Внезапно она спросила:
— Как Вас зовут?
— Скотт Джордан.
Она улыбнулась:
— Можно мне звать Вас просто Скотт?
— Пожалуйста.
— Сколько Вам лет?
— Тридцать два.
— Холостяк?
— Да, мэм.
— А были женаты?
— Нет, мэм.
— Знаете, Вы довольно хороши собой.
— Спасибо, вы тоже недурны.
— О, ради Бога! — Она раздраженно тряхнула головой. Что бы это ни была за игра, она вела ее по своим правилам.
— Вы в порядке?
— В порядке? — Я поморгал.
— Ну, физически? Здоровье?
Я удивленно посмотрел на нее, думая, не свихнулась ли она.
— Подождите минутку…
Но она нетерпеливо отмахнулась:
— Просто отвечайте. Если Вам не нравится, можете уйти. — Она кивнула на дверь, намекнув, что та не заперта.
Любопытство вынудило меня продолжать игру.
— Я в полном порядке, как огурчик. Хотите, разорву пополам телефонный справочник?
— Это ни к чему. Теперь вот что, Скотт… Кем Вы работаете?
Мне уже начинала нравиться эта процедура. Если я скажу, что я юрист, игра закончится, а мне так хотелось узнать, что за этим стоит. Так что я принялся выдумывать:
— Я фотограф затмений.
— Кто? — Она наморщила лоб.
— Фотограф затмений. Я устанавливаю камеру, и раз в семь лет, когда происходит затмение, делаю снимок.
Она терпеливо улыбнулась:
— Понятно. Вы безработный. — Ее глаза потеплели. — Где Вы живете, Скотт?
— В Брайант-парке. В это время года там не так уж плохо, лучше, чем в окопе.
Она не очень-то сообразительна. Ей явно не пришло в голову, что для безработного я слишком прилично одет. Так что графиня одобрительно кивнула.
— Мне нравится Ваш подход — никакой жалости к себе. Так Вы спите в парке. И никакого светлого будущего, верно?
Я молча пожал плечами:
— Ни в чем нет будущего. Человек рождается, и что бы он ни делал, в конце концов он умирает.
— Но Вам нравится такая жизнь? Разве у Вас нет стремлений?
— Ну конечно, мне хотелось бы закончить жизнь, имея банковский счет. Таковы стремления любого американца с горячей кровью, не так ли?
— Вы говорите цинично.
— Совсем нет.
Она слегка нахмурилась:
— Вы коммунист?
— Я? Коммунист? — Я расхохотался. — Ха-ха! Я с малых лет голосовал за республиканцев.
Я понял, что для ее десяти миллионов это был самый верный ход.
Она облегченно вздохнула:
— Вас когда-нибудь арестовывали?
— Да, один раз в Филадельфии, за переход на красный свет. Потом обвинение сняли.
Она сосредоточенно думала, подсчитывая мои очки.
— Вы родились здесь?
— Да, мэм. Мой прадедушка был чистокровный индеец-шошон. — Это должно было показать меня настоящим американцем.
Она не спеша изучала меня, затем достала пачку сигарет и закурила, выпуская дым из ноздрей. Задумавшись, она на мгновение стала сама собой: девушка с проблемами, которая пытается найти их решение.
Я сидел и ждал, думая, в чем же тут дело.
Так вот она какая, блестящая Линда Франкини-Романофф, поставившая на уши всех редакторов светских колонок с момента своей грандиозной вечеринки десять лет назад. Это событие произошло в «Ритце», и счет оплачивал ее дядя, Малкольм Лейзинг. «Ритца» больше нет, дяди тоже. Старик умер две недели назад, оставив этот монумент — «Лейзинг индастриз» — химикаты, пластмасса, взрывчатые вещества, — двум племянницам: Линде и ее сестре.
Она загасила сигарету, вернулась назад из своего раздумья, вперила в меня взгляд и приняла решение.
— Скотт, я полагаюсь на свою интуицию. Я думаю, Вам можно доверять.
— Да, мэм.
— Вы бы не хотели подзаработать?
— Это зависит от того, сколько.
— Пять тысяч.
— Отлично, что я должен делать?
Ее лицо просияло в улыбке.
— Да это совсем просто.
— Насколько просто?
Она перестала улыбаться:
— Вам надо на мне жениться.
Глава вторая
Для вас это просто слова, но я был там и я их слышал. Она говорила со мной, она сделала мне предложение. Она просила жениться на ней — привлекательная девушка с деньгами, которые за всю жизнь не истратить. И она не шутила.
Из всех ее диких выходок эта взяла бы «Оскара».
Я сглотнул:
— Послушайте, леди…
Она махнула на меня рукой и мрачно уставилась в мое лицо:
— Вам не надо давать ответ прямо сейчас, Скотт.
— Правда?
— Правда. Можете подумать час-другой.
Час-другой! Я всегда был осторожным холостяком. А теперь у меня всего час-другой, чтобы принять решение. Как мило! Она стояла и ждала с надеждой на лице. Любой другой мужчина мечтал бы о таком предложении, и вот оно свалилось мне на голову.
Она была красива и богата. Но в голове ее явно шарики за ролики заехали.
— Но почему я?
— Я же говорю — интуиция. Полагаю, вы подойдете.
Должно быть, воскресные приложения знали, что говорили, называя ее «потрясающая стерва». Ее поведение это подтверждало. Она дважды побывала замужем. Эдуардо Франкини, итальянский граф, погиб на войне. Игорь Романофф, русский князь, получил развод в Рино.
А теперь ей нужен третий — я. Ну что ж, она заслужила приз за старание.
Она наклонилась ко мне. Я мог бы утонуть в ее глазах. Это была самая красивая часть ее лица, и я на миг подумал, что могу принять ее предложение. Но я пришел не за этим.
Дело зашло слишком далеко, пришла пора все объяснить.
— Послушайте, мисс Романофф, — сказал я, — боюсь, что…
— Прошу Вас, — мягко прервала она, — это ведь ненадолго, всего на месяц или два. Потом Вы получите свободу, я дам Вам развод и пять тысяч.
Я решительно встал и сказал:
— Извините, произошла ошибка.
— Ошибка? Разве не Вы звонили мне недавно?
— Нет, мэм.
— То есть… Вы пришли сюда не по объявлению?
— Какому объявлению?
— В сегодняшней газете.
Я покачал головой:
— Нет, мэм. Я ничего об этом не знаю. Я пришел поговорить с Вами о Сиксто Аллагасе.
— О чем?
— Сиксто Аллагас — имя моего клиента.
— Какого клиента?
— Я адвокат, мэм.
— Адвокат? — Она распахнула глаза. — Но Вы сказали мне…
— Простите, глупая шутка. Вы открыли дверь, пригласили войти и сразу стали задавать вопросы. Я подумал, что это игра.
— О-о! — Она была явно рассержена.
— Дело вот в чем, миссис Романофф, — объяснил я. — Мой клиент хочет знать, почему ваша компания продолжает нарушать контракты по поставкам.
— Моя компания? Контракты по поставкам? — Она всплеснула руками. — Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
— Но помилуйте, вы же главный держатель акций.
— Акций чего?
— Фирмы под названием «Экспортс инкорпорейтед».
— Никогда о такой не слышала.
— Полно, миссис Романофф. Я проверил регистрационный сертификат, который хранится в офисе секретаря местного совета. Вам принадлежит половина акций фирмы, и Ваше имя было там в записях.
Это ей о чем-то напомнило. Она нахмурилась, постукивая ногтем по виску, затем ее лицо осветилось слабым воспоминанием.
— Да, — кивнула она, — дядя Малкольм однажды что-то говорил о том, чтобы перевести акции какой-то компании на мое имя. Он хотел, чтобы я имела доход. — Она нахмурилась. — Но почему Вы пришли ко мне?
— Потому что я нигде ничего не смог добиться. Я написал пару писем на склад на Уэст-стрит, но никто не ответил. Я пошел туда, а там закрыто. Мой клиент спешит, отсрочка его разоряет. Ему нужно действовать.
Она пожала плечами.
— Простите, но я не имею никакого отношения к управлению этим бизнесом.
— Но Вы им владеете, — сказал я. — Вы и некий Джордж Цицерон, который контролирует остальную часть акций. Я попытался связаться с ним, но его нет в городе.
— Цицерон? Никогда про такого не слышала.
— Тогда сейчас самое время — он Ваш партнер. Вам следует познакомиться.
— Право, мистер Джордан, это дело меня вовсе не интересует.
— Вы получаете свою долю дохода, так?
Она пренебрежительно отмахнулась. Ее никогда не волновали деньги, она всегда принимала их как должное.
— Но это Ваша компания, — настаивал я. — Разве Вы не чувствуете ответственность перед клиентами?
— Ответственность? Перед людьми, которых я не знаю, вроде этого вашего… как его…
— Сиксто Аллагас. Там, откуда он родом, это обычная фамилия. Он владеет рудниками в Боливии, возле Ла Паса. Ваша компания снабжала его необходимыми для работы материалами — сульфидом кальция, цианидом, тротилом и так далее. Он надеялся на поставки от «Экспортс инкорпорейтед». А потом что-то изменилось: вы начали опаздывать с отгрузкой, затем вообще перестали присылать материалы. У него свои клиенты и свои обязательства. Вы не только тормозите производство, вы оскорбляете его чувства. Боливийцы люди чувствительные. Он хочет подать в суд, вот я и подумал, что приду к вам и попытаюсь все уладить. Я мог ожидать нежелания сотрудничать, но не такого равнодушия. Вы хотите сидеть тут в своей башне из слоновой кости, вдали от всякой ответственности, и баловаться искусством. Мне наплевать, но я думаю…
Она подняла руку.
— Что вы предлагаете, мистер Джордан?
— Простое решение: выясните, кто ответственный, и заставьте его или их поторопиться. Может, понадобится денежное вмешательство.
— Ладно, — она небрежно кивнула. — Посмотрю, что я могу сделать. До свидания, мистер Джордан, — и она протянула мне руку.
Я не такой дурак, чтобы не понимать намеков. Я взял шляпу и пожал ее руку. Такое впечатление, что ее пальцы никогда не производили более тяжелой работы, чем поднимать кисточку или вилку с икрой. Зазвонил телефон, и она отняла руку, улыбнулась, помахала и ушла отвечать на звонок. К тому моменту, как я дошел до двери, она уже вовсю болтала. Я открыл дверь и чуть не столкнулся с человеком, занесшим руку, чтобы постучать. Еще немного, и он бы постучал прямо по мне, но он вовремя убрал руку.
— Я Клайд Данэм, — объяснил он. — Я опоздал?