— Я хотела спросить, уверена ли она, что дядя Джим был мертв, когда она попала на место аварии. Я подозревала, что ее подкупили. Но возможности спросить так и не представилось. Она заговорила первой и нагло все выложила…
Карен замолчала и слегка куснула нижнюю губку.
— Что она сказала? — спросил я.
— «Милочка, я точно знаю, что у тебя на уме. Ты хочешь, чтобы я изменила показания. Может, я это сделаю, а может нет. Все зависит от тебя. Сколько это стоит?» — Карен покачала головой. — Я была шокирована.
Ну да, — подумал я, — шокирована как сержант, обкусывающий заусеницу.
Вслух же произнес:
— И сколько вы ей предложили?
Ее лицо застыло. Она стряхнула пепел с сигареты:
— Мне бы хотелось, чтобы вы не были таким резким.
— Мне бы тоже. Но я слишком стар, чтобы меняться. Вы договорились?
— Нет. Я только дала несколько туманных обещаний.
— Почему?
— Потому что маленькая шлюшка хотела ровно половину всего, что я получу.
— Вирна ни в чем не мелочилась.
— Да, — горько кивнула она. — Только не там, где замешаны деньги.
— Что случилось потом?
— Ничего. Я сказала, что мне нужно время подумать. Она была невозмутима. Только расхохоталась и сказала: «Половину или ничего, милочка. Ты знаешь, где меня найти». И ушла.
— А вы открыли окно, чтобы выветрился запах жасмина.
Она улыбнулась:
— Ужасно. Я несколько часов не могла зайти в эту комнату.
— И в тот же вечер она была мертва.
— Я так и понимаю.
Я откинулся назад, уставился в потолок и принялся усиленно размышлять. Она наблюдала за мной с невозмутимым лицом цвета камеи и чуть приоткрытым маленьким ротиком, так и ждущим поцелуя.
Я сказал:
— Вы, конечно, знаете, что один из пассажиров исчез с места происшествия. Пейнтер делал попытки его найти?
— Нет. Роланд боялся, что мужчина может поддержать показания Вирны. Он сказал, что одного свидетеля противной стороны уже достаточно, но двоих… — она сделала беспомощный жест.
Я кивнул:
— Резонно. Вернемся к Кассини. Вы обсуждали вопрос ссуды?
— Естественно, и не раз.
— Он здесь был, когда вы разговаривали с Вирной?
— Да.
— Когда он ушел?
Она не спеша затушила окурок, прежде чем ответить.
— Вы же не серьезно? У Руди на убийство не хватит характера. Он музыкант.
— Если человека долго и старательно провоцировать, практически каждый может совершить убийство. У него достаточно весомых мотивов.
Она наморщила лоб и долго смотрела на меня.
— Лучше бы Вы этого не говорили. Лучше бы Вы даже так не думали. Давайте сменим тему. У Вас очень загорелое лицо. Солярий?
— Не-е. Я весь коричневый.
Она с лукавой улыбкой медленно подняла и опустила ресницы.
— Можете доказать?
— Не сейчас, — сказал я. — Происходящее все еще считается деловой встречей.
Она надулась и придвинулась ближе, повиснув на моих плечах. Голос стал гораздо ниже.
— А разве мы с этим не закончили?
— Еще нет. Расскажите мне о Вашем дяде и девушке, на которой он женился.
В ее глазах стоял туман, казалось, что она поплыла, но она ответила:
— Дядя Джим был в порядке. Не красавец, но он в этом и не нуждался. Он унаследовал капитал и сумел его приумножить. Он никогда не был особенно привлекательным, и, подозреваю, этого стеснялся. Он никогда не вертелся вокруг женщин и столько лет прожил холостяком, что известие о его женитьбе вызвало шок.
— Все это случилось недавно?
— Меньше месяца назад. Он встретил Иви в «Коралловой крыше». Она там работала. Мне рассказали друзья. Дядя Джим таскал ее повсюду: Хайли, собачьи бега, все клубы и казино. Это был скандал.
— Некоторые этим живут, — заметил я. — Следуют повсюду за мужчинами за вознаграждение.
Она вскинула голову, нахмурилась и сжала губы:
— Но зачем ему было на ней жениться?
— Чем старше становишься, тем крепче влюбляешься — от любви начинает трясти, как от землетрясения. Он боялся потерять ее и сделал предложение. Для нее это был шанс обеспечить себя и даже жить в роскоши. А может, у нее было на уме другое — быстрый развод и большой куш. Сколько они были женаты?
— Только два дня.
— После шестидесятилетней холостяцкой жизни?
— Да.
— У них должен был быть медовый месяц.
Она шлепнула меня по щеке, нежно, словно взмахнула крылом ночная бабочка.
— У вас извращенные мысли. Хотите посмотреть на снимок, который Иви и дядя Джим прислали мне из Флориды?
— Очень даже хочу.
Она томно поднялась, раскопала в фиолетовой сумке на рояле конверт, принесла его и уселась практически мне на колени. Ее щека оказалась вплотную к моей, чтобы мы могли посмотреть вдвоем.
Это был четкий глянцевый снимок. Двое стояли у бассейна и старательно улыбались, как всегда улыбаются для фото. Худой лысеющий мужчина со срезанным подбородком и тощими белыми ногами положил руку на талию весьма зрелой рыжей красотки. Ее купальный костюм уместился бы в наперстке и вызывающе демонстрировал сильное тело, созданное для тяжелой работы. Джеймс Перно выглядел гордым явно неспроста.
Я тихонько присвистнул:
— Вряд ли дядя Джим подходил для таких дел. Он наверняка бы долго не выдержал.
— Как вы можете говорить такие вещи? — она явно не была задета.
Я усмехнулся. Она вернула улыбку с процентами. Наши губы были в двух дюймах друг от друга.
— Разве Иви не выглядит потаскухой? — спросила она.
Я просто кивнул.
— Не могу понять, — выдохнула она, — как он мог быть таким дураком?
Я поднял фото.
— Посмотрите на него — костлявый, застенчивый, вышедший в тираж. Это была мечта всей его жизни. Разве вы ни разу не видели, как на музыкальных комедиях или пародийных шоу он сидит в первом ряду с блестящими глазами и представляет себе все это? Как он желает заполучить одну из них, но слишком робок, что пойти и предложить. Затем он встречает Иви, молодую, привлекательную и сладкую, она с ним добра, это раздувает его Эго. Он боится потерять ее и делает предложение. Вот что заставило старика жениться на молодой цветущей девушке. Тщеславие или жажда обладания. Некоторые воображают, что получают любовь, другие знают, что просто покупают ее. На самом деле все они покупают кучу несчастий. Но эту цену старые дураки платят за то, чтобы оставаться старыми дураками.
Она восхищенно слушала.
— Похоже, Вы немало знаете о людях.
— Не очень. Как насчет ее брата? Эрика Квимби.
Имя сыграло роль катализатора. Реакция была неожиданной и неистовой. В глазах заполыхал гнев.
— Квимби! — она шипела, как вздыбившаяся кошка, и едва не задыхалась. — Это жалкий отвратительный воришка… — она захлопнула рот, пятна румянца медленно сползали со щек по мере того, как она брала себя в руки.
— Вы его не любите, как я понял.
— Я его презираю. А почему нет? Человек никогда даже не видел дядю Джима, а теперь жаждет его денег.
— Я бы тоже был уязвлен.
Ее брови вернулись на место, и она одарила меня сладкой улыбкой. Она меняла мины с легкостью хамелеона, меняющего цвета.
— Так-то лучше, — сказал я. — Теперь расскажите о нем.
— Первый раз я встретила его на похоронах. Иви в письме просила его открыть дом дяди Джима. Думаю, она послала ему ключи. После похорон он сам туда въехал. Он стал смеяться надо мной и велел мне убираться. Сказал, это его собственность, что он уже предвидит решение суда.
— Вы это говорили Пейнтеру?
— Конечно.
— Что он сделал?
— Ничего. Вы видели Роланда. Если он ответит на звонок, ему уже придется пить лекарство.
— Мы вот что сделаем, — сказал я. — Получим судебный ордер, дом опечатаем и вытащим его за ухо. Пусть думает, что дом достанется ему.
Она с наслаждением рассмеялась:
— Превосходно, хотела бы я быть там.
— Может, и будете.
Она сверкнула глазами:
— Я могу Вас поцеловать.
— Сначала поговорим о гонораре.
— Я… я не могу Вам платить больше, чем слугам.
— Мне вообще не нужно. Я работаю на пари. Я ставлю мое время, вы — процент наследства, если мы выиграем. Годится?
— О, да.
— Я не буду таким жадным, как Вирна. Как раз сейчас Квимби и Дилон довели дело до кульминации. Нам нужно доказать, что Вирна лгала или ошибалась. И неплохо бы найти исчезнувшего пассажира. Это займет немало времени и может быть опасно.
— Опасно? — нахмурилась она.
— Меня уже предупреждали. Кто-то мне позвонил и предложил устроить в ящик рядом с Вирной Форд, если я буду лезть в чужие дела, — я улыбнулся. — Но меня напугать не просто.
Я встал. Она тоже поднялась с дивана и замерла. Глаза пылали страстью. И вдруг она обвила мою шею руками и поцеловала. Она только казалась хрупкой, а хватка у нее — как у борца.
Раздвинулись портьеры, и в комнату вошел Рудольф Кассини.
— Карен!
Можно было подумать, он застал нас в постели. Она не спеша оторвалась:
— Мы скрепляем сделку, Руди.
Его рот перекосился. Он просто потерял дар речи.
Я вежливо откланялся:
— До свидания, мисс Перно. Буду держать Вас в курсе.
Я пересек комнату и вышел за портьеры. Рудольф Кассини продырявил меня взглядом.
Глава одиннадцатая
Пришлось вернуться в офис посмотреть, прислал ли Пейнтер бумагу о передаче дел. Для начала достаточно было ее. В конце коридора, прислонившись к стене и целиком уйдя в газету, стояло узкоплечее и длиннолицее существо мужского пола, одетое, как мошенник из Роузленда.
Я подошел к двери, повернул ручку и чуть не въехал лицом в матовое стекло. Дверь была заперта. Я нахмурился: она не имела права быть запертой. Только не в это время.
Пришлось воспользоваться ключом. Не было ни мисс Кэссиди за столом, ни записки, объясняющей ее отсутствие.
Очень подозрительно.
Я сел за стол и позвонил Пейнтеру. Чтобы узнать, что бумаги в пути. Оставалось только ждать.
Итак, у меня новый клиент. У меня шанс получить огромной гонорар. Значит, есть еще одна причина найти убийцу Вирны Форд.