Вероятно, солдат пробыл здесь некоторое время после того, как совершил побег. Теперь у меня это не вызывало сомнений. Однако следуют вопросы — зачем рядовой снял ремень? Почему бросил флягу, хотя в ней осталось воды почти наполовину?
Скорее всего, Моисеев проследовал дальше к западной окраине части, миновав таким образом северную вышку. Он мог пойти вдоль дороги, чтобы поймать попутную машину. Ни оружия, ни взрывчатых веществ похищено не было.
Я думаю, побег(зачеркнуто) самовольное оставление части могло быть вызвано (зачеркнуто) личными проблемами, неудавшимися отношениями с девушкой.
Утром в часть прибыли следователи из военной прокуратуры. Следом за ними специалисты из КГБ г. Москва.
Считаю, что… (неразборчиво)…'
Васютин знал, что Моисеева так и не нашли, хотя буквально к вечеру был объявлен розыск — сначала в пределах Москвы и области, а затем и всесоюзный.
Чертов дом, — подумал подполковник, наблюдая, как прапорщик Николаенко с явным удовольствием управляет мощным мотоциклом. — Нужно было давно его снести. Но, как говорится, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Разумеется, школьники могли откуда-то узнать… где-то услышать… может быть, кто-то из личного состава сболтнул… Тот же Николаенко — у него рот вообще не закрывается. Да и молодежь сейчас… везде найдут щелки, но… кто же мог заранее… Теперь вопрос даже не в том, что нагрянет куча проверок, точнее уже нагрянули. Он сам, вполне вероятно, получит строгий выговор, может быть исключение из партии, что приведет, само собой, освобождение от занимаемой должности и высылку… хорошо, если не в места не столь отдаленные, а куда-нибудь в среднеазиатские союзные республики или… Афган. Вопрос в том, чтобы найти всех детей в целости и сохранности, живыми и невредимыми, желательно без травм и ранений и… сделать это до вечера, в крайнем случае, до утра понедельника. То, что время будут тянуть до последнего, он не сомневался.
Зато прочитав текст записки Шарова, Васютин теперь был почти уверен, что налицо чистая уголовщина, да еще, вероятно, с признаками антисоветской подрывной деятельности. Возможно, задействованы иностранные разведки. Все это объясняет присутствие людей из Комитета.
— Эй, смотри… стой! — рука капитана хлопнула его по левому плечу, и Васютин вздрогнул, отвлекаясь от невеселых мыслей. От неожиданности он неловко мотнул головой, при этом офицерская фуражка спланировала в высокую сухую траву, как раз в том направлении, куда и указывала рука Андреева.
Николаенко сразу не понял в чем дело, — проехав по инерции метров пять, он только тогда нажал на тормоз — тяжелый мотоцикл покатил юзом по скользкой, поросшей бурьяном дорожке и встал, подрагивая железным мускулистым телом.
— Ну чего там? — недовольно спросил прапорщик, раздосадованный, что быстрая езда, видимо, закончилась.
— Т-с… — Андреев приложил палец к губам.
Николаенко потянулся к ключу зажигания, повернул его и двигатель замолк.
Воцарилась тишина, нарушаемая редкими криками птиц.
Спустя несколько мгновений мужчины услышали хруст ломаемых веток — в чаще кто-то шел, точнее даже, бежал. Можно было бы подумать, что это какое-то дикое животное, например медведь, но… глянув друг на друга, они без слов пришли к единому мнению — это те, кого они ищут. Другого и быть не могло.
— Там, — указал Андреев на север. — Метров сто пятьдесят-двести. Думаю, два или три человека, судя по шагам.
— Как ты их… услышал? — удивился Васютин. — Мотор ведь ревел…
— Над лесом вороны взлетели, но не от шума мотоцикла, потому что ветер в нашу сторону. Вероятно, кто-то их спугнул.
— Идем, — кивнул Васютин. — Николаенко, ты справа обойди, я пойду прямо на них. Капитан, ты давай левее и забирай их в ковш.
Лес в этом квадрате рос преимущественно лиственный, невысокий, какой-то дикий, заброшенный и заросший кустарником и мелкими деревцами — пробираться через эти дебри было крайне тяжело. Ноги утопали в вязкой пожухлой листве, в лицо то и дело стегали упругие ветви — прикрыв глаза, чтобы не остаться без зрения, Васютин двигался почти вслепую. Слева он слышал тихую крадущуюся поступь Андреева, а справа, чертыхаясь, ломился точно медведь, Николаенко.
Пять минут, в ходе которых он вспотел так, будто час тягал гантели в спортзале, Васютин то останавливался, прислушиваясь, то снова ломился, выставив перед собой руки.
Вдруг буквально в трех метрах за невысоким, но абсолютно непрозрачным промежутком ельника он заметил мелькнувший задник спортивной обуви — кажется это были синие кеды «Два мяча». Захрипев, он бросился следом.
В три шага Васютин настиг убегавших. На щеке вспыхнула яркая обжигающая боль, кто-то ударил его по протянутой руке, попав в нервный узел под локтем. Васютин вскрикнул, налетел прямо на скрытый густыми ветвями ствол молоденькой ели и охнув, осел, раздирая колючими иголками руки.
Справа послышался резкий крик:
— Стой! Стрелять буду!
«Зря он так», — отстраненно подумал Васютин. — Сейчас детей перепугает!' Впрочем, похвалить себя он тоже успел — за то, что правильно расставил команду.
Впереди что-то хрустнуло, — так, словно разрывалась прочная ткань. Раздался истошный девичий крик, от которого у него кровь застыла в жилах:
— Не трогай меня, гад! Не трогай! Пусти! Пусти сволочь! Нет! Нет! Я не пойду назад!
А потом будто бы что-то надорвалась и крик срезало. Осталось лишь какое-то невнятное хрипение — будто бы подстреленный случайной пулей поросенок пытался сделать несколько последних вздохов перед смертью.
— Не бойся, — услышал он спокойный голос капитана Андреева. — Все хорошо. Мы свои. Мы никуда вас не потащим. Все. Домой. Мы идем домой, слышите? Вы в безопасности. Вы слышите? Кивни, если слышишь?
В ответ над головами каркнул ворон.
— Сколько их? — прохрипел Васютин.
— Двое.
— Где остальные? Ребята, где остальные? Вас было пятеро. Где еще трое? — продолжал задавать вопросы Андреев.
В ответ лишь то же хриплое дыхание.
— Так… ладно, — голос капитана стал мягче. — Нужно везти их в часть, они в каком-то шоке… возможно, что-то увидели или… услышали.
Наконец Васютин с трудом высвободился из елового плена. Кое-как поднявшись с мягкого податливого дерна, он обогнул ельник и уставился перед собой.
Между здоровенным, раскрасневшимся прапорщиком Николаенко и сухим поджарым капитаном Андреевым стояли двое школьников — девочка и мальчик. Оба были без шапок, в спортивных костюмах, разорванных и грязных, словно прошли огонь и воду. Ребята затравленно оглядывались по сторонам, будто за ними была настоящая погоня.
— Здравствуйте. Я командир части подполковник Васютин Дмитрий Олегович. Вы приехали в нашу воинскую часть, чтобы принять участие в игре «Зарница», — Васютин сделал шаг вперед и постарался придать своему голосу одновременно и строгость, и мягкость. Получилось не очень, все-таки он привык разговаривать с более взрослыми людьми, а дети для него были словно пришельцы из космоса. — Вы в безопасности, — повторил он слова капитана. — Сейчас этот добрый здоровяк прапорщик Николаенко доставит вас в расположение части, где вас ждут ребята из вашего класса, классная руководитель, ваш физрук… — Он помолчал, пытаясь разобрать на их лицах хоть какую-то реакцию. Но ее не было. Дети… пожалуй, это были уже не дети, но еще и не подростки… в общем, школьники, подумал, Васютин, — продолжали жаться друг к другу как слепые испуганные котята.
— Бесполезно… вези их… пусть отогреются, придут в себя, там будет видно. А мы с капитаном пойдем проверим дом…
При этих словах школьники вздрогнули и попятились…
— Стойте, стойте мои хорошие… — выставив огромные ручищи словно силки, Николаенко сграбастал парочку и аккуратно повел их в сторону проселочной дороги. Они не сопротивлялись, но постоянно оглядывались.
— Чего это с ними? — спросил Васютин. — Вряд ли на территории можно увидеть что-то настолько… — он не подобрал слово и замолчал.
— Я служу здесь пять лет, — сказал Андреев, качая головой, но иногда мне тоже всякое мерещится.
— Мерещится? — удивленно обернулся командир.
— Ну да… всякое, разное. Военное, в основном. Но это и понятно, мы же служим, вся жизнь здесь и ничего кроме службы. Было бы странно, если бы мне мерещился Северный полюс, например, с белыми медведями.
— С белыми медведями? — неожиданно хохотнул Васютин. — Это товарищ Кащенко ими занимается.
— Вот и я о том, — задумчиво произнес Андреев. Он хотел что-то еще добавить, но передумал — как раз Николаенко принялся усаживать ребят в люльку мотоцикла — капитан подскочил и помог их пристегнуть. И парень, и девушка — теперь они выглядели старше, нежели пару минут назад, Андреев мог в этом поклясться, все так же молчали. — Ну-с… — попытался улыбнуться Андреев. Сердце его было не на месте, такое с ним случалось изредка здесь, на территории части — моменты эти он не мог точно распознать, где и когда они происходят, не было в их наступлении какой-то системы, но все как один сопровождались внезапными приступами дикого, пещерного страха из которых он выходил благодаря дыхательным упражнениям из тонкой книжечки про индийских йогов. — Езжай, Николаенко. Постарайся не растрясти пассажиров.
— Обижаешь, капитан! — широко улыбнулся прапорщик и тронул рукоятку газа. Мотоцикл выехал на дорожку и слегка раскачиваясь, покатился вперед. Через минуту он скрылся за деревьями — только урчание мощного двигателя еще некоторое время разлеталось по окрестностям.
Васютин поднял свою фуражку из травы, отряхнул и водрузил на голову.
— Ну что, капитан, идем?
Андреев кивнул.
— Что-то не слыхать поисковую группу, — задумчиво сказал командир части и поймал недоуменный взгляд подчиненного. — А черт!.. — хлопнул себя по лбу Васютин. — Ты же не в курсе?
— Чего я не в курсе? Что-то еще случилось?
— Зарница…
— Ну это я знаю, объявление висит к тому же…
— Да не… ты ничего не слышал примерно в час сегодня?