Кажется, только один я не особо страшился этого чудика. Стоило ли относиться ко всему этому чересчур серьезно… может статься, в его положении только такие книжки и могут принести душевный покой, а изменись его ситуация к лучшему, он наверняка поменяет свои взгляды. Тем не менее странность этого парня сомнения не вызывала.
С началом каникул он приходил ко мне в комнату каждый день. Под предлогом того, что разжился деньгами, он приносил хлеба и тем самым помогал сократить мои расходы на ужин. Иногда казалось, что он питал по отношению ко мне гораздо более дружественные чувства, чем я к нему.
Пройдя по коридору и подходя к двери с висящим на ней замком, я повернулся и увидел Юна. При виде меня его лицо, от которого вечно сквозило холодом и враждебностью, слегка оттаяло.
— Долго ждал? Прости…
— Что это у тебя?
— Книги. Продал в лавку букиниста и вот опять выкупил, — отпирая замок, проговорил я.
Он извлек зажатые у меня под мышкой книги и, просмотрев их, спросил:
— Это все твои?
— Ага. Продал, чтобы купить билет на поезд, однако подфартило, вот и удалось вернуть их.
— Вот как? — равнодушным тоном проговорил он и, зайдя в комнату, почти небрежно бросил их на стол. Дверка угольной печки накалилась докрасна. Угольный брикет можно будет поменять часа через два.
— Ты завтракал? — спросил он.
— Да. Слушай, у меня появилась работа репетитором! Вчера сразу после вашего ухода раздался звонок. Спрашивали председателя студсовета. Я спросил зачем. Оказалось, чтобы тот посоветовал хорошего студента. Я ответил, что скоро обязательно подыщем и пошлем. И сам пошел.
— Ну проныра! — изобразил он заговорщицкую улыбку.
— Всего-то ученик средней ступени, а такой упитанный, что даже не на свинью, а больше на бегемота тянет…
— Ты обедал? — спросил он с угрюмым видом.
— Ты, видно, голоден? Погоди, книжки на место положу. Я сегодня разбогател. Говори, чего хочется…
— Может, лучше ко мне домой сходим, а?
— Домой? — Тут я не на шутку растерялся. Такое чувство, будто он заявление делал о переходе на сторону противника.
— Домой, а куда же еще… к нам домой. У меня в комнате на столе лежит твоя книжка «Bilan littéraire du XXе siècle». Надо же наконец тебе показать, что к чему… сегодня…
После моего невнятного ответа он начал крутить диск телефона. Не поверите, но я действительно не мог уразуметь, что он такое говорит. Единственное, о чем я мог догадаться, что именно он купил мою книжку. Дозвонившись, он проговорил:
— Это я, Чонсоп. Пошлите, пожалуйста, машину… к университету. И еще, мама, я привезу с собой своего самого близкого друга, приготовьте, пожалуйста, хороший обед!
Его дом был самым огромным и самым великолепным среди всех жилищ, какие мне довелось увидеть с тех пор, как я появился на этот свет. В его уютной комнате он возвратил мне мой «Bilan littéraire», а в качестве платы мне пришлось выслушать не очень оскорбительную критику в свой адрес.
— Ты навряд ли догадываешься, какой страх вызываешь у наших сокурсников! Эгоистичный, наглый, равнодушный тип, который в то же самое время постоянно довольно ухмыляется… и у которого трудно обнаружить какие-либо признаки сомнения, упертый до неприличия… Конечно же, ты всего лишь типичный деревенщина. Я не берусь описать, насколько боятся тебя остальные… Вот тебе только один пример: ты, поди, и не помнишь, с какого времени ребята перестали носить студенческую форму и облачились в рабочую одежду?
— Да я же просто так… Не хотелось изнашивать…
— Вот-вот… в этом весь ты…
Мы о многом успели поговорить с ним, пока мне не пришлось уйти на урок к своему ученику. В частности, о том, какой ужас наводило на обходительных студентов с изысканными манерами мое чудовищное эгоцентрическое отношение к жизни, когда напрочь отсутствует чувство такта, что так присуще деревенским беднякам. Уже перед самым моим уходом он с выражением, говорящим, что больше скрывать не может, показал мне одно письмо. Оно было написано Мин Сукхи и предназначалось Юну. В нем она просила о скорейшем возобновлении отношений.
«Чего Вы боитесь? Зачем вся эта клоунада? Живите согласно Вашему положению! Тот человек всего лишь живет соответственно своему статусу. По какой причине Вы позволяете этому человеку встать между нами?! Зачем Вы наделяете его таким правом?»
Говоря про «того человека», она имела в виду меня.
Как же тоскливо себя чувствуешь, когда шагаешь один-одинешенек по скользкой обледенелой дороге. «Ну надо же! Странным однокурсником был никто иной, а именно я?! Неужели правда? Неужто я и вправду „странный тип“?»
МИР ЧУНА
Чун, или D π 9
Его родители дали ему имя Чун. На службе в «Восточном вестнике», где он работал корреспондентом, ему присвоили кодовое имя, или номер вызова, «D π 9», год рождения 1990, нынче ему исполнилось тридцать лет. И живет он вместе с женой и четырехлетней дочерью в квартире площадью сорок пхенов в доме номер 99 жилого комплекса Кванак.
Будущий ребенок
Чун куда-то мчится на своей машине «GUIYOM119». Он и сам не ведает, куда направляется. Но это его совершенно не тревожит. В конце концов, это будет какой-то точкой на планете Земля.
Название этой машины отечественного производства «GUIYOM119» с режимом экономного потребления электричества произошло от слова «квиемдуни» — «милашка». Управление машиной производилось специальным оборудованием, которое вело машину автоматически, согласно указаниям компьютера, поэтому Чун мог ехать, просматривая рекламную брошюру открывшегося несколько дней назад в водах Тихого океана Подводного зоопарка. Надо будет на этих выходных съездить с женой и дочкой. В этот момент раздался звонок встроенного в машину видеофона. Он поднял трубку, на экране появилось сердитое лицо начальника отдела, ответственного за рубрику «Общество».
— «Ди пи найн»! Ты что, с ума сошел? Не знаешь, что арестован преступник?
— Что?!! Поймали?
— Сейчас не до твоих дурацких гримас!
На этих словах лицо начальника внезапно пропало с экрана, из трубки не доносилось ни звука.
И одновременно машина «GUIYOM119», которая только что исправно двигалась, вдруг резко снизила скорость и затормозила, врезавшись в каштан на обочине дороги. Созревшие плоды каштана градом посыпались с веток. Он взглянул на доску приборов: к его изумлению, там не светилось ни единого огонька. Не прошло и нескольких часов с тех пор, как он поменял электрическую батарею, вряд ли заряд батареи закончился, значит, дело было не в зарядке. Неожиданно происходящее на улице за окном машины привело его в замешательство: не только машина Чуна врезалась в дерево. Все машины находились в подобном положении. Какой-то мужчина, показавшийся Чуну знакомым, громко проговорил, обращаясь к нему:
— Это воздушные течения! Воздушные потоки атаковали!
— Воздушные течения? — с дрожью в голосе переспросил Чун.
— Затягивающие электрические потоки!
Только теперь до него дошло, он взглянул в небо. Небесный свод постепенно затягивало пеленой. Никто не предсказывал появления воздушных потоков, которые вбирают в себя электрическую энергию, будто губка впитывает воду. Однако стоило стоящему ниже по аллее человеку сказать это, как и Чун, словно с помощью телепатии, понял, что эти воздушные потоки сплошь опутывают Землю.
— И что делать? — крича, Чун обернулся к тому человеку, однако во всепоглощающей темноте ничего не было видно, ни деревьев, ни того незнакомца. Чун что есть мочи закричал:
— О! Наш малыш!
Он вспомнил о ребенке, который рос в «Божьем доме». Месяц назад Чун вместе с женой договорились завести второго ребенка и поехали в «Божий дом».
Они получили разрешение от комитета по проблемам населенности Кореи на обзаведение вторым ребенком в течение нынешнего года. В «Божьем доме» после проведения медицинского обследования у Чуна взяли сперму, а у жены — яйцеклетку и в присутствии Чуна и жены, а также выбранных супругами свидетелей — пастора и адвоката, произвели оплодотворение яйцеклетки, затем поместили ее в искусственную матку. После чего на крышке аппарата он с женой, пастором и юристом оставили свои отпечатки пальцев. Чтобы отпечатки не стерлись, их покрыли специальной пленкой. По истечении девяти месяцев, непосредственно перед появлением ребенка на свет, они должны будут снова собраться и, сличив отпечатки, тем самым получить подтверждение, что младенец, которого будут извлекать из искусственной матки, является ребенком Чуна и его жены.
А тут — на тебе! Поглощающие электричество потоки! Разумеется, «Божий дом», будучи особой организацией, на которую возложена важная миссия — воспроизведение человеческой жизни, имела в своем распоряжении генератор на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. Однако навряд ли она смогла бы предпринять какие-то меры против этих воздушных струй — пожирателей электричества. Тогда что же будет с младенцем в искусственной утробе, который развивается благодаря электроснабжению, получая необходимое питание и защиту? Чуна затрясло крупной дрожью, он выскочил из машины как ошпаренный.
Он намеревается бежать сквозь мрак, поглотивший улицы, по направлению к «Божьему дому». Он хочет бежать что есть мочи. Однако его ноги топчутся на одном месте, не сдвигаясь ни на шаг. У Чуна от безысходности перехватывает дыхание.
«О наше дитя! Наше дитя!» В это время издалека начинает быстро приближаться сгусток яркого света. Приблизившись, этот свет приобретает вид хорошенького маленького мальчика. Он останавливается перед Чуном и обращается к нему: «Папа!»
— Я только что вышел из «Божьего дома». Папа! Ты меня не узнаешь?
Чун находится в полном замешательстве.
— Моему ребенку всего лишь месяц с момента оплодотворения… мой малютка еще совсем крохотный, наверное, размером с маленькую рыбку…
— Нет, папа! Это я, я!
Чун открывает глаза. Его четырехлетняя дочь Тори тянет его за пятки из-под одеяла и зовет: «Папа, папа!»
«Вот так небывальщина! Что еще за струи — пожиратели электричества?!! Приснится же такое…» Однако он все еще остается под впечатлением от давешнего страха из сна.
— Папа! Пошли же скорее! Там бабушка, бабушка…
— Так значит, бабушка пришла?
— Нет, она с президентом разговаривает! Скорее же! Пойдем!
Проговорив все это впопыхах, весьма упитанная Тори, словно маленький пухлый бегемотик, вперевалочку бежит в гостиную.
Завтрак с президентом
И в самом деле, мать Чуна — госпожа Юн сидела рядышком с президентом в регулярной утренней семичасовой передаче «Завтрак с президентом» и за ранней трапезой обменивалась репликами.
В этой передаче президент каждое утро приглашал к своему столу одного из зрителей и вел с ним за завтраком непринужденную беседу. Счастливчик, которому выпала честь быть приглашенным самим президентом, сначала, соблюдая формальности, спрашивал, какими административными делами сегодня собирается заниматься президент и каким образом он собирается их решать, а уж затем гость мог озвучить вопросы, которые его волновали и которые он хотел бы задать президенту, выпади ему такой шанс.
Эту передачу показывали по всем каналам вещания страны, настолько она была популярна. Однако существовали и критические замечания в ее адрес. Например, когда президент отвечал на вопрос приглашенного о своих важных задачах, которые ему предстоит решить в течение дня, могло создаться впечатление, что президент очень заботливый, внимательный и ответственный человек по отношению к своему народу. На самом же деле в передаче освещались вопросы, которые не были такими уж важными; к тому же многие граждане ошибочно воспринимали многие планы и предположительные меры президента за уже предпринятые и осуществленные, в связи с чем звучали обвинения, что эта передача сознательно приукрашивает действительность, заставляет граждан успокоиться и вызывает беззаботное отношение у людей к вопросам государственной политики. Также звучало опасение: мол, благодаря этой передаче население испытывает к президенту дружеские чувства, поэтому велика вероятность того, что впоследствии народ проголосует за этого кандидата без учета его достижений и просчетов за предыдущий срок работы.
Такая критика в основном раздавалась со стороны пожилых людей, кому перевалило за восемьдесят лет, так как они до сих пор не могли избавиться от чересчур политизированного мировоззрения так называемой эпохи буквализма. В какой-то степени можно было понять их политическую нервозность, которая уже превратилась в хронический диагноз. Впрочем, положение дел было не таким серьезным, как они считали. Одной лишь пилюлей можно было мгновенно избавить их от этой истерии. Однако, как ни странно, они отказывались от современных технологий, не верили в силу нынешней медицины, считая за лекарства только те, что избавляли от болезнетворных бактерий, а препараты, которые могли помочь избавиться от идеологических понятий и привычек, всерьез не воспринимали. И если в старые времена головной болью государства были проблемы молодежи, то сейчас более всего сложностей вызывали старики.
Внезапные слезы госпожи Юн
На экране мать Чуна госпожа Юн разговаривала с президентом о произошедшей недавно череде убийств. За сбор информации по этому делу отвечал Чун, ему вдруг вспомнился недавний сон, и вновь охватило беспокойство. А вдруг и вправду преступника уже поймали, и только он один находится в неведении…
— В чем кроется причина того, что полиция до сих пор не смогла схватить преступника? Господин президент! Как может быть такое, что и личность преступника до сих пор все еще не установлена? — допытывается госпожа Юн у президента в напористой манере.
— Мадам! Бекон остывает… — говорит президент, подкладывая собственноручно имитацию бекона. — Однако послушайте, мадам! В глубине души вы, случайно, не желаете ли, чтобы преступник не был схвачен?
— Так значит, и вы, господин президент?..
— Ну конечно! И я тоже…
— Ну надо же!
Госпожа Юн, не умея скрыть радость, обнимает президента за плечи.
— Оказывается, мы мыслим на одной волне!
Чун все еще не может найти себе места от тягостного впечатления, которое произвел на него давешний сон, поэтому он больше не может находиться у телевизора. Он подходит к телефонному аппарату в углу гостиной и набирает домашний номер «T π 6» — сотрудника их подразделения по сбору материалов. На экране появляется «T π 6» с вилкой в руках.
— Ничего нового не поступало? О том, что преступник схвачен… — спрашивает Чун.
— Да неужто? — На лице «T π 6» отразился испуг.
— Да нет, я тебя спрашиваю…
— Фу ты ну ты! Я чуть… Послушай, ты позвонил только ради этого?
— Прости! Отрываю тебя от еды… До встречи…
Даже после того как он положил трубку, на душе у него не стало спокойнее. Он набрался смелости и позвонил в дом заведующего отделом.
— Что? Это ты у меня спрашиваешь??? Разве не ты ответственный за сбор материалов?
— По правде сказать, во сне…
— Во сне?
— Просто во сне вы сказали мне, что поймали преступника…
— Ха-ха-ха-ха! Эй! Послушай меня! Перед выходом на работу заскочи в больницу! Устал, видно, за последние дни… Раз такое снится… Слышишь? Обязательно побывай у врача!
— Хорошо!
Он с трудом успокаивается и возвращается к телевизору…
— Однако, господин президент! Разве нам следует вести такие праздные разговоры? — спрашивает госпожа Юн.
— Конечно, не следует! Уже трое убиты, те, кому бы еще жить да жить до ста лет!
— К тому же все трое пострадавших были женщинами! Знаете, в последнее время я тоже не могу избавиться от страха, что и меня могут убить, поэтому только после трех таблеток успокоительного становится легче на душе.
— Изобретение нашими ведущими учеными прошлого успокоительного, которое не вызывает побочных эффектов, без сомнения, является одной из самых огромных заслуг… Однако, мадам! Все жертвы были словно только распускающиеся цветы, двадцатилетними…
— Что-что! Так вы намекаете, что я старая кочерга?!!
— Ай-ай-ай! Я имел в виду не это…
На самом деле, госпоже Юн едва исполнилось пятьдесят пять лет, к тому же благодаря специальной процедуре обновления клеток она выглядела не старше, чем девятнадцатилетняя девушка.
Президент с госпожой Юн еще некоторое время продолжали беседу. Под конец президент подвел итог:
— Я в курсе того, что особенно среди людей старшего поколения бытует столь характерное для прошлого века мнение, что преступник — человек, а полицейские всего лишь роботы, и соответственно преобладает желание, чтобы преступника не поймали. Представьте себе, если бы и в прошлом веке никто не испытывал к преступнику сострадания. Однако хочу вас заверить, именно мы — люди нынешнего поколения — относимся к душегубу более чем терпимо! Как вы знаете, в прошлом столетии убийцы подвергались смертной казни, а на сегодняшний день злодею делают всего лишь пересадку головного мозга! Таким образом, получается, что он становится обладателем интеллекта умершего выдающегося человека и в мгновение ока превращается из душегуба в достойную личность! Мне кажется, такое великодушие по отношению к убийце переходит всякие границы. И наши потомки в будущем будут высмеивать нас, мол, куда это годится: вместо того чтобы награждать выдающимся мозгом тех, кто заслужил это своими хорошими деяниями, давать такие ценные мозги каким-то там преступникам! Однако решение вопроса с убийцами таким образом как раз и доказывает наше безграничное великодушие. Вот поэтому-то преступнику следует как можно скорее явиться с повинной, а людям, вместо того чтобы восхищаться гениальными талантами преступника уходить от преследования, из-за чего наша доблестная полиция до сих пор не может поймать его, необходимо помочь полицейским, чтобы ускорить арест преступника! Послушайте, мадам! Если представить, что злоумышленник сейчас смотрит эту передачу, что бы вы хотели ему посоветовать?
— Совет? — переспрашивает госпожа Юн, глубоко задумавшись… и после некоторых колебаний добавляет: — Если бы… если бы этот человек был моим сыном… моим сыном… О! Даже не знаю, чтобы я ему сказала…
Госпожа Юн торопливо прикрывает салфеткой глаза, из которых градом льются слезы, и на этом передача заканчивается.
— Очень хорошую тему затронули, — говорит жена Чуна, нажимая кнопку на пульте дистанционного управления видеомагнитофона, прервав записывание передачи, в которой участвовала свекровь.
— Однако что же такое с мамой случилось? Как так — не знает, что сказать преступнику?!
— И в самом деле! Надо было сказать, чтобы поскорее сдавался и подвергся операции по пересадке мозга! — соглашается жена.
«Что такое происходит с матерью…» — недоумевает Чун.
За завтраком
Получив свою порцию из набора еды, доставленного по вакуумной трубе из магазина на первом этаже, Чун вскрывает пластиковую упаковку и первым делом принимается за апельсиновый сок. Потягивая его, он пересказывает жене свой давешний сон. Она с весьма обеспокоенным лицом говорит ему, что надо обязательно принять лекарство, имея в виду «Оптими» — разновидность успокоительного, однако сотрудники редакции газеты дают письменное обязательство не употреблять эти пилюли в рабочие дни. Так как непременным условием работы журналиста является сосредоточенность и умеренная напряженность.
— Раз дело дошло до ночных кошмаров, то на работе не будут придираться.
— Да это не проблема… Не могла бы ты лучше сегодня выделить время и заехать в «Божий дом»? Это не потому, что я верю в какие-то там воздушные струи — пожиратели электричества, а просто на всякий случай, вдруг, не дай бог, что-то произошло…
— Даже если что-то и случилось, то пострадает ведь не только наш ребенок…
— Так-то оно так…
— Ну вы даете, верить каким-то снам… Точно вам говорю, вы чересчур восприимчивы. Ребенок, без всякого сомнения, появится на свет через девять месяцев! Я больше за вас, чем за него, переживаю.
— Заеду в больницу…
— Да-да! Так и сделайте! Кстати, вы помните, что сегодня результаты моего исследования будут занесены в компьютерный центр?
— Точно! Надо вечером отметить это дело! Куда поедем? Куда ты хочешь?
— В Фучжоу всегда приятно провести время!
— Хорошо, я забронирую билеты на самолет…
Жена Чуна — член Академии наук, специалист в области волокон. Недавно она представила в Академию научную работу об универсальной воздушной одежде: это Жидкостные волокна, которые в воздухе превращались в твердые тела; так, если поместить их в вакуумный распылитель и побрызгать на тело, они превращались в нижнее белье. А если помыться специальным мылом, то это нижнее белье с легкостью смывалось. Работа получила высокую оценку, и ее решили напечатать в компьютерном центре. Это означало, что изобретение настолько совершенно, что добавить к нему уже ничего нельзя, в связи с чем изобретатель получал от Академии самое высокое вознаграждение, и всю оставшуюся жизнь о деньгах можно было не беспокоиться. Нельзя было не отпраздновать это славное событие!
Убийство
«D π 9» вешает на плечо радиотелефон для сбора материала, распечатывает с домашнего носителя электронных газетных версий несколько страниц из рубрики «Общество» из изданий конкурентов, сворачивает их в трубочку и выходит из дому. Затем он направляется в медкабинет, находящийся на самом нижнем этаже, и с помощью медсестры проводит обследование своего состояния здоровья на автоматическом оборудовании, осуществляющем осмотр пациента. Аппарат выплевывает карту, в которой результаты кардиограммы, электроэнцефалограммы и других исследований показывают, что особых отклонений нет.
— Всё вроде бы в норме…
— А что за сон вам приснился? — спрашивает семидесятипятилетняя медсестра после просмотра карты.
«D π 9» вкратце пересказывает сон. Внимательно его выслушав, медсестра говорит:
— Во времена моей молодости считали, что, если приснится ребенок, это не к добру. Однако в нынешнем мире, даже если и предположить, что произойдет что-то нехорошее, насколько это может быть серьезным — сами посудите. Так что не стоит волноваться.
Все же нельзя сказать, что в настоящем не происходит трагедий. Увольнение с работы, конечно, не причислишь к разряду больших бед. Лицензия на пользование лазерным лучом у него имеется, так что на крайний случай можно поехать на Суматру и устроиться лесорубом. Но, несмотря на все это, всякое бывает. Например… например?.. Похоже, медсестра была права…
— И действительно, вроде бы ничего такого серьезного нет… Кроме, разве что, смерти… Смерть… А такое ли плохое это событие? И грозит ли она мне?
«D π 9» в мчащейся по дороге в редакцию «GUIYOM119» просматривает прихваченные из дома газеты. Статьи на первой странице все разные. Взрыв на нефтяной платформе в Желтом море, обветшание подъемника в горах Кымгансан[36], коррупция в Национальной организации туризма, разоблачение халатности сотрудников Торгового представительства в Танзании, радиоактивное заражение регулярных грузовых судов на маршруте Мокпхо — Шанхай… Однако после прочтения не создавалось впечатления, что это такие уж важные события… Предостерегающие комментарии были в разы длиннее самих статей. По поводу расследования серийных убийств газеты будто взяли передышку и отделывались лишь небольшими заметками о поисках преступника. Впрочем, и они были пресными…
А преступления заключались в следующем. На прошлой неделе каждый день в течение трех выходных — пятницы, субботы и воскресенья — произошли убийства трех молодых женщин, и, судя по способу убийства, преступником несомненно являлось одно и то же лицо. У убитых женщин было много общего: во-первых, все они, хоть и работали в разных исследовательских центрах, были выдающимися молодыми учеными, занимающимися исследованиями в области ракет, летающих со скоростью света; во-вторых, все трое были красавицами, сделавшими пластические операции; в-третьих, они были незамужними; в-четвертых, как и все одинокие, они отличались беспорядочными отношениями с мужчинами. И последняя общая черта заключалась в том, что все три были убиты ультразвуковым шокером.
Только что в утренней телевизионной передаче госпожа Юн перед президентом сделала выпад в сторону полиции, что, мол, они до сих пор не могут составить предполагаемый портрет преступника. Это было не совсем так. На основании того, что в качестве орудия убийства был использован ультразвуковой шокер, сам собой напрашивался вывод: преступником без сомнения является ученый. Так как пока только ученые могут воспользоваться ультразвуковой установкой, отличающейся достаточными точностью и мощностью, чтобы стать орудием убийства. А если сказать точнее, это была, скорее всего, женщина, совершившая преступление из чувства ревности или соперничества к своим научным коллегам. На основании таких умозаключений полиция осуществляла операцию по поиску преступника, в то время как обывателям изо всех сил старалась внушить мысль, что преступления совершены на почве ревности к мужчине. И причина того, что газеты словно бы подпевали в унисон полиции, крылась в желании отвлечь внимание публики от политических скандалов, что было столь характерно для прошлого века, когда и стражи порядка, и средства массовой информации пытались доказать, что не намерены сжигать хату с соломенной крышей только ради того, чтобы поймать какого-то там клопа.
Для дальнейшего прогресса человечества властям необходимо было скрыть тот факт, что убийцей является ученый, поэтому они предоставляли в распоряжение широкой общественности сомнительные домыслы. Однако в случае если на основании явных доказательств преступник будет схвачен, то каким бы он ни был выдающимся ученым, его без раздумий отправят на пересадку мозга.
Доктор Альфа
«GUIYOM119» едет по 7-му мосту через Ханган[37]. Этот мост в форме конской подковы в действительности являлся застекленным туннелем. Все пространство между автомобильной дорогой и пешеходной частью засажено разнообразными растениями, которые даже зимой пребывают в полном цвету. По сути, это был не мост, а великолепнейший ботанический сад, раскинувшийся над рекой. «D π 9» считает за удачу пересечь этот мост-подкову как минимум два раза в день. Под мостом на дне реки в самом разгаре строительство вакуумной железной дороги, которая способна будет доставить пассажиров по маршруту Пусан — Сеул — Пхеньян — Синыйджу всего лишь за тридцать минут. Говорят, самое сложное и опасное заключается как раз в необходимости поместить под речным дном громадную трубу-туннель.
«D π 9» заходит в редакцию газеты, в отдел «Общество». В этом отделе одних корреспондентов — пятьсот человек, и занимают они пятнадцать кабинетов, до отказа заставленных компьютерами. С их помощью осуществляется передача газет в каждую семью или в другие филиалы. Корреспонденты присылают свои голосовые репортажи по телефонам, из них отбираются нужные, переводятся в текст, редактируются, верстаются и печатаются. В отличие от других подразделений, утренняя планерка в «Обществе» по традиции длится весьма недолго. Совещание заканчивается словами начальника отдела: «Ну что ж, продуктивного всем дня!» Информацию по особым случаям или план работы начальник сообщает, вызывая ответственного журналиста.
— «Ди пи найн»! — позвал начальник отдела Чуна сразу после планерки.
— Я вас слушаю!
— Тебе звонил доктор Альфа. Совсем недавно… Сказал, что пытался дозвониться тебе домой, но ты уже уехал, поэтому и позвонил в редакцию. Немного погодя он снова перезвонит, так что жди. Ты был в больнице?
— Да, сказали, что отклонений нет.
— Ха-ха-ха-ха… Говоришь, во сне схватили преступника? Ну даешь, приснится же такое! Тебе срочно нужно обратиться в отдел сбора информации! А то, не дай бог, сенсацию упустишь… ха-ха-ха-ха…
«D π 9» громко рассмеялся вслед за начальником. Даже ему самому кажется нелепым, что мог такое увидеть во сне!!!
— Слушай, ты что, близко знаком с доктором Альфа? Я и не знал про твою дружбу с такой знаменитостью!
— Мы познакомились в прошлом году, когда ездили с родственниками в Швейцарию на горнолыжный курорт. В самолете сидели рядом и успели подружиться. Он, кстати, и на лыжах отлично катается…
А между тем эту выдающуюся личность породила Корея: он появился на свет в результате первого удачного опыта, осуществленного корейскими медиками. Доктор Альфа стал первым человеком, развившимся в искусственной утробе из эмбриона, полученного методом искусственного оплодотворения вне человеческого организма. На случай провала ученые сохранили в тайне имена мужчины и женщины, предоставивших свою сперму и яйцеклетку, поэтому доктор Альфа появился на свет как бы без родителей. А назвали его Альфой именно потому, что он был первым человеком, родившимся из искусственной матки. Вырос он благодаря поддержке государства и стал ученым из чувства признательности науке, которая дала ему возможность появиться на свет. С юных лет он проявил недюжинные способности в этой области. Несмотря на то что ему едва исполнилось двадцать пять, им могло гордиться все человечество благодаря его выдающимся достижениям в экспедиции на Марс и в международном космическом исследовательском центре, созданном им на Луне. Альфа был самым настоящим бесстрашным космическим рыцарем. Также он изрядно поражал корифеев в мире искусства, демонстрируя время от времени незаурядный талант. И хотя он был моложе «D π 9», Чун относился с почтением к доктору Альфа и считал за честь быть его другом.
В это время раздался звонок. На экране телефона появилось лицо доктора Альфа.
— Как поживаете? Давно не виделись…
— Здравствуй, Чун!
Голос доктора Альфа был едва слышным и дрожал, на лице не было ни кровинки.
— Альфа! Пожалуйста, сделайте покрупнее ваше изображение. Вы выглядите очень бледным!
Доктор Альфа последовал просьбе. Его лицо на экране постепенно приблизилось, на нем, покрытом испариной, были написаны невыразимые страдания.
— Альфа! Что с вами? Выглядите очень измученно!
— Чун! — проговорил доктор Альфа еще более ослабленным голосом. — Я больше не могу говорить. Я умираю…
— Альфа! Что случилось? — сам того не замечая, кричит Чун.
— Чун! Преступник — я… Боялся, что умру, не успев сказать вам это… Чун! Утром я смотрел телевизор. Я тоже видел вашу маму…
Пальцы начальника отдела молниеносно нажимают кнопку записывающего устройства…
— Чун! Здесь… я… оставил запись… На всякий случай, вдруг не успею рассказать даже вам… Чун, прощ…
— Альфа! Доктор Альфа!
Но глаза доктора обессиленно закрылись, а следом и изображение его лица резко упало вниз экрана…
— Поздравляю тебя, «D π 9»! Получил сенсацию, не сходя с места… Сон-то твой в руку был… — едва слышно проговорил начальник и довольно больно хлопнул Чуна по спине.
Голосовое послание доктора
…Чун! Я нахожусь при смерти. Вы мне словно старший брат. И так как я решил считать вашу мать своей матерью, то и вы, соответственно, будете приходиться мне братом. Чун! Сейчас я не могу связно излагать свои мысли. Оставлю все как есть, полностью отдаюсь в распоряжение моего языка. И вместе с тем обманывать я не буду. Чун! Я, не раздумывая, могу полететь на ракете за Солнечную систему. Однако предстать перед людьми в образе убийцы у меня не хватает смелости. И у меня нет мужества принять пересадку мозга и стать кем-то другим, а не собой. Чун! Тех женщин убил я. И совсем не на почве любовных отношений, как утверждают газеты и полиция.
Я любил тех женщин. Но не за то, что они женщины, а за их страсть к науке. Они с головой погрузились в исследование по разработке ракет, летающих со скоростью света, стремясь стать первооткрывателями каждая в своей сфере. Без сомнения, в наш век такие ракеты — это самая первоочередная задача. Однако, Чун, в будущем, если у вас будет возможность слетать на Марс, я хочу, чтобы вы в абсолютной тишине и в полном одиночестве посмотрели в темноту космоса.
Куда мы, собственно говоря, стремимся? Почему мы так уверены, что должны покинуть Землю? Чем нам нужно воспользоваться для того, чтобы достигнуть конца этого безграничного космического пространства? Ведь мы страстно желаем освоить самую высокую скорость, которая в тысячи раз и даже гораздо больше скорости света! И вообще, возможно ли существование летательного аппарата, способного летать с такой скоростью?
Чун! Я все это время был убежден, что мы рождены на нашей планете, чтобы покинуть ее и отправиться к самой удаленной от Земли звезде. И погибшие женщины тоже верили в это. Однако, Чун, на Марсе я обнаружил ту самую планету, куда мы должны были отправиться. И это была Земля! И тогда я сделал еще одно открытие. И состояло оно в том, что устройством, которое летает в несколько сотен, тысяч миллионов раз быстрее света, — с невообразимо мгновенной скоростью, которая не поддается измерению, — является душа. Люди издавна верили в это, однако в наше время человеческая душа стала предметом насмешек, да и я тоже не считал ее чем-то важным, однако же все живущие на этой планете имеют душу. Если бы душа не могла летать так быстро, как бы она могла пронестись из мрака, с той стороны смерти. И вот, на основании предположения о существовании души, которое все это долгое время на протяжении человеческой истории пытались доказать люди, я разработал свою гипотезу скорости души.
И хотел доказать правдивость моей теории. Я рассказал этим женщинам о своем предположении, что в космосе самым быстрым летательным объектом является душа. В свою очередь они, осознав бессмысленность разработки сверхскоростной ракеты, разочаровались и обратились с просьбой использовать их для доказательства истинности моей теории. Я принял их просьбу, Чун, они умерли счастливыми. Я могу с уверенностью это заявить. Но это сделало несчастным меня. После того как их души улетели, чтобы стать новым доказательством в науке, внезапно мною вдруг овладел страх. О-о, этот страх! Страх, который я не испытывал даже в самом удаленном уголке космического пространства. Я плакал. И вот увидел вашу мать. «Если бы преступник был моим сыном…» — сказала она и онемела из-за слез, чистых слез страха, слез печальной мольбы, которые не высказать словами… Я знал, что означают эти слезы. Я понял, что своим существованием вплоть до сегодняшнего дня человек обязан не науке, не знаниям, а слезам матери, обращающейся к сыну-убийце.
Выходит, в старые времена все дети были убийцами, раз материнским слезам не было конца и края… Но что же с нами такое, что мы без конца только и делаем, что смеемся, поедая каждый день пилюли, заставляющие нас улыбаться?! Кто мы такие, что не знаем, каково это — плакать?!! Чун! Мой старший брат! Ваша мать подсказала мне, как надо действовать. Мама, милая моя мама…
Вечером того же дня «D π 9» проводит время за недавно созданной игрой в шикарном увеселительном заведении на Фучжоу вместе с женой и дочерью. Вдруг Чун спрашивает у жены:
— Кстати, так ты говоришь, заезжала сегодня в «Божий дом»?
— Не-ет. Да что с тобой, все беспокоишься из-за всякой ерунды. Говорю же тебе, что ребенок обязательно родится. Все же тебе следует сходить в больницу…