Клерк — бюрократ средних лет, давно растерявший свои амбиции — поднял голову и нахмурился.
— Линда Данэм?
— Она же Линда Франкини-Романофф.
Он ощерил все зубы.
— У нас по этому делу полно заявлений.
Он извлек объемистую папку. Как адвокат одного из претендентов, я имел право изучить ее, мне только надо было быстро пролистать дела и убедиться в своих ожиданиях. Мы слегка опоздали: там уже было два заполненных заявления. Одно от Вивиан Пристин, другое от Игоря Романоффа. Оно меня заинтересовало. Его заполнял юрист по имени Гровер Брэдфорд, чей офис находился в Эмпайр Стейт Билдинг. Я был прав, десять миллионов долларов стали лакомым кусочком.
— Ну что ж, — сказал я клерку. — Кажется, дело доступно для всех.
— Ага, — кисло буркнул клерк. — В Саррогейте обожают такие щекотливые дела.
Но Саррогейт не мог действовать, сейчас руки были связаны. Сначала надо было заняться дополнительными пунктами. Потребуется заключение Верховного суда о семейном положении Линды, а потом придется ждать, пока будет доказана виновность Клайда.
Я помахал клерку и ушел.
Звонок по телефону связал меня со Стивеном Муром. Он встретил меня в фойе отеля на Мэдисон-авеню и провел в бар. Он не производил впечатление энергичного человека. На лице была щетина, казалось, он долго пил в своем номере. Он заказал двойной «скотч». Я сказал:
— Кое-что выяснилось, и я думаю, Вы сможете мне помочь.
— Вам? — Он сжал губы. — Или этому недоноску Данэму? Я слышал, что вы будете его защищать.
— Это так.
— Я пас. — Он стал подниматься. Я дернул его за рукав.
— Слушайте, все это дело свалилось на Данэма совсем неожиданно. Он пытался помочь Вам и Линде, и Вы обязаны ему хотя бы из-за той вероятности, что он может оказаться невиновным. Я не пытаюсь обелить его, но мне не хочется видеть, как его обвинят, если он невиновен.
Он уставился на меня:
— Что Вы хотите знать?
— Все, что Вы можете сказать мне о разводе Линды и Романоффа. Кто его регистрировал?
— Местный адвокат в Рино. А что?
— Он будет отрицать его правомочность.
— Что? — Мур онемел. — Но почему?
— Он сам может претендовать на наследство. Он уже заполнил заявление.
Стивен Мур разразился гневной тирадой против Романоффа и его предков.
— Успокойтесь, — сказал я. — Его претензии могут и не удовлетворить.
Он взял себя в руки.
— Да он так обращался с ней, а теперь… — Он стиснул зубы. — Не могу поверить.
— Вы не знаете, в Рино его представлял адвокат?
Мур ничего об этом не знал.
Я попробовал зайти с другой стороны.
— А что Вы знаете о Цицероне?
— О ком?
— Джордж Цицерон, партнер Линды по «Экспортс инкорпорейтед».
Он нахмурился:
— Почему Вы спрашиваете?
— Потому что я видел, как Вы его навещали.
— Когда?
— На следующий день после гибели Линды.
Его лицо прояснилось.
— Ах да, он позвонил и оставил сообщение. Я перезвонил и назначил встречу.
— А что он хотел?
— Это касалось невыполненных заказов. Видите ли, перед своей смертью старый Малкольм попросил меня присматривать за делами в интересах Линды. Я знал о связи Линды с «Экспортс инкорпорейтед» и покровительствовал фирме. Цицерон знал об этом, вот почему он позвал меня. Он хотел, чтобы я дал взятку отделу доставки, но он опоздал, я больше не был связан с фирмой. Пристин меня уволил.
— А как отреагировал на это Цицерон?
— Разочаровался.
— Как я понимаю, его бизнес проходит в основном в Южной Америке?
— Да. У него там много контактов.
— Что они продают?
— Инсектициды, удобрения, взрывчатку, нитраты.
— Вы полагаете, он держится в рамках?
— Не понимаю.
— Я не уверен, — сказал я, — но мне кажется, он может заниматься нелегальными поставками без разрешения.
Мур пожал плечами:
— Теперь это не мое дело.
— Это мое дело, — ответил я, — и я проведу расследование.
— Вы на что-то намекаете? — спросил он.
Я притворился непонимающим.
— Не могли бы вы добыть кое-какую информацию для меня? Я бы хотел знать о поведении Пристина в ночь убийства. Он нервничал? Он оставался дома?
Мур расслабился:
— Простите, не могу ничего сказать. У меня нет намерения повидаться с Вивиан, да она и не станет выступать против мужа.
— И что, все кончилось? — спросил я.
— Что именно?
— Между вами и Вивиан.
Он встал и посмотрел на меня, стиснув зубы:
— Ну Вы и наглец.
— Моего клиента обвиняют в убийстве, — сказал я. — Я копаю глубоко.
— Она замужняя женщина, Джордан, — тихо сказал он. — Не ворошите прошлое.
И он ушел. Но я продолжал думать. А что, если Линда узнала об этом? Пожалуй, стоит еще раз потревожить «Экспортс инкорпорейтед». Но я не мог это сделать просто так, нужен был повод. Я позвонил Кэссиди и попросил подготовить жалобу на нарушение контракта с Сиксто Аллагасом. Документы я забрал по дороге в центр.
Глава четырнадцатая
Вы когда-нибудь видели передачи о путешествиях? Далекие экзотические порты, живописные местные жители, зеленое море и кобальтовое небо, лодки и яхты, скользящие на горизонте.
В Нью-Йорке вы такого не увидите. Посмотрите, что сделали с Манхэттеном коммерция и промышленная цивилизация. Мрачная и угрюмая Вест-стрит, где в доках стоят корабли всех крупных линий, смесь угарного газа и пыли, усиленная шумом. С одной стороны — портовые здания, с другой — склады и салуны. Река с пыхтящими баржами.
Склад «Экспортс инкорпорейтед» был узким зданием без окон, но с погрузочной платформой. Я попробовал открыть деревянную дверь, и на этот раз у меня получилось.
Наверху светила лампочка, освещая кирпичные стены и бетонный пол. На полу валялось несколько коробок, справа виднелась железная винтовая лестница. Слева за застекленной дверцей была маленькая комнатка со столом и ящиками для документов.
— Кто дома? — спросил я голосом, слышным лишь на расстоянии пары дюймов.
Ответа не было, помещение казалось пустым. Я осмотрел коробки — пусто. Тогда я вошел в комнатку — в письменном столе не нашлось ничего интересного. Я наклонился к ящикам — вот оно. Сложенные по порядку конверты из коричневой бумаги. Я заглянул в один из них, там были счета и данные об отгрузке, все зашифрованные. Я попытался расшифровать их, и тут мимо моего правого уха что-то просвистело и ударилось в стену.
Посыпалась штукатурка. На полу валялся молоток. Еще дюйм, и он бы разнес мою голову вдребезги. Я обернулся.
В дверях стоял Эдди Майлс с белым от ярости лицом.
Я содрогнулся:
— Проклятый ублюдок! Ты мог меня убить.
— Еще все впереди, — глухо буркнул он. Он стоял достаточно близко и вполне мог меня достать. Что он и попытался сделать. Я отдернул голову в сторону, он промахнулся и потерял равновесие. Я рубанул его ребром ладони по шее, и он упал на колени.
Я стоял и наблюдал, как он медленно поднимается. Удивлен, конечно. От юриста не ожидают таких вещей. Если у него и есть мускулы, то обычно на языке или в голове.
Я сказал:
— Слушай, Майлс, не глупи. Я не хочу драться, но не выводи меня из себя. Я тяжелее на сорок фунтов и могу сломать тебе руку.
— Вот это нас уравняет.
Его рука нырнула в карман и выхватила нож. Должно быть, он сотни раз практиковался в этом. Лезвие открылось с лязгом, сверкая как лед.
Он медленно направился ко мне, размахивая ножом, глаза были полузакрыты. Я прижался к столу. Не было смысла говорить с ним. Если он меня достанет, потребуется швейная машинка, чтобы сшить меня заново.
Я вспомнил свою школу, где нас учили честной игре, но никогда не объясняли, как обращаться с противником, который играет по своим правилам. Мои пальцы шарили по столу. Плевать на честную игру. Мне не хотелось делать то, что я собирался. Удовольствия это мне не доставило, а Эдди Майлсу и подавно.
Теперь у меня в руке была чернильница, и я запустил ее, как бейсболист. На таком расстоянии я не мог промахнуться. Она угодила Эдди между глаз. Думаю, она сломала ему нос. Чернила залили ему лицо, он вскрикнул и выронил нож. Я наклонился и поднял его, затем всадил в стол и сломал лезвие. Потом пошел к умывальнику в углу и кинул Эдди грязное полотенце. По его подбородку струилась смесь чернил и крови.
— Вот, — сказал я, — вытрись и иди к врачу.
Он заскулил. Весь пыл сразу улетучился.
— Урок на сегодня, — сказал я. — Сначала думай, а потом делай.
Я вышел, оставив его у умывальника. Мне было жаль его, но иногда людей надо учить именно так. Я был уже на погрузочной платформе, когда передумал и вернулся, подошел к телефону и позвонил доктору Буканцу.
— Вы свободны, док?
— Я всегда занят.
— У меня для вас есть работа, — объяснил я и дал ему адрес на Вест-стрит. — Вряд ли кто из ваших пациентов в ближайшие полчаса соберется рожать, так что идите сюда и займитесь парнем.
— А что с ним?
— Сопелка сломалась.
— Сопелка?
— Нос. Счет пришлите мне. — Я повесил трубку и сказал Эдди:
— Он первоклассный костоправ. Жди здесь, не уходи.
Я вышел. Сидя в такси, я обдумал происшедшее, потом постучал по стеклу и дал шоферу адрес отдела по расследованию убийств.
Джон Нолан неодобрительно посмотрел на меня:
— Однажды ты зарвешься.
— Я берег Цицерона для особого случая.
— Этот человек — подозреваемый. Он был в квартире девушки в ту ночь. Тебе следовало сообщить нам.
— Я хотел сам его проверить.
Он мрачно покачал головой:
— Почему ты считаешь себя умнее полиции Нью-Йорка?
— Прости, я думал, что помогу моему клиенту.
— Это убийство, и тебе следовало все рассказать.
— Я сейчас это и делаю, Джон.
— Ага, — подозрительно буркнул он, — интересно, почему?
— Потому что сейчас я кое-что знаю о Цицероне. Он нелегально торговал взрывчаткой за рубежом, используя престиж «Лейзинг индастриз» для облегчения отгрузки. У него были важные обязательства. Некий Салазар припер его к стенке, и ему надо было что-то делать. Мур уже не участвовал в игре, поэтому он сам пошел к Линде, надеясь, что та поможет как будущий акционер. Он рассказал ей о Салазаре, и эт