— Скажите… ваш сын увлекается бегом? Я видел календарь там на полке… — он улыбнулся. — Я сам бегун и знаком со многими ребятами из сборной…
Маша посмотрела на него большими серыми глазами.
— Вообще-то до последнего времени совсем не увлекался, но буквально вот… несколько прошедших выходных он сходил на соревнования и, кажется, загорелся. Честно говоря, я очень этому рада.
— А что за соревнования?
— Кажется, какой-то забег на пять тысяч метров, но я точно не знаю… помню цифру пять тысяч, — улыбнулась она в ответ.
Лед растоплен, — подумал Белов.
— О, это где один из бегунов чуть не упал и в результате проиграл… Хотел бы я там оказаться… Может быть… Витя мне расскажет когда-нибудь как это было… трансляцию матча прервали по неизвестным причинам, вроде бы что-то с аппаратурой случилось. А потом оказалось, что и записи этого забега нигде нет.
— Да вы что! — всплеснула руками Маша. — Ну надо же…
Он кивнул.
— Мария Павловна, — стоя в дверном проеме между кухней и коридором, он повернулся вполоборота и сказал: — если вы видели или знаете что-нибудь, что, по-вашему, может мне помочь, пожалуйста, позвоните.
Белов протянул ей заранее написанный на клочке бумаги свой номер.
— Можете звонить с утра до ночи, я почти все время на работе, — он развел руками. — Видите, даже по воскресеньям приходится… — сказал он извиняющимся тоном.
Маша закусила губу, коротко вздохнула и когда он уже повернулся, чтобы уходить, вдруг сказала:
— Постойте. Погодите… — она встала со стула. — Не знаю, какое это может иметь отношение… и… честно говоря, очень боюсь, но больше мне некому сказать… Не так давно, недели две назад я пришла с работы чуть пораньше и Вити не было дома. У нас был магнитофон… он остался от моего мужа, и я… — она покачала головой и отвернулась к окну, где на карниз сел маленький воробышек и принялся что-то клевать, смешно топорща крылышки. — В общем… я так хотела услышать голос Леши, что не выдержала и зачем-то включила запись. Витя говорил, что там записан его голос. Но… — женщина повернулась к Белову, и он сразу понял, что это именно то, ради чего он сюда приехал.
Глава 13
1941 год
Небо резко затянуло темными свинцовыми облаками. Вдали громыхнуло, потом еще раз и как-то вдруг подумалось: если бы оно и было правдой, то примерно так и должно было выглядеть. Холодная мелкая морось, которую Шаров ощутил на своем лице, вывела его из оцепенения.
Автоматически вскинув руку, он посмотрел на часы и не сразу сообразил, что цифры не жидкокристаллическом экране под золотистым логотипом «CASIO» замерли на отметке «13:37:59» и больше не двигаются ни туда ни сюда. Вздрагивают, будто бы батарейка на последнем издыхании, пытаются перевалить через этот непреодолимый миг, отделяющий тридцать седьмую минуту от тридцать восьмой, и — не могут.
Он заметил удивленный взгляд девочки, которая уже намеревалась уезжать, но вдруг остановилась, спрыгнула со скрипнувшего сиденья и кивнула:
— А что это у вас за часы такие странные? Вы случайно… — девчушка нахмурилась, смешно сдвинув брови и лицо ее стало строгим, но таким смешным, что Червяков, стоящий позади всех, гоготнул. — … случайно не диверсанты? — закончила она, сверкнув в его сторону глазами.
Очевидно, страха она не испытывала, будто бы это чувство ей было вовсе незнакомо, скорее настороженность, любопытство и решимость — о чем говорили плотно сжатые губы.
— Диверсанты⁈ — изумился Витя. — Да мы партизаны, какие мы диверсанты?
Он тронул Шарова за локоть.
— Илья Андреевич, у вас же карта есть, дайте пожалуйста!
Когда свернутый лист бумаги оказался у него в руках, он подошел к девушке, развернул его и сказал:
— Смотри, вот тут все написано и даже нарисовано! Видишь, — показал он пальцем синий круг с надписью «ШТАБ», — отсюда мы вышли. Потом пошли к озеру, где… в общем выполнили партизанское задание, а потом должны были вернуться, но… заплутали.
Она уставилась на карту, губы ее шевелились, читая большие буквы сверху:
«ПЛАН ИГРЫ „ЗАРНИЦА“ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА ШКОЛЬНИКОВ».
— У-ф-ф, — вырвалось у нее. — А я и не поверила! Знаете, тут очень много диверсантов сейчас, ходят странные люди в лесу, нужно быть осторожной и бдительной. Но… разве школьников берут в партизаны? А как же эвакуация? Или вы… — она не знала, что сказать еще и замолчала, глядя на Шарова, который так и не сказал про свои часы. Потом вновь кивнула на карту: — А почему там написано озеро «Верхнее», когда это никакое не «Верхнее», а «Земляничное». У вас какая-то карта неправильная.
Витя пожал плечами.
— Какая есть…
— Это… вам, наверное, такие странные часы в штабе дали? — глядя на Шарова, она округлила глаза.
Тот нехотя кивнул.
— Типа того. — Он медленно опустил руку, спрятав часы под рукав. Лицо его блестело от мелких дождевых капель. — Ты… зачем так шутишь с нами? — спросил он строго. — Видишь, мы устали, потерялись в лесу, с утра ничего не ели, а ты говоришь про какой-то сорок первый год. Это совсем не смешно.
Девочка покачала головой.
— Странные вы все-таки, — сказала она. — Я вам про Фому, а вы мне про Ерему. И одежда у вас странная. И штуки эти… — она кивнула, показывая взглядом на руку Шарова. — Как вы можете заблудиться, если вы партизаны? И… что значит, про какой-то сорок первый?
— Скажи, в какую сторону город и дело с концом, — не выдержал Червяков. — Мямлит, мямлит что-то.
— Сам ты мямлишь! — вспыхнула она. — Сразу видно, хулиган!
Червяков осклабился.
— Ага.
— Вон туда ваш город, — она показала на тропинку, уходящую вбок от дорожки, вьющейся вдоль ручья. — Только вас там первый патруль схватит и отправит в детдом, а вас — на войну, — сказала она, глянув на Шарова. — К городу вообще не проехать, везде роют оборонительные рвы и очень много патрулей. — Она покачала головой. — Невери какие-то!
Только теперь Шаров понял, что его смущало. Ее одежда. Это было не платье, для платья уже было холодновато, не трикотажный спортивный костюм с курткой, не брюки с пальто, — а ведь именно так и выглядел сейчас абсолютно каждый московский школьник. На ней были широкие серые холщовые штаны, подпоясанные широкой тесьмой, как у тех беспризорников, которых иной раз показывали в кинохронике, а сверху вместо куртки, застегнутый на солдатский ремень, непонятного цвета ватник, из рукавов которого выглядывали худые тонкие руки, и из горловины — ниточка цыплячьей шеи.
Даже если бы кто-то захотел ради хохмы подшутить над ними, он сомневался, что сейчас так просто можно найти подобную одежду, а еще труднее — заставить современного школьника одеть ее.
Да и кому в голову могла прийти такая жестокая и совершенно дикая идея? Даже самые беспринципные личности, которые, разумеется, имелись в армии, и, вполне возможно, даже вероятно, присутствовали в воинской части № 22653, вряд ли стали бы шутить над войной и сорок первым годом. Это неминуемый трибунал и позор до конца жизни, который ничем не смыть.
В подтверждение его мыслей вдали застрекотал пулемет. В том направлении, куда показала девочка, бахнула зенитка, сначала один раз, потом взвыла сирена — жутко и протяжно, и зенитки заработали словно заводные — заставив ребят сомкнуться плотнее.
— Ну вот, снова налет, — сказала девочка, опустив глаза. — Но здесь они не бомбят, летят на Москву и там их наши зенитчики бьют, так что не бойтесь. — Она помолчала, глядя на школьников и не скрывая некоторого удивления. — Ладно, мне надо ехать. — Она снова влезла на высокую раму, и встала на педали, но Шаров схватил велосипед за седло.
— Стой! — сказал он. — Ты… ты нас не обманываешь? Это что… правда… сорок первый? Тысяча девятьсот сорок первый? Великая отечественная?
— Невери! — снова произнесла она непривычное слово. — Вы точно с луны свалились. Вот, смотрите! — девочка вытащила из-за пазухи ватника разорванный пополам и обуглившийся по краям кусок газеты. — Читайте!
Он перевел взгляд на печатные буквы, которые расплывшись, постепенно собрались в слова, строки и предложения, от которых у него побежали мурашки по спине.
'Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Всесоюзная Коммунистическая Партия (больш.).
ПРАВДА
Орган Центрального Комитета и МК ВКП(б).
№ 284 (8692). Понедельник 13 октября 1941 г. Цена 15 коп.'
Ниже было заглавие статьи:
«УСИЛИМ ОТПОР ВРАГУ!»
Правее на две колонки размещалась вторая статья с названием «К ученым всего мира», а рядом сводка:
'ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
Утреннее сообщение 12 октября
В течение ночи на 12 октября наши войска вели бои с противником на всем фронте и особенно напряженные на Вяземском и Брянском направлениях'…
Шаров не стал читать дальше. Строчки поплыли, в голове зашумело, он почувствовал, что теряет не только равновесие, но и способность отличать сон от реальности.
Газета была настоящей, мокрой, пахнущей сырой бумагой и типографской краской, разорванной и полусожженной и вряд ли бы обычной школьнице, будь она хоть трижды пионерка или комсомолка, выдали такой ценный экземпляр на руки. Он был уверен, что такую газету как минимум нужно заказывать в Ленинке, куда без пропуска не попадешь.
Девочка, назвавшаяся Катей Орловой, проследила за его взглядом и заметив ошарашенное выражение, которое Шаров даже не пытался скрыть, чуть смутилась и развела руками:
— Извините, нашла ее в кустах… и там… в общем, пришлось оторвать кусок.
Петя Марченко, который стоял чуть позади Шарова, зачаровано смотрел на рыбачку в странном одеянии и когда она протянула руку, чтобы забрать газету, сказал, будто бы не веря самому себе:
— Так ты… получается, что… из прошлого, что ли? У нас в соседней школе фильм снимают, называется «Гостья из будущего», может ты оттуда?
Девочка забрала газету, аккуратно ее сложила и сунула под ватник.
— Из какого еще прошлого? — не поняла она и снова повторила: — Странные вы, точно. Говорите странно, будто не из здешних мест. Одеты как-то… Ладно, сейчас стемне