Мистер Филипп Ломан нажал на кнопку на столе, появился патрульный.
— Уведите Данэма, — сказал Ломан. — Пусть его охраняют двадцать четыре часа. — Он повернулся ко мне. — Если этот парень попадет на электрический стул, это будет Ваша заслуга. Теперь убирайтесь.
Он поискал глазами Нолана:
— Отлично, лейтенант, завтра я предстану перед присяжными, и вот что мне от Вас нужно…
Это все, что я услышал, выходя.
В моем мозгу крутились идеи. Я поймал такси и поехал в редакцию «Трибьюн».
Мне дали экземпляр газеты, я сел и пролистал ее. На этот раз я нашел те две статьи. Одна о крушении поезда, другая об опротестовании развода. Крушение произошло в среду, а статья появилась в четверг. Я вырвал листок и положил в карман, потом поехал домой. Там я достал из стола автоматический пистолет и позвонил по телефону.
Потом я пошел к мистеру Адаму Пристину.
Глава двадцать вторая
На звонок открыл слуга, но не снял цепочку с двери. Он был в махровом халате и очень удивился, когда я попросил Пристина.
— В это время, сэр? Он уже отдыхает.
— Он еще не лег, — сказал я. — Скажите, что пришел Скотт Джордан.
Я ждал, рассматривая дом. Трехэтажный особняк казался крохотным на фоне соседних домов. За домом был дворик, окруженный невысокой изгородью, которую легко можно было перелезть. В окно я видел Адама Пристина, сидящего в кресле. Он продолжал сидеть, когда слуга провел меня в комнату. Весь пар из него вышел, вокруг рта пролегли складки, он являл собой жалкое зрелище.
Мне не было его жалко. Он сам был виноват в смерти жены.
Я полез в карман, вынул страницу «Трибьюн» и сказал:
— Вы знаете, почему я здесь.
Он посмотрел на газету и едва слышно произнес:
— Да.
— Жадность, — сказал я. — Жадность и стремление к власти. Как низко может пасть человек!
Он поморщился.
— Вы знали, что Гордон Де Витт стремился контролировать «Лейзинг индастриз». Чтобы его остановить, Вы забыли обо всем — о чести, справедливости…
Он молча слушал.
— Но ваша жена знала, кто убил Линду. Ей сказала об этом страница из газеты. Но Вы не разрешили ей говорить, и она разрывалась между преданностью мужу и жаждой справедливости. Это стало последней каплей, вот почему она позвонила мне. Вы отговорили ее от встречи, однако она все же пошла ко мне на квартиру и была там убита.
Он глухо застонал. Я продолжал:
— Вас устраивало, что Клайда Данэма обвинили, и Вы были готовы спокойно смотреть, как невиновный отправится на электрический стул. Вы боялись, что он продаст акции Линды.
Пристин сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Я посмотрел на него и язвительно заметил:
— Поздно плакать. Вивиан мертва, и Вы могли это предотвратить. Я встречал многих людей, но Вы… — Я покачал головой. — Таких я не встречал. Даже сегодня вечером у окружного прокурора Вы знали, кто убил Вивиан, и все же промолчали. Вы хотели, чтобы убийца Вашей жены остался на свободе. Зачем? Из-за денег?
— Джордан, я…
— Не пытайтесь оправдать себя, — рявкнул я. — Не говорите, что Вы молчали, потому что боялись, что Вас обвинят в сокрытии улик по делу Линды, в противодействии правосудию.
Он не мог поднять глаза и посмотреть на меня.
— Вы понимаете, — продолжал я, — что Вы никогда не будете в безопасности. Убийца не может оставить вас в живых, ведь вы знаете его тайну. Это представляет для него опасность…
Я замолчал, увидев, что дверная ручка тихонько поворачивается.
— Вот он, — прошептал я и тихо спрятался за портьеру. Потом осторожно выглянул одним глазом.
Дверь открылась, ветер качнул занавеску. Зашуршали шаги, на пол упала тень. Пристин повернул окаменевшее лицо к вошедшему.
— Привет, Адам, — спокойно сказал Стивен Мур, — ты ждал меня, правда?
Пристин не отвечал. У него, казалось, пересохло во рту. Он не отводил взгляда от пистолета в руке Мура, пистолета 32 калибра.
Мур безумно рассмеялся:
— Ты ждал меня, Адам, да? Ты знал, что это все время был я. Знал, когда сидел в спальне Линды и говорил копам, что я ушел из студии в шесть и не вернулся. Ты знал. Ты узнал мой почерк на газете за четверг, а ведь была только среда. Ты знал, что ранний выпуск не попадает на прилавок до восьми вечера, так что я должен был вернуться. Это была моя ошибка, что я оставил газету. Но ты спас меня, Адам. Ты нашел газету и велел Вивиан молчать. Ты понимал, что если все повесят на меня, Данэм будет чист и унаследует акции.
Я был за спиной у Мура и не видел его лицо, но голос его звучал как-то странно. Он говорил с каким-то садистским наслаждением.
— Я догадался, что могло произойти, но все же надо было убедиться. Я позвонил Вивиан, и когда она услышала мой голос, то ахнула и повесила трубку. Тогда я понял. Я ждал ее, и когда она вышла, проводил до квартиры Джордана. Я считал, что надо действовать немедленно. Когда я заговорил с ней в холле, она испугалась, ведь я убил ее сестру. Потом упала в обморок. Я быстро все сделал и ушел. На этот раз я не забыл там никаких газет. Я убил троих, Адам, первую в приступе страсти, остальных умышленно. А почему бы не четверых? Мне не хочется все время ждать, что ты заговоришь. И ты знал об этом, ты ждал меня, да?
Я вышел из-за портьеры, тихо подошел и приставил пистолет к его спине.
— Да, — сказал я, — он ждал Вас, и я тоже. Бросьте пистолет!
Он замер. Пистолет выпал из его рук. Я оттолкнул его ногой:
— Так, Мур, повернитесь.
Он медленно повернулся.
— Вам не пошло бы на пользу еще одно убийство, — сказал я. — Потому что я тоже знал.
— Откуда? — удивился он.
— Из раннего выпуска газеты. И как только у меня появились подозрения, все переменилось. Я понял Вашу ложь. Вы мне солгали, что Цицерон позвал Вас, потому что хотел обсудить невыполненные обязательства. Вы пошли к нему после убийства Линды, после того, как он сам с ней поговорил. Значит, он знал, что в вопросе акций Вы ему бесполезны. И все же Вы пошли к нему домой. Зачем, Мур?
— Скажите сами, — буркнул он.
— Вы пошли туда по делу. Именно вы познакомили Цицерона и старика Лейзинга. Вы были партнером Цицерона, Вы участвовали в его бизнесе. Вы следили, чтобы он получал все, что было ему нужно.
— Это только догадки, — поморщился он.
— Это факты, — возразил я. — О своих подозрениях я рассказал только Вам, и Вы его предупредили. Вот почему Эдди Майлс напал на меня, вот почему они избавились от документов.
Его глаза сузились от ярости.
— Цицерон не смог выполнить свои обещания, — сказал я, — он пошел к Линде и все ей рассказал. Она пришла в ярость, узнав о Вашей роли в этом деле. И вызвала меня, но Вы меня опередили. Вы пришли раньше. Она высказала Вам все, что о Вас думает. Вы пытались спорить, но она не хотела слушать и велела Вам убираться, даже пригрозила рассказать о Ваших делишках в ФБР. И это сыграло свою роль. Я знаю Ваш темперамент, Вы потеряли контроль над собой, схватили статуэтку и…
Он сжимал и разжимал кулаки.
Я продолжал:
— Вы лгали, говоря мне, что попросили Вивиан в ту ночь пойти к Линде для компании. На самом деле Вы даже не собирались сообщать ей о Данэме, иначе она рассказала бы мужу, а он попытался бы отменить сделку. Вы хотели, чтобы она пришла в студию и застала там Данэма рядом с ней.
Мур прошептал:
— Вы не можете ничего доказать.
— А разве надо? А Ваше присутствие с пистолетом — это не доказательство? Вы знаете, что пистолет могут проверить и выяснить, что из него убили Цицерона? Вы сами себя приговорили, Мур.
Он следил за мной, как мышь за кошкой.
— А теперь насчет того выпуска «Трибьюн» за четверг, где нашли ваши каракули, — сказал я. — Это доказательство, что Вы были последним, кто видел ее живой. Достаточно, чтобы Вас упрятать. Вы на крючке, Мур, и с него не сорветесь. Сейчас сюда придет лейтенант Нолан, и…
Он решился. Я не знаю, зачем они так поступают, но каждый раз, когда люди впадают в отчаяние, так и бывает. Он нырнул вниз и потянулся к пистолету.
Может, он просто пытался раздразнить меня, чтобы все закончить раз и навсегда.
Но я не спешил. Пуля пробила ему правое колено, он зарычал и упал.
Я наклонился и поднял его пистолет за спусковой крючок. Потом завернул его в носовой платок и сунул в карман.
Адам Пристин сидел, закрыв лицо руками.
Глава двадцать третья
Был чудный день, светило солнце. По небу лениво плыли облака. Я нетерпеливо посигналил, и вскоре появилась Сьюзен. Новая Сьюзен, полная цвета, сияния и смеха, в желтой юбке и рубашке-поло.
— Первая остановка, — скомандовала она, — у Фэй.
— Нет, — простонал я, — никаких компаний на сегодня.
— Да, — твердо сказала она. — Мы повезем их в Гринвич пожениться.
— Правда?
— Ага. Фэй не хочет больше ждать.
— Ладно, — согласился я и развернул машину.
Сьюзен уселась поудобнее и облегченно вздохнула.
— Ты был так занят… Но скажи, что дальше? Клайд получит деньги?
— Ну конечно, — кивнул я. — Но один жирный кусок уже отрезан в виде налога на наследство, когда все перешло к Линде, другой будет отрезан, когда перейдет к Клайду. К тому же надо продать акции, чтобы получить деньги на уплату налога.
— А Романофф?
— Он вне игры. Де Витт ему платит, чтобы он не высовывался.
— А мистер Пристин?
— Окружной прокурор собирается обвинить его в сокрытии улик, важных для расследования. Он этого заслуживает.
Сьюзен сняла берет и встряхнула головой:
— А Цицерон знал, что Мур виновен?
— Должно быть, он его подозревал. Но ничего бы не сказал, чтобы не началось расследование деятельности «Экспортс инкорпорейтед». Потом Мур позвонил и предупредил, что я что-то знаю. А Цицерон с перепугу стал угрожать выдать Мура, вот он его и приговорил.
— Вот они, — сказал Сьюзен.
Я затормозил. На улице стояли Фэй и Клайд. Они подошли к нам, крепко держась за руки.