Маккей усмехнулся и похлопал его по плечу:
— Отлично, парень. У тебя роль получается прекрасно. Этот парень только на первый взгляд разиня и простак, на самом деле он более тонок и психологичен. И тебе прекрасно удалось это передать.
— Особенно, когда этот тип собирается взорвать эскалатор, — добавила Викки.
— Взрывы, на мой взгляд, чересчур мрачновато для комедии, — усомнился дядя.
— Это же не настоящая бомба, — пояснила Викки, — зато когда дым рассеивается, а Тоби стоит там…
— Ты пригласила дядю на репетицию? — удивился я.
— Я просто хотела, чтобы он посмотрел несколько сцен. Нужно же иметь представление о том, чем занимается племянница.
— Мне это место не нравится, — заявил Тоби. Я заметил крупные капли пота, что выступили у него на лбу. — Я не очень люблю взрывы. — Он улыбнулся, но улыбка получилась какой-то вымученной. — Однажды в Англии ирландские боевики взорвали бомбу во время спектакля. Настоящую бомбу. Я больше месяца провалялся в больнице. А Вы, Викки, любите взрывы?
Он спросил это мягко и даже участливо. И я подумал, что плохо знаю этого человека. Под напускной бравадой и налетом эгоцентризма скрывался совершенно другой Тоби Хаммонд, которого я не знал и даже не догадывался о его существовании.
Подошел официант в сопровождении метрдотеля. На сервировочном столике стояло огромное блюдо с ароматно пахнущим бараньим боком, приготовленным по специальному рецепту с добавлением множества специй — фирменное блюдо «Маккаби». Кулинары утверждают, что половину наших ощущений составляют запахи. Так вот, это пахло восхитительно!
Обед проходил в полном молчании — представлялось кощунственным поглощать шедевр кулинарного искусства и при этом болтать, словно жуя обыкновенный гамбургер. Искусство требует почтения.
Ослепительно-яркая вспышка заставила меня зажмуриться. Раздался щелчок фотоаппарата, а когда разноцветные круги перед глазами рассеялись, я увидел человека с камерой, удаляющегося от нашего столика.
— Что это? — недовольно спросил Маккей.
— Ты обедаешь в одной компании со знаменитостью, дядя, — рассмеялась Викки. — Привыкай.
Официант, наливая вино, улыбнулся:
— Вас слишком хорошо знают в Нью-Йорке, мистер Хаммонд. Для «Маккаби» это тоже неплохая реклама.
— Это ваш фотограф?
— Нет. — Официант закончил с напитками и теперь стоял у столика, перебросив через руку белоснежную салфетку. — Но я знаю этого парня. Он репортер из «Замочной скважины», видимо, они собираются написать о Вас.
Лицо Тоби исказила гримаса неудовольствия. Одним прыжком он догнал удаляющегося фотографа и схватил его за руку.
— С каких это пор, милейший, у вас принято фотографировать человека, не спрашивая его согласия?
Парень рванулся в сторону, ноги его поехали по натертому полу, он уцепился за Тоби и вместе они рухнули на соседний столик. Зазвенела посуда, раздался истерический женский визг…
— Идиот! Дурак! — Викки прикрыла ладонью лицо. — Сумасшедший дурак! Ради всего святого, Скотт, остановите его!
Но в «Маккаби», видимо, были готовы к подобным неприятностям. Словно из-под земли появились несколько рослых парней, облаченных в форму официантов. Они подхватили фотографа под руки и, приподняв фута на два, сноровисто потащили к выходу. Остальные вежливо помогли Тоби подняться.
— Виски, сэр? — вышибала аккуратно отряхнул костюм Тоби. — Или предпочитаете джин?
— Нет! — громкий голос Викки прорезал зал. — Нет, Тоби! — Она стояла перед ним, размахивая сжатой в кулак рукой под носом у знаменитости. — У тебя сегодня спектакль! Ты забыл?! Или тебе мало неприятностей? Когда же, наконец, ты поумнеешь? Предупреждаю: еще одна подобная выходка и можешь отправляться на все четыре стороны!
— Извините, — пробормотал Тоби. — Но Вы же слышали — этот парень из «Скважины», а Вы знаете, что это за журнальчик. Я просто хотел отнять у него пленку. Или Вам было бы приятно увидеть свое фото в этой куче дерьма?
— Нет! Но…
— Думаю, что и Вы тоже были бы не в восторге, — Тоби повернулся к Роджеру Маккею. — Поэтому я и вмешался. Он собирался смыться — пришлось спешить.
— Тоби, — сказал я. — Вы кое-что забыли: не в Ваших интересах нарываться сейчас на скандал. Или Вам не терпится снова встретиться с судьей Керби?
— Да, — промямлил он, — Вы правы… Но…
— Кроме того, думаю, этот парень появился здесь не просто так.
— Что Вы хотите сказать? — Хаммонд уставился на меня.
— Я хочу сказать, что «Скважина» готовит материл о Вас.
— Что за материал? Они мне ничего не говорили. Ну-ка, выкладывайте!
— Они где-то раскопали данные о Ваших приключениях в Голливуде и о всей той истории.
— Что за история? — поинтересовалась Викки.
Я мог бы одной фразой о Камиле положить конец их отношениям, но вместо этого посмотрел на Тоби и сказал:
— Материал касается личной жизни, не думаю, что имею право рассказывать об этом без согласия мистера Хаммонда.
— Погодите, Скотт! — Тоби внимательно посмотрел на меня. — Давайте-ка поговорим. Извините нас, — он улыбнулся Викки и дяде Роджеру, — мы с мистером Джорданом вас ненадолго покинем. — Потом повернулся ко мне: — Пойдемте. — И зашагал в сторону туалетных комнат. — Выкладывайте, — повторил он, когда мы остались вдвоем.
— Это Вы выкладывайте, — рассердился я. — Почему я узнаю о таких пикантных подробностях в последнюю очередь?
Он тяжело дышал, лицо снова покрылось капельками пота.
— О чем это Вы? Не понимаю.
— Бросьте! Вы знаете Эдди Гропера?
— Да-а… Знаю.
— А его жену?
— Да.
— Что в этой истории правда, а что — выдумки досужих газетчиков?
— Смотря как на это посмотреть, — он растерянно развел руками. — Можно толковать и так и эдак.
— Прекрасно! — Не выдержал я. — Он не знает! А кто, позвольте узнать, знает? Или это мне собираются поджарить задницу?
— Что Вы предлагаете, Скотт? — голос его звучал глухо.
— Откуда я знаю? — Я достал сигарету и закурил. — Ясно одно — статья не должна увидеть свет.
— И как это можно сделать?
— А черт его знает, как! — взорвался я. — Проще всего было бы не попадать в подобные переделки, чтобы после не задавать дурацких вопросов!
— Что же мы можем предпринять?
— Не знаю! — жестко отрезал я.
Вид у Тоби был совершенно убитый, и мне стало его жаль.
— Хочу поговорить с Лео Бароном, — сказал я, — может быть, он согласится продать материалы.
— Да? — он выглядел, как нашкодивший мальчишка, которого собираются высечь, и вдруг порка по каким-то причинам откладывается. — Когда? Когда Вы хотите с ним встретиться?
— Завтра утром я этим займусь.
— Почему завтра? Давайте поедем к нему сейчас!
— Уже поздно. Лео наверняка нет в офисе. И успокойтесь, будьте же, наконец, мужчиной! Я постараюсь сделать все, что в моих силах. В конце концов — это и в моих интересах. Я не меньше Вашего заинтересован в том, чтобы спектакли продолжали идти, а Вы — играть в них.
— К черту спектакли! — заорал он. — Речь идет о моей шкуре! Это Вы понимаете?
— Об этом следовало подумать раньше, — усмехнулся я. — Прежде чем затевать шуры-муры с женой Гропера.
Он вспыхнул. Даже удивительно было наблюдать, как взрослый человек краснеет, словно мальчишка.
— Минутку, Скотт. Конечно, Вы — мой адвокат, и я Вам благодарен за то, что Вы для меня делаете. Но это не означает, что у Вас есть право лезть в мою жизнь. В этом городе тысячи адвокатов, и все они занимаются делами своих клиентов, получая за это деньги. Моя жизнь — мое дело, и я не позволю…
— Если Вы закончили, — перебил я его, — я, пожалуй, пойду. — Я повернулся и направился к дверям.
— Погодите! — он схватил меня за рукав. — Да погодите же Вы! Прошу прощения, Скотт. Это все нервы, будь они неладны! Сам не понимаю, что это со мной. Я вовсе не имел в виду, что собираюсь отказаться от Ваших услуг. Я прекрасно понимаю, что второго такого адвоката мне не найти….
— А вот я бы отказался, не задумываясь, — отрезал я. — Вы что же, вообразили, что я в восторге от оказанной мне чести — защищать его сиятельство — великого Тоби Хаммонда? Да я по горло сыт и Вами, и Вашими делишками. И если бы не Сидней Лорд…
— Извините меня, Скотт! — он покачал головой. — Не бросайте меня.
— Так-то лучше! Давайте вернемся к нашим баранам. И предупреждаю — больше никаких самовольных выходок!
— Есть, сэр! — Он лихо вскинул руку к воображаемой фуражке. — Слушаюсь, сэр! Будет исполнено, сэр!
Он проделал это с таким неподражаемым комизмом и артистичностью, что я невольно заулыбался.
— Следовательно, я прощен?
— Черт с Вами, — проворчал я, больше для формы. — Пошли, нас уже заждались.
Зал ресторана отделяла от туалетных комнат небольшая галерея и, проходя по ней, я услышал вдруг, как мужской голос сказал:
— Тоби!
Я повернулся и увидел, как выступивший из-за гардины человек опустил руку Тоби на плечо.
— Что это с Вами, мой мальчик, — ласково продолжал Гропер, упиваясь растерянностью Тоби. — У Вас такой вид — словно вы привидение встретили.
— Привет, Эдди!
Гропер продолжал улыбаться, но улыбка была какая-то безжизненная, холодная, словно приклеенная. Эмоциям вообще не было места на этом лице. У меня сложилось впечатление, что Эдди Гропер, несмотря на свое положение, деньги, влияние и отлично сшитый костюм, оставался тем самым малым, который, не моргнув глазом, сбывал на рынке испорченные продукты, нимало не заботясь о здоровье покупателей. Больше всего он походил на прилично одетого медведя — такой же приземистый, неуклюжий, плотный и такой же опасный.
— Прослышал, что Вы здесь, и решил засвидетельствовать свое почтение. Как у Вас дела, Тоби?
— Спасибо, все хорошо.
— Читал о Вашем успехе. Поздравляю.
— Спасибо, Эдди.
Гропер хлопнул его по плечу:
— Прочел и о той неприятности, что с Вами случилась. Мне очень жаль. Могу я для Вас что-нибудь сделать? У меня есть некоторое влияние в этом городе. Буду рад оказать Вам эту незначительную услугу.