрыл глаза. Саша жива и это самое главное. Это все, что он хотел узнать. Больше ничего не имеет значения. Скорее всего, Стас каким-то образом узнал и попросил Пуха помочь. Может быть, это… Маша. Рассказывал ли он ей про бар? Когда? Память стала покидать его, он стремглав мчался вперед, а воспоминания рушились в пропасть прямо из-под пяток. Позади яростно лаяли зловещие псы, их челюсти лязгали совсем близко. Он поднял голову и увидел полусгоревшее здание кинотеатра. Огибая черные кусты, вдоль ручья змеились две пары следов. Чуть поодаль, на пригорке, там, где ручей заворачивал почти на девяносто градусов, среди тряпья и мусора он увидел стульчик на трех ногах, а возле него старую фотографию, из-за которой Оксана устроила Саше разнос, когда та умудрилась ее потерять в саду. Студийная фотография. Голубоглазая девчушка с вьющимися светлыми волосами, заколотыми грациозной стрекозой, мечтательно смотрит куда-то за горизонт. На ее губах легкая улыбка. Она как будто знает то, что не знают другие. Андрей понимает, что, если он свернет, чтобы подобрать фото, шансов добежать до кинотеатра у него не будет. Что здесь делает эта фотография, как она тут оказалась? — только и успевает он подумать. Он делает прыжок, цепляясь руками за оконный проем. Битое стекло, торчащее наружу острыми сверкающими краями, впивается в пальцы и ладони. Он не обращает внимания на резкую боль, подтягивается на руках и прыгает внутрь. Кажется… налево. Он слышит позади тупой удар о стену, рык, царапанье когтей о крошащуюся стену. Вперед, вперед, скорей! На осыпавшейся стене перед собой он видит красные большие буквы: «КОГДА-НИБУДЬ Я ДОЖДУСЬ ТЕБЯ, И МЫ БУДЕМ ВМЕСТЕ». Сердце щемит с такой силой, что он не может вздохнуть. Слезы текут по щекам. Он протягивает руку и дотрагивается до стены. Она как живая, съеживается, тает, исчезает.
Справа дверь внутрь. И над ней номерок на гвоздике — ржавый, помятый, но вполне читаемый: «313». Он слышит, как звери карабкаются по стене. Никаких сомнений — они заберутся по его следам. Андрей толкает дверь, скрип петель тонет в свирепом вое. Он проходит в зал и закрывает дверь. Рядом видит швабру, подсовывает ее под ручку.
Внутри полная темнота. Ни звука. Ни шелеста. Ничего. Мертвая, безжизненная темнота.
У него был шанс. Один шанс из миллиона еще раз увидеть Сашу. Хотя бы одним глазком. Но он потерял его. Прав Лукин. Он даже заболеть толком не может. Он ничего не может. Выставив руки перед собой, он идет вперед, нащупывает кресло и усаживается. Сердце отчаянно колотится. Сколько ему осталось? Снаружи раздается неясный шум, скорее даже гул. Ровный, мощный, дребезжащий гул.
Только сейчас он замечает, что у него мелко дрожат руки. Память съежилась до размеров кинотеатра. Он не помнит ничего, кроме того, что где-то тут была Саша. Они встречались здесь очень давно. Он не помнит, когда именно. Может быть, весной. Или в прошлой жизни.