воего тела и стоял так под непрекращающимся огнем. Он стоял и удерживал катер, уносимый прибоем, стоял и не уходил, пока последний десантник не спрыгнул на берег…
Снова катер капитан-лейтенанта Шабалина идет по уже пройденному смертельному пути. Он возвращается, чтобы встретить идущие сзади катера и показать им дорогу. Теперь идти еще сложнее. Гитлеровцы подожгли бензобаки на причале, и стало светло как днем. Вот когда пригодились дымовые завесы — они укрывали катера североморцев и мешали гитлеровцам вести огонь.
Вот два катера из группы капитана 2-го ранга Коршуновича прошли пятый причал, где только что высадились десантники с катера Шабалина. Еще два катера идут к четвертому причалу, где под ураганным огнем стоит ТКА-114 лейтенанта Успенского. Этот катер не только не уходит в более безопасную зону — здесь его место (вдруг кому-нибудь из наших катеров придется помогать), он поливает пулеметным огнем вражеский берег. Совсем близко, буквально в нескольких шагах от катера, шел бой. Осколки и пули безжалостно вырывали куски из тела катера, но он упорно стоял у пирса. Командир вместе с боцманом и двумя матросами, взяв автоматы и гранаты, вышли на берег, чтобы фашисты не смогли напасть на катер с пирса. Больше часа катер не покидал свой боевой пост, и, только когда большинство кораблей, высадив десантников, уже стали возвращаться на базу, ТКА-114 пошел к выходу из фиорда. И хотя корабль прикрывало дымовой завесой, много пуль и осколков настигло его. Вдруг катер остановился, замер. Противоторпедная сеть крепко держала его на месте. Ярко освещенный прожектором, ТКА-114 был превосходной целью, и, пока отцепляли сети и давали полный ход назад, орудия противника расстреливали катер. Снаряды сорвали с места сектор правого руля — штурвал не мог поворачиваться, повредили кронштейн. Теперь можно было управлять катером только с помощью моторов. Тяжело раненный в руку, ему перебило пальцы, старшина Георгий Курбатов, истекая кровью, двигал рычаги дросселей, и катер, петляя из стороны в сторону, шел по «коридору смерти».
Капитан-лейтенант Успенский не растерялся — меняя обороты то одного, то другого двигателя, он выводил катер из опасной зоны. Так и шли они, окруженные водяными столбами от падающих со всех сторон снарядов, и все-таки выбрались в море. Вот уже скоро Рыбачий! Как будто катер почувствовал, что теперь он в безопасности — моторы заглохли, горючее кончилось, и он окончательно остановился. Георгий Курбатов потерял сознание, так и не выпустив из рук рычага дросселей…
Потом, когда ТКА-114 стоял у пирса и можно было своими глазами увидеть пробоины в его корпусе, — казалось невероятным, что в таком состоянии катер смог своим ходом дойти до базы.
Отвлекая на себя часть огня противника, катер капитана 2-го ранга Коршуновича дал возможность катерам, идущим за ним, форсировать вход в Петсамский залив. Катер Шабалина встретил основную группу с десантниками на борту, шесть малых охотников и торпедный катер. Вел эту группу капитан 3-го ранга С. Д. Зюзин, и в момент высадки в его МО-423 попала мина. Тяжело ранило рулевого, погиб дивизионный штурман старший лейтенант Федченко, и ранило самого командира дивизиона. Но хотя фашисты делали все, чтобы добить катер, моторный отсек которого стал наполняться водой, — катер довели до берега и десантники были высажены.
ТКА-208 высадил на берег десантников, но прямым попаданием снаряда враг вывел из строя оба мотора, а вторым снарядом пробил борт. Трое катерников погибли, остальные были ранены. Но даже в такой сложной обстановке экипаж не растерялся. Хотя моторный отсек был наполнен угарным газом и наполовину затоплен водой, моряки вновь запустили моторы, и подбитый катер все же вырвался из опасного района. Все десантники были высажены на причалы порта, и теперь бой шел на берегу. Грохотали взрывы, как зарницы, полыхали над фиордами пожары. Небо и земля слились воедино, и в этом огненном аду мелькали то здесь, то там черные фигурки десантников, такие маленькие и хрупкие, но казалось, такие увертливые и неуязвимые.
Тщетны были все попытки противника удержать свои опорные пункты. Не помогли им ни батареи, пи проволочные заграждения, ни цемент, ни численное превосходство. Ничто не смогло устоять перед советскими людьми, и порт Лиинахамари пал. Двадцать четыре часа отделяли начало форсирования «коридора смерти» и победу. Двадцать четыре часа вошли в бессмертие и принесли освобождение старинному русскому городу Печенге.
15 октября 1944 года знакомый торжественный голос диктора Левитана читал:
«Приказ Верховного Главнокомандующего:
Генералу армии Мерецкову
Адмиралу Головко
Войска Карельского фронта прорвали сильно укрепленную оборону немцев северо-западнее Мурманска и сегодня, 15 октября, при содействии кораблей и десантных частей Северного флота овладели городом Петсамо (Печенга) — важной военно-морской базой и мощным опорным пунктом обороны немцев на Крайнем Севере».
В честь одержанной победы Москва салютовала двадцатью четырьмя залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
Но пока Москва салютовала героям-североморцам, моряки продолжали свою работу. Вывозили из Печенги наших десантников и пленных, теперь немцы сдавались весьма охотно. Таким же «извозчиком» был и катер Шабалина.
В октябре 1944 года на долю моряков-североморцев выпало еще много славных дел. 25 октября войска Карельского фронта и моряки Северного флота освободили норвежский город и порт Киркенес.
1 ноября полностью освободили Печенгскую область. Бригада торпедных катеров, так же как и другие соединения флота, стала носить название Печенгской, а 3 ноября бригаду наградили орденом Ушакова 1-й степени.
5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР девять катерников были удостоены высокого звания Героя Советского Союза, а капитан-лейтенанту А. О. Шабалину эта награда вручалась вторично.
Вторую Звезду Героя капитан-лейтенант Шабалин получал уже в Москве, в Кремле, в январе 1945 года. А бригаде вручались ее награды 4 марта 1945 года. В торжественном молчании замерли моряки, пока командующий флотом читал Указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении бригады орденами Красного Знамени и Ушакова 1-й степени.
С тех пор прошло четверть века. Александр Осипович Шабалин преподает управление кораблем в Военно-морском училище имени Фрунзе. Его ученики служат во всех частях нашего славного Военно-Морского Флота — охраняют наши границы на Севере и на Дальнем Востоке.
Если вам придется быть в Печенге, то обязательно побывайте на набережной. Подойдите поближе к четырехметровому памятнику и внимательно посмотрите на его пьедестал.
Там на барельефе изображена высадка десанта. Суровы лица моряков, полны грозной силы их движения. Но еще более выразительна фигура моряка-гиганта, стоящего на пьедестале в накинутой на плечи плащ-палатке и с автоматом на груди. Он пристально всматривается в море, туда, где происходил последний победоносный бой.
СЛОВО О БОЕВОМ ДРУГЕ
Дорогой читатель! Продолжая традицию нашей библиотечки знакомить тебя с живыми героями, мы пригласили сегодня в наш клуб Героя Советского Союза контр-адмирала Василия Михайловича Лозовского.
Наш выбор пал на Лозовского не только потому, что он прошел славный боевой путь и на его собственном счету много героических ратных подвигов, но еще и потому, что он воевал с героем только что прочитанной тобой книги — Александром Осиповичем Шабалиным и не раз ходил с ним в море на операции, когда еще был командиром катера-охотника. Кто-кто, а Василий Михайлович о ратном труде катерника может рассказать очень много. Предоставляем ему слово.
«Тактику командира торпедного катера Шабалина я мог бы определить так. В бою Шабалин умел моментально оценить обстановку, выбрать для своего катера оптимально выгодное положение, стремительно атаковать противника и так же стремительно, если не требовалась помощь другим вышедшим с ним на операцию катерам, уйти на базу. И не верилось, когда потом встречал на берегу этого спокойного, даже несколько медлительного, не по-мужски скромного, невысокого, худощавого человека с негромким голосом, что несколько часов назад он на своем деревянном суденышке торпедировал и навечно «приписал ко дну» огромный немецкий транспорт, охраняемый великолепно вооруженным конвоем. И к тому же надо помнить, что Шабалину удавалось не только потопить немецкий транспорт, но и привести свой катер на базу невредимым. А единственное его оружие — скорость! — два пулемета на катере, пожалуй, даже не следует принимать во внимание как средство самозащиты. Это ли не образцы высокого героизма! К тому же я не помню случая, чтобы катер Шабалина не пришел на помощь к товарищам, попавшим в беду, не делал все, возможное и невозможное, переключив внимание противника на себя, чтобы другой катер смог атаковать врага и уйти на базу. Шабалин часто рисковал, но это было не лихачеством, а хорошо продуманной тактикой. Не случайно за Александром Шабалиным прочно утвердилось прозвище «самого хитрого катерника».
Простым, неприхотливым и покладистым человеком в быту был Александр Осипович: с ним жить вместе было легко и просто. Есть в Шабалине что-то такое располагающее к нему, вызывающее большое доверие — вот и тянулись к нему люди, раскрывали свою душу.
Несмотря на то, что приходилось ему не раз быть на волоске от смерти, Шабалин не стал суровым и замкнутым. А его скромность не уменьшилась и тогда, когда он стал Героем Советского Союза, кавалером ордена Ленина.
По моим личным наблюдениям, он стал еще более непреклонен и настойчив в тех случаях, когда надо было идти на трудное задание. Он считал, что это его привилегия, и всегда ее добивался.
Настойчивость, упорство и стремление довести во что бы то ни стало начатое дело до конца — этими качествами всегда отличался Шабалин как на войне, так и после. После воины Александр Осипович Шабалин решил, что нельзя жить с семиклассным образованием — нужно учиться. Хотя очень трудно взрослому человеку, прошедшему войну, ходить в школу и, по сути дела, учить то же, что и ребята-школьники, Шабалин твердо исполнял свое решение. И так до окончания вуза.