«Т-цк, т-цк»…
Стрелка упрямо дергалась, но каждый раз наталкивалась на невидимую преграду и откатывалась назад.
«Т-цк, т-цк»…
Что-то держало ее на одном месте, словно какое-то проклятье, — и хотя, по-видимому, в данном случае это было обычной механической поломкой, возникал вопрос — почему сейчас? Почему она должна видеть эту покалеченную стрелку и слышать зловещее «Т-цк, т-цк»?
Они вышли из автобуса. Виктор коротко кивнул Шарову.
— Будь на связи, — сказал майор. — Если что, сразу пиши.
— Конечно, — ответил Виктор.
Они были налегке — только две небольших спортивных сумки с личными вещами. Никто не обращал на них никакого внимания.
Лена шла справа и когда кто-то тронул его за правый рукав, он подумал, что она что-то хочет спросить — повернулся, но ее там не было. Она пропала. Вместо его Лены стояла низкая коренастая цыганка в цветастом платке. Большие серьги, бусы, кольца — каким-то образом она оказалась очень близко.
Виктор не на шутку испугался, но не мог отвести от нее глаз.
— Вижу черную тоску на сердце, красавчик… что-то гнетет тебя, что-то тянет, беда у тебя случилась давным-давно, и ты не можешь от нее избавиться… — слова лились из нее тихим распевным речитативом, и Виктор вдруг почувствовал нарастающую тяжесть. — Только я тебе скажу-расскажу, дай ручку, все увижу, все растолкую, помогу советом… — тяжесть становилась все ощутимее, слова тише и дальше, но словно отчетливее.
Словно во сне он протянул ей руку зачем-то, понимая, что делать этого не стоило и пытаясь осознать, что же случилось с Леной, как так получилось, что на ее месте вдруг возникла эта цыганка.
Ладонь его оказалась в теплых руках, и он начал проваливаться во тьму, когда вдруг кто-то грубо его оттолкнул и чарующее колдовство рассыпалось как хрустальный сосуд, брошенный о землю.
— Ты же мертв! — прошипела цыганка змеей. В ее глазах застыл ужас и Виктор, оцепенев, сделал шаг назад. — Я уже видела такую руку! — она вдруг перекрестилась и не разбирая дороги бросилась в толпу.
— Мертв, мертв! — доносились до него ее хриплые возгласы.
— Витя!
Он повернулся и увидел Лену. Она стояла слева и смотрела на него как на привидение.
— Что случилось? Кто это?
Он посмотрел в толку — цыганка уже пропала из виду.
— Я не знаю, какая-то цыганка. Я думал…
— Что она тебе сказала? Все так быстро произошло… я даже не успела понять… мне показалось, она взяла твою руку…
— Да… то есть… нет… она… просто хотела денег. Ну знаешь, как это…
Лена внимательно посмотрела на него и кивнула.
— Я слышала, что они применяют гипноз, чем-то похожий на то, что делал с нами Инин. Если честно… я даже испугаться не успела…
— А я успел, — тихо ответил Виктор, но она не расслышала.
Они остановились как раз рядом со сломанными часами.
«Т-цк, т-цк»…
— Какой мерзкий звук, — сказала она. — Пойдем быстрее.
Удивительно, но на перроне вокзала народа было немного, провожающих еще меньше. Уже почти стемнело и серое небо, скрытое за пластиковым навесом, едва проглядывалось.
— Он сказал, там будут пограничники…
— Кто? Петя?
— Нет, этот, полицейский…
— Да, граница же… ты никогда не выезжала за границу?
Лена покачала головой.
— Я тоже, — признался Виктор. — Жаль, ночью будем ехать, ничего не увидим…
Они подошли к вагону номер 13.
И вот опять, — подумала она. Почему тринадцать? Почему не одиннадцать, семь или пять?
Улыбчивая проводница посмотрела билеты, паспорта, проверила визы.
— Все нормально, можете проходить. Седьмое купе… так… ваше целиком… — Она улыбнулась, будто бы понимая, зачем молодые люди могут брать целое купе и тут же добавила: — литовская граница в семь утра, не пропустите. Но я заранее всех бужу… — добавила она.
Поезд плавно качнулся. Перрон, постепенно ускоряясь, поплыл назад.
— Ну вот… поехали, — сказала Лена.
— Поехали, — подтвердил Виктор.
Несмотря на приятное волнение, вызванное перестуком колес и предстоящим путешествием, он чувствовал тревогу. Получится ли уговорить Дениса? Какие могут быть проблемы на границе, — ведь их вполне могли объявить в розыск, хотя Инин клятвенно заверил, что ни он, ни Лена не входили в списки «обычных» больных, а «необычные» списки зашифрованы и доступ к ним имеет только он сам.
Короче — ворох вопросов, решать которые придется по мере поступления.
Лена вздохнула. Видимо, она думала о том же самом.
— Я никогда никуда не ездила, — вдруг сказала она. — Нет… в мечтах и странных моих видениях я была много где, наверное тем местам и названия не придумаешь, но на самом деле, в реальности…
Виктор вдруг подумал, что кроме колонии тоже особо нигде не был — не считая пары детских поездок на Черное море.
— Будешь чай?
Не отрываясь от окна, Лена кивнула.
Он сходил к котлу, налил в стаканы с подстаканниками кипятка, купил два пакетика чая и сахара.
— В Калининград на отдых едете? — улыбнулась и слегка подмигнула проводница, на бейдже которой было написано: «Анна Самоцветова». — Сейчас погода в наших краях не очень. Кстати, вот анкеты, — она протянула пару листов. — Заполните их, нужно будет предъявить пограничникам.
— Спасибо. Да, решили развеяться… — он посмотрел ей прямо в глаза, и она слегка смутилась. — А то все работа да работа.
— Это точно… — проводница отвела взгляд. — Нужно отдыхать. Съездите в Светлогорск, там красиво. Или в Пионерск.
— Обязательно, — ответил ей Виктор. — Так и поступим.
— Хорошей вам поездки, — она принялась мыть стаканы в раковине. — Если что-нибудь понадобится, обращайтесь.
— Конечно.
Покачиваясь и стараясь не расплескать кипяток, Виктор дошел до купе.
Лена выглядела встревоженной. Он поставил стаканы на стол, пытаясь понять, что могло произойти.
— Мне вдруг показалось… что ты не вернешься, — сказала она. — Как… тогда.
— Как тогда? — по его спине поползли мурашки. За окном стало совсем темно и эта тьма, окружавшая летящий стрелой поезд, была давящей, враждебной.
Она долго не отвечала. Помешивая ложечкой чай, смотрела в искрящуюся черноту окна, где смутными отражениями застыли два лица — расплывчатые, почти не различимые.
— Ты всегда уходишь. Исчезаешь. Даже когда мы совсем рядом, держимся за руки и вроде бы вот оно… — стоит закрыть глаза и снова открыть их… и тебя не будет. Так всегда…
— Я здесь, — тихо проговорил он. — Я точно здесь. И на этот раз никуда не денусь.
— Прошлый раз ты тоже так говорил, — грустно улыбнулась девушка. Она чуть задумалась, потом внезапно спросила: — Как думаешь, мы сейчас там тоже вместе?
Виктор откинулся на подрагивающую переборку вагона. Он не сразу понял, про что она спрашивает. Про какое — «там»?
— Ты имеешь ввиду…
— Да… сорок первый… ведь ты… наверняка что-то помнишь? Должен…
— Да, — вдруг признался он.
Он действительно «что-то» помнил.
Вагон немного тряхнуло и вдруг образы поплыли в его памяти с такой неумолимой силой, что ему стало страшно. В красноватых светофорах, стремительно проносящихся мимо на перегонах, он увидел всполохи артиллерийских залпов, в стоне железнодорожной колеи — гул какой-то мольбы, жуткой и непонятной, будто бы тысячи человек одновременно стонали от боли. Видение нахлынуло, и он едва успел поставить стакан с чаем на стол.
Глава 29
1941 год
— Какой же ты неуклюжий! — Лена аккуратно поддержала его руку.
Он встряхнулся, открыл глаза шире, но тьма не прошла, наоборот она еще больше сгустилась. А красноватые огоньки, которые он принял за железнодорожные светофоры оказались всего лишь угольками в печке.
Вокруг стояли и сидели люди, почему-то они были детьми, и вся эта обстановка никак не напоминал ему видение, только что нахлынувшее на него с такой силой, будто бы все это было на самом деле. Он где-то читал, что такое явление называется дежа-вю, переживание того, что уже когда-то или где-то происходило. До сих пор, как сказал диктор в той передаче, ученые не могут объяснить природу этого явления.
— Вот это да… — сказал он, пораженный видением.
Лена повернулась к двери, посмотрела на девочку, которая вошла в дом и недовольно сморщилась.
— Это ты про нее?
Витя очнулся, сфокусировался на происходящем и быстро покачал головой.
— Нет, нет! Я совсем не про нее… мне только что такое показалось… ты не поверишь… я будто бы увидел наяву…
— Что? — едва слышно спросила она.
Он мгновение помолчал, обдумывая, стоит ли говорить ей про такое, но все же решил, что стоит. Кому как не ей?
— Будто бы… — он наклонился к Лене понизил тон до шепота: — мы с тобой едем на поезде…
Лена, сначала скептически сжав губы, при слове «поезд» повернулась к нему и придвинулась ближе. На мгновение она даже забыла про девочку у двери, которая вполголоса разговаривала с Давидом. Это конечно же, была та самая странная велосипедистка, встретившаяся им у ручья.
— Мы? На поезде? Интересно… Я никогда никуда не выезжала из города… — призналась она.
— Да… и я… представь себе… — он сделал многозначительное лицо. — Мы там уже взрослые!
Ее глаза округлились.
— Ни фига себе! — вырвалось у нее запретное слово.
— Ага…
— А что это был за поезд? — глаза девочки загорелись, она даже потеряла интерес к происходящему у двери, хотя, судя по всему, своим появлением незнакомка разбудила всех ребят.
— Поезд? — Витя покачал головой, стараясь уловить ускользающий во тьме мираж — который был так прозрачен, так удивительно реален и одновременно хрупок, ненадежен, что ему показалось, будто одно только усилие с целью возродить в памяти угасающий перестук колес, бряцание ложечки о край стакана, ее глаза в темноте — все это рассыпится тотчас, как только он себе это представит с большей ясностью. — Очень длинный… желтый и… синий… а на его боку написано «Янтарь»…
— Как красиво… — тихо произнесла девочка и он почувствовал, что она будто бы тоже увидела этот поезд. Невероятно, конечно, — но ведь он почти ничего не сказал, чтобы можно было заключить, красивый поезд или нет. Значит — действительно увидела.