– Если ты можешь плакать, это значит, что лед начинает таять.
Чэн Ю посмотрел на часы, и на экране появились субтитры, а «Одеяние из радуги и перьев» зазвучало в документальном фильме о культурных реликвиях Великой Тан. Звуки музыки кружили по залу, вокруг дивана и дремлющего подростка, и ласково разносились по комнате.
Прощай, та эпоха.
Чэн Ю мягко сказал:
– Когда придет время, ты будешь медленно просыпаться за беседой с ним. А теперь присмотрись повнимательнее: я построю для тебя мост, ты перейдешь на другой берег реки. Подойди и посмотри поближе, кто этот человек. Как только увидишь – можешь просыпаться.
7Сяо Но
– …Просыпайся…
Голос раздался над рекой сквозь иллюзию полусна, и сразу же после этого прямо в воздухе медленно возник золотой мост, который протянулся к двум берегам и в итоге превратился в длинную арку.
Сгорбленная фигура на противоположном берегу, держащая лошадь дрожащей рукой, направилась к этому берегу, и в моем сердце возникла паника: отчего же мне так страшно? Однако я все же набрался храбрости и пошел к мосту одновременно с фигурой.
Когда я сделал первый шаг по мосту, я испугался, что мост рухнет, но этого не произошло, он устоял. Я чувствовал крепость моста под ногами.
Под мостом текла река, которая устремлялась на восток, и река эта тянулась сквозь бесконечное пространство и время, а мы пересекли ее по мосту и встретились в просторах этого пространства.
Фигура с каждым шагом выпрямлялась все больше, пока наконец не приняла тот облик, который имела вначале, когда я ее увидел, – старик медленно возвращался к своей юности.
Я подходил к нему все ближе и ближе и видел высокую фигуру, с каждым шагом я шел все быстрее.
Потом я увидел лицо – это был я сам! В этом лице – талант и покорность, молодость и старость шли рука об руку, эта молодость, эта оскорбленная воля к борьбе! Это был я сам!
– Я – это ты, а ты – это я, – прошептал посетитель.
– Нет!!!
Я сильно вспотел. Весь мир превратился в крутящийся вихрь, набирающий скорость! И я упал с моста в сердце реки и увидел бесчисленные фрагменты времени, в которых была заключена тысячелетняя история, люди сражались, люди смеялись, люди жили… Каждый фрагмент быстро уносился потоком воды, подобно листу, отлетевшему от ветки, он мизерен и ничтожен!
И я упал в самые глубины реки времени, где царила кромешная тьма, но на самом дне я увидел слабый свет и услышал голос, направляющий меня:
– Все окончено, просыпайся, Но.
И я поплыл к свету.
8Сяо Но
Очнувшись от полудремы, я открыл глаза и обнаружил, что зал уже ярко освещен, а передо мной стоит обеспокоенный Чэн Ю.
Я посмотрел на часы, прошло всего пятнадцать минут, но за эти пятнадцать минут я прожил целую жизнь человека, был ли это Сюань-цзун или я, уже не имело значения, но в недрах моего разума всплыли слова, которые он сказал.
«Обрел ли ты огонь и свет в своей жизни?»
Я отер рукавом рубашки пот со лба и молча сел.
Теперь воздух перестал быть удушливым, ветерок мягко шелестел по залу, словно ожидая моего решения. В тот момент я понял, что похож на Ли Лунцзи. Несмотря на то что нас разделяли тысячи лет, несмотря на то что он был императором, а я – всего лишь учеником средней школы. Наши души были едины, никакой разницы.
Зачем мне нужно было узнавать этого императора? Может быть, я точно так же потерял свои подростковые годы в обмен на то, чтобы построить идеальную версию себя, но это было заранее обречено на провал? Каждый подростковый бунт – это поиски себя настоящего, и если насильно подавлять это «истинное „я“», то рано или поздно оно прорвется в более ужасающей форме. Во взрослой жизни он всегда будет совершать ошибки и вести себя безрассудно, лишь бы получить нужные ему ответы.
Я не хочу этого, не хочу жить чужими ожиданиями и путями, намеченными другими, не хочу всю жизнь гоняться за призраком, как Ли Лунцзи.
Я понял, что плачу горькими слезами. Моя беседа с далекой душой была похожа на призрачный сон и в то же время так реальна.
Я достал свой мобильный телефон и наконец набрал номер. Я много раз выбирал этот номер из списка контактов, но не мог решиться нажать кнопку вызова.
– Алло, мама, где ты? Ты все еще в больнице? Я сейчас приеду к тебе, мам! Не говори, что учеба важнее. Я твой сын… Исследование? Неважно, я приду к тебе. Я хочу, я буду с тобой во время операции. Если ты не сможешь ходить, я буду помогать тебе. Если ты не можешь есть, я буду тебя кормить… Я не хочу потом жалеть об этом…
– Спасибо, братец Чэн Ю. – Мой голос сдавливали рыдания.
Не говоря больше ни слова, я выбежал из музея. Мои шаги были совершенно другими, чем когда я вошел сюда. Я выбежал из музея с нетерпением, чувствуя жар жизни. Бескрайние просторы, которые стоили того, чтобы по ним бежать.
Дверь распахнулась, и внутрь проник свет. Мир снаружи, реальный мир, полный солнечного света и воздуха, стоил того, чтобы за него сгореть.
Я как будто впервые в жизни учился бежать по бескрайним просторам жизни. Есть так много вещей, ради которых стоит бежать, – любовь, воздух, солнце, музыка, улыбка матери…
9Чэн Ю
Чэн Ю посмотрел вслед удаляющейся фигуре Сяо Но, слабо улыбнулся, достал мобильный телефон и набрал длинную строку цифр – он звонил за границу.
– Алло, дядя? Я сделал то, о чем вы меня просили. Терапия прошла довольно успешно… В процессе было много факторов неопределенности, но, к счастью, он легко поддается внушению и обладает хорошей способностью к восприятию… Угу, хорошо. Надеюсь, он будет рядом с мамой в самый трудный период, и надеюсь, что вы сможете приехать к ним… Вас все еще что-то тревожит, верно? Тогда приезжайте ко мне. Мы не виделись больше десяти лет… Ладно, ничего страшного. Всего вам хорошего.
Чэн Ю повесил трубку и почувствовал, как одиноко стало в музее. Он взял два портрета, которые только что показывал Сяо Но и которые подросток положил на диван, и внимательно посмотрел на них. В этот момент он заметил, что на портрете Ли Лунцзи появилась улыбка. Император улыбался с облегчением и уже не был таким грустным, как тогда, когда Чэн Ю нарисовал портрет.
– Спасибо. Нам пора домой, – Чэн Ю медленно свернул свиток. – Я такой же, как ты. Мы всю жизнь ищем ответ на вопрос, кто мы такие.
Его одинокая фигура медленно растворилась среди постепенно гаснувшего света музейных ламп.
Черная река
1
– Мне приснился призрак, женщина-призрак, – поделилась с психотерапевтом Сяо Сяо.
В кабинете стоял холод, словно вчерашние дождь и туман витали по комнате. Чэн Ю посмотрел на девушку, стоявшую перед ним, ему показалось, что холод исходит от нее.
– Учитель, вы верите, что призраки существуют? – продолжила Сяо Сяо. – Она была одета в красные одежды, она кружила вокруг меня по комнате, издавала горестный плач и рыдала, будто от боли. Я увидела ее и испугалась. Она подходила ко мне все ближе и ближе, у меня перехватило дыхание, и в тот же миг я проснулась.
Усталость Чэн Ю как рукой сняло.
– Каждый день снится один и тот же сон?
– Каждый день, каждый день… Даже когда я ложусь подремать после обеда, то вижу такой сон. Учитель, помогите мне, – с дрожащими губами произнесла Сяо Сяо.
Чэн Ю понял, что пришло время для нового испытания.
То, чего он так ждал, – ледник, скрывающийся среди морских глубин, – разбился о волны и наконец медленно обнажил свой краешек. Холодным светом сверкал он на поверхности моря, и если не быть внимательным, то можно подумать, что это всего лишь отблеск на водной глади. Только самым зорким наблюдателям под силу заметить его.
– Что ж, приходи ко мне каждый день в час дня. Это время будет выделено под тебя, – скрестив руки, улыбнулся Чэн Ю.
Новый пациент.
Изможденное, безжизненно бледное, миниатюрное личико, белое, застиранное и немного помятое платье, тело напряженно сжато. Она напоминала маленького зверька, который, казалось, убежит, стоит лишь к нему прикоснуться.
Страх. Страх. Страх порождает фантазии, сплетая в нашем мозгу истории, которые нас пугают.
Чэн Ю проработал в школе Наньшань уже почти год, он сел поудобнее на диване, его руки расслабленно легли по ширине спинки, вся его поза подавала сигнал: «Я полностью готов тебя выслушать».
Девушка подняла голову, и Чэн Ю увидел ее глаза. Глаза, которые так разнились с внешностью, они были темными, глубокими и полны неизвестности.
Признаться, ему нравились самые сложные пациенты.
Они несли в себе мощную психическую энергию, бросали ему вызов своими темными, как ночь, секретами, и, когда ему удавалось пройти сквозь эту тьму, он всегда чувствовал, что луч света, пробившийся из темноты ночи, стоит того, чтобы вынести ради него любые испытания.
Сяо Сяо, кажется, к таким пациентам не принадлежала, но она определенно была не так проста.
2
В последнее время Чэн Ю полюбил собирать лего. Стол был завален множеством разноцветных деталей, он любил сочетать блоки, складывать их вместе, а затем выстраивать из них фигуры, которые придумывал в своей голове.
Порядок не был сильной стороной Чэн Ю, детали валялись на столе в хаотичном порядке, и на первый взгляд могло показаться, что здесь произошло ЧП.
На этот раз Чэн Ю хотел построить огромный спиральный лабиринт, словно бы спрятанный внутри айсберга.
Айсберги, эти гигантские глыбы, уходящие глубоко под воду… Мы видим только ту их небольшую часть, которая выступает над поверхностью моря, но под водой скрывается настоящий айсберг, подобно посетителям, которых видит Чэн Ю. Они показывают ему лишь кусочки своей жизни, но в глубине моря часто скрывается поразительно огромная правда.
– Давай, расскажи мне о своем сне, – обратился он к Сяо Сяо. – Расслабься и скажи, тебе так и снится один и тот же сон последние несколько дней?