— Да. А Де Витт не берется за дело, если не может заполучить компанию с выгодой для себя.
— А у Пристина хватит влияния?
Мур кивнул:
— Да. Правление ничего не значит. И не забывайте еще об одном.
— О чем?
— Увеличив дивиденды, он приобретет расположение акционеров. Если будет случай голосовать, как Вы думаете, кого они поддержат?
— Любое правление с большими доходами и выплатой хороших дивидендов.
— Точно. И я собираюсь этим воспользоваться.
— Вы?
— Да. Каждый полученный доллар я вкладываю в акции «Лейзинг». Когда новый размер дивидендов объявят официально и курс акций взлетит, я все продам.
— Звучит надежно.
— Так и есть.
— Если только надежен ваш источник информации.
— Знаете. Джордан, я десять лет в этой компании, и я бы там остался, не умри старик. За это время человек обзаводится друзьями. У меня прямая связь с советом директоров.
— Ладно, — вздохнул я. — Расскажите мне о Пристине. Вы его лучше знаете. Он способен на убийство?
Мур помолчал:
— Чтобы сохранить контроль над «Лейзинг», он пойдет на что угодно, но убийство… не знаю.
Я посмотрел на него с уважением. Хоть он и не ладил с этим человеком, ему не хотелось его обвинять. Одно дело — жадность, другое — убийство.
Я попросил у официанта счет.
Мур загадочно улыбнулся:
— Вам следует подсуетиться, Джордан, и купить акции «Лейзинг».
— Только не мне, — покачал я головой.
— Вы легко сможете заработать.
— И легко потерять.
— Ну, нынче такое случается редко.
— Почему?
— Потому что публика сходит с ума. Раньше люди не вкладывали, а спекулировали. Они покупали по десять процентов и не могли потом окупить затраты. Нынче все иначе. Больше нет десяти процентов, люди покупают акции и держат их в расчете на прибыль. Крупные партии принадлежат трестам и университетам. Если рынок колеблется, паники нет, владельцы могут позволить себе держаться, а это придает стабильность всем акциям. Джордан, Вы думаете, Вашим деньгам надежнее в банке? О нет. Из-за инфляции Ваши доллары обесцениваются. Вложите их в акции. Это просто здравый смысл.
Он все-таки вынудил меня отправиться прямо к брокеру, открыть счет и купить сто акций «Лейзинг». Теперь и я участвовал в американском бизнесе.
Глава восемнадцатая
Я позвонил Кэссиди от брокера.
— Есть сообщения?
— Кто говорит? — официально поинтересовалась она.
— Тут в будке жарко, — фыркнул я. — Ты хочешь, чтобы я урезал тебе жалование?
— Ах, это ты. Я так редко тебя слышу, что забыла голос. Да, есть сообщение от мистера Калхейма.
— А кто это?
— Клерк из Сэрроугейт-корт. Ты подал петицию, но ведь ее должен подписать Данэм.
— Да, я знал это.
— И что?
— Он пока недоступен. Я подумал, что так сойдет, потом исправим.
— Клерк хочет, чтобы мы исправили сейчас.
— Ладно, — вздохнул я. — Посмотрю, что можно сделать.
Я вышел из будки и прислушался к обрывкам разговоров брокеров, которые наблюдали за котировками.
— Не доверяйте Вашингтону…
— Следите за Ближним Востоком…
— Все зависит от профсоюзов…
Фьючерсы, игра на понижение, на повышение…
Мне захотелось заорать:
— Почему бы вам не заняться работой, бездельники!
Я пошел в суд и забрал петицию Клайда Данэма.
Клерку я сказал, что просмотрел отсутствие подписи. После обеда я поехал к Фэй Стэнтон.
Она открыла мне, стирая с лица крем, в халате и бигуди. Даже так она выглядела прехорошенькой. Не смущаясь, она пригласила меня войти.
— Вы что-нибудь слышали о Клайде? — спросил я.
— Нет.
Его разыскивала половина полицейских, так что напрасно было ждать другого ответа. Я сказал:
— Фэй, я не полицейский, я его адвокат. Мне нужно кое-что выяснить.
Она продолжала смотреть на меня.
— Вы ведь читали газеты? — спросил я.
— Да.
— Тогда Вы знаете, что на Клайда пытаются навесить и убийство Цицерона. Они думают, что Цицерон видел, как он возвращался в квартиру.
— Клайд невиновен.
— Мы с вами так думаем, но согласятся ли присяжные? Лучше бы Клайд в момент убийства Цицерона сидел в тюрьме.
— Он не переносит заключения.
— Я знаю, потому я пытаюсь добыть доказательства, чтобы снять с него подозрение.
— Сьюзен мне говорила, и мы это ценим.
— Он звонил Сьюзен, Вы знаете?
Она кивнула.
— Сьюзен его сестра, а Вы его подруга. Он любит Вас и должен был звонить Вам.
Она невозмутимо посмотрела на меня.
— А что, если и так?
— Тогда я хочу, чтобы Вы мне помогли. Мне надо его видеть.
— Зачем?
— Я подаю претензию на наследство Линды со стороны Клайда, и он должен ее подписать.
Она встала и подошла к окну.
— Он собирался позвонить вечером… Дайте мне бумаги, я ему передам.
— Их надо заверить нотариально.
— Исключено. Я знаю Клайда, он не покажется на публике.
Я подумал. Кэссиди была нотариусом, она может заверить. Так поступают почти каждый день.
— Ладно, — буркнул я. — Вот они. — Я показал, где надо ставить подпись. — Будьте поосторожнее, и попытайтесь вернуть мне бумаги завтра утром.
С этим я ушел.
Лейтенант Нолан вызвал к себе Эдди Майлса. У того был забинтован нос. Он мимоходом глянул на меня и повернулся к Нолану.
— Что вы от меня хотите? Я рассказал все, что знаю, лейтенанту Голдсмиту.
У Нолана на столе лежал протокол, и он явно все уже изучил.
— Вы будете повторять до тех пор, пока мы не устанем слушать.
Эдди пожал плечами.
— Кем Вы работали в «Экспортс инкорпорейтед»?
— Экспедитором.
— Кто еще работал на складе?
— Только я.
— Где записи?
— Какие?
— О сделках фирмы. Мы нашли пустые папки.
— Украли, наверное.
— То есть, вы их сожгли.
— Нет.
— Ваша фирма занималась незаконным экспортом боеприпасов.
— Нет, сэр, только химикатами и удобрениями.
— Кому вы их продавали?
— Я только работал на погрузке, сэр, я не помню клиентов.
Оба акционера мертвы, кто может назвать его лжецом? Этим делом должно заняться ФБР.
— Вы слышали о некоем Салазаре?
— О ком?
— Хуан Салазар. Он обделывал дела с Цицероном, покупал оружие для повстанцев где-то в Южной Америке.
Эдди Майлс изобразил удивление:
— Я о таких вещах ничего не знал.
Только в Боливии было сто семьдесят девять переворотов. В Колумбии — осадное положение, не спокойнее в Парагвае, Перу, Аргентине. Порох мог быть использован быстрее, чем «Лейзинг индастриз» его производила.
— Часто Цицерон приезжал на склад? — спросил Нолан.
— Редко. Он управлял делами из дому.
— Как часто Вы его видели?
— Раз в неделю, когда получал зарплату.
— У него были враги?
— Они есть у любого бизнесмена.
Ну да, подумал я, особенно в «Экспортс инкорпорейтед».
— Ему кто-нибудь угрожал?
— Да, сэр.
— Кто?
Эдди ухмыльнулся:
— Вон тот тип, Джордан, угрожал подать в суд.
Нолан еле сдержался, чтобы ему не врезать.
— Вы уверены, что ничего не скрыли?
— Я говорю предельно откровенно.
— Тогда почему вы напали на Джордана?
— Потому что он покушался на частную собственность, а я ее защищал.
— С молотком и ножом?
— Человек имеет право защищаться. — Он явно читал законы.
— Вас когда-нибудь арестовывали?
— Нет, сэр.
— Ограбление в Детройте в 1946 году, два года в Мичиганской тюрьме.
— Я забыл.
— Вэник, — позвал Нолан. В дверях показался сержант в штатском. — Уведите его.
Эдди Майлс вышел, не взглянув на меня. Нолан казался усталым.
— Что нового по делу Цицерона? — спросил я.
— Да ничего. Его убили из пистолета 32 калибра.
— Как его обнаружили?
— Сосед услышал выстрел и позвонил.
— Что ты собираешься делать с Эдди?
— А что я могу? У тебя есть его алиби, он был тогда на складе.
— Мне кажется, он лжет насчет деятельности фирмы.
— Знаю, но я не судья. Не могу допрашивать под присягой. Итак, двоих убрали, и ты знаешь, кто следующий.
— Кто?
— Ты.
Я засмеялся:
— Не понимаю, почему, я так же далек от разгадки, как ты.
— Но убийца в этом не уверен. Он знает, что ты говорил с Цицероном, и что-то заставило его действовать. Он в отчаянии, потому и убил Цицерона. Хочешь совета, Скотт?
— Давай.
— Скройся. Поезжай в Атлантик-сити, отдохни, подыши воздухом, пока все не уладится.
— У меня полно работы, Джон, я не могу.
— Пойди посмотри на Цицерона, у него тоже было полно работы.
— Не могу.
— Я так и думал, — хмыкнул он.
Глава девятнадцатая
Мне надо было развеяться. Сьюзен наверняка могла бы помочь, но с ней мы встречались только в шесть. У меня оставался еще час, так что я пошел домой, принял душ и побрился. В почтовом ящике лежало письмо, адрес был написан от руки печатными буквами. В лифте я вскрыл письмо и достал газетную вырезку с объявлением.
«Семейные участки. Гринлонское кладбище. Удобная доставка. Пять мест — 350$. Возможны усыпальницы. Уход за могилами за отдельную плату. Работаем ежедневно до пяти».
Это явно было связано с делом Романоффа. Я сложил вырезку и спрятал в карман. Кто бы ни прислал ее мне, он вряд ли знал о фамильном упрямстве Джорданов. Это меня лишь подзадорило. И я понял, что Нолан был прав: настала моя очередь. Сомнительная честь. Теперь мне понадобится человек, пробующий мою еду, а заодно вооруженный телохранитель.
Я уже принял душ и брился, когда зазвонил телефон.
— Алло.
— Мистер Джордан? — раздался шепот.
— Слушаю.
— Это Вивиан Пристин, мне надо Вас видеть.
Я удивился, но виду не подал.
— Ладно. Как насчет завтра утром в десять в моем офисе?
— Нет! Сейчас, пожалуйста.
— А в чем дело, миссис Пристин?
— Это не телефонный разговор.