Я поблагодарил его и направился к Уилли.
— Ну, узнали, что хотели?
— Кое-что, — уклончиво ответил я. — Скажите, Ваш договор с Полом Грауфордом еще действовал в тот момент, когда с ним случилось несчастье?
— Нет. У нас довольно дорогая контора. Как только мы передали результаты расследования мистеру Грауфорду, он тут же попросил прислать ему счет.
Мы обменялись еще парой дежурных фраз, и я с Уилли распрощался. Потом я отправился к себе — нужно было собрать вещи и дать необходимые распоряжения Кэссиди. Из офиса я позвонил в контору Харлоу, выяснил, на какой рейс мне заказан билет, договорился, что его подвезут прямо в аэропорт, и поехал домой.
Викки, конечно, уже ушла, но успела основательно похозяйничать в моей холостяцкой берлоге так, что узнать квартиру теперь было довольно сложно.
Глава девятнадцатая
С тех пор, как сэра Исаака Ньютона шарахнуло по голове яблоком, и он открыл свой знаменитый закон, человечество вступило в эру воздухоплавания. Лично у меня это событие энтузиазма не вызывает. Летать я не люблю. По-моему, старику-англичанину следовало сидеть под каким-нибудь другим деревом, на котором ничего не растет. В самом деле, можно ли относиться с доверием к закону, который пришел в голову человеку сразу после того, как его по этой самой голове стукнуло?
В Чикаго, с облегчением покинув самолет, я проглотил пару таблеток аспирина, нашел свободное такси и уговорил водителя отвезти меня в Мэдисон. Пройдоха долго вздыхал, жаловался на возраст машины, старую резину и на то, что обратно ему непременно придется гнать машину порожняком. Пришлось заплатить ему за дорогу в оба конца, после чего вопрос был улажен.
В Мэдисон мы приехали поздно вечером. Я снял номер в первом попавшемся отеле, захватил с собой пару гамбургеров, свежие газеты и улегся в постель. Очень скоро я уже крепко спал. Дежурного я попросил разбудить меня в восемь утра.
Солнце было уже высоко, когда у меня в номере зазвонил телефон. Одевшись, я спустился в ресторан, позавтракал и попросил метрдотеля найти мне такси. Через двадцать минут я уже катил по шоссе со скоростью в сотню миль.
Небо было синим и безоблачным. Дорога проходила через пастбища, на которых нагуливали жирок бесчисленные стада знаменитых голштейнских коров — предмет законной гордости чикагских скотопромышленников. К полудню мы въехали в небольшой городок Меноша — конечную цель моего путешествия. Именно здесь проживал Роджер Маккей. У въезда в город я заметил рекламный щит с названием мотеля «Голубая птица» и попросил водителя отвезти меня туда. Здесь я рассчитался с ним, зарегистрировался, оставил вещи в номере и отправился на рекогносцировку.
Городок, как и все небольшие города севера, выросшие из разбросанных по бескрайним равнинам ферм, был очень компактным, чистеньким и ухоженным. Через два квартала я наткнулся на парикмахерскую. Если Роджер Маккей и посещал какие-нибудь общественные места, то мимо парикмахерской он пройти просто не мог. Я потрогал подбородок и убедился, что он настоятельно требует вмешательства Томаса Хука — именно это имя было выведено здоровенными золотыми буквами на стекле витрины.
Внутри парикмахерской я обнаружил два кресла и одного джентльмена, облаченного в белый халат. Он сидел в одном из кресел и лениво листал газету. Увидев меня, он живо вскочил, улыбнулся и любезно осведомился, что мне угодно.
— Стрижка и бритье, — сказал я, усаживаясь в кресло и пытаясь разглядеть себя в мутном зеркале, покрытым темными разводами, у которого, ко всему прочему, был отколот один угол. Мистер Хук принялся бегать вокруг меня, пощелкивая ножницами и размахивая расческой. При этом слова из него сыпались так же обильно, как волосы с моей головы. Через несколько минут я знал всю историю города Меноша, начиная со времени его основания. Именно на это я и рассчитывал, отдаваясь в руки мистера Томаса Хука. Улучшив момент, когда он, отступив на полшага, любовался творением своих рук, я спросил:
— Говорят — тут у вас можно делать неплохие деньги?
— Конечно, сэр! Очень неплохие! И многие их делают. А Вы бы хотели заняться у нас бизнесом? В таком случае считайте — Вам повезло! Я знаю об этом городе все!
— Тогда Вы, наверное, знаете Роджера Маккея?
— Разумеется!
— Расскажите о нем.
— Мистер Маккей бывает у меня регулярно. Примерно раз в неделю он приходит подстричь усы, побриться и сделать массаж. Вы будете делать массаж?
— Да, конечно. Обслужите меня по полной программе.
— О’кей! А вы приятель мистера Маккея?
— Знакомый.
— О, в таком случае у Вас все пойдет как по маслу! Мистер Маккей умеет организовать дело так, что доллары текут к нему рекой.
— А мне говорили, что в городе он бывает редко.
— Он не очень общительный человек — это верно. Но, видно, таким уж уродился. Да и чего ради деловому человеку просиживать целыми днями в баре, когда у него дел полно?
— Значит, он живет здесь постоянно?
— Ну, так я бы не сказал… Понимаете, сэр, когда человек занимается бизнесом, я хочу сказать, большим бизнесом, он должен время от времени уезжать, а как же иначе?
— Давно Маккей обосновался в вашем городе?
— Да с год, примерно. Купил старый дом у озера, примерно в шести милях к северу. Живет там с женой. Вот, скажу я вам, женщина! — Хук причмокнул губами от восхищения. — Красавица! Не пожалеете, если увидите. Правда, в городе она бывает редко. Приезжает только за покупками.
Он опустил спинку кресла и принялся намыливать мне лицо.
— Они хорошо живут, как Вы думаете?
— Кто?
— Мистер Маккей и его жена.
Он взял меня за кончик носа, слегка приподнял, провел помазком по верней губе и принялся править бритву на широком кожаном ремне.
— А почему вы спрашиваете?
— Мы познакомились в путешествии. Вместе играли в бридж по вечерам. Мне показалось, что между супругами Маккей, как бы это поточнее выразиться, слегка натянутые отношения, нет?
Он оттянул кожу на щеке и легко провел бритвой. Снял салфеткой пену, аккуратно подровнял висок.
— Странно, сэр, что Вы спрашиваете об этом именно теперь.
— Почему?
— Дело в том, что несколько месяцев назад мистер Маккей уехал по делам в Нью-Йорк и оставил распоряжаться всем жену. Об их семейной жизни в городе мало что известно. Друзей у них нет, кроме, разве что, Бена Саксонски.
— А кто это?
— Бен был владельцем адвокатской конторы у нас в городе.
— Был?
— Да. Он продал практику, закрыл контору и отбыл в Калифорнию. Поговаривают, там он занялся кинобизнесом. Представляет крупнейших звезд Голливуда. Между нами, сэр, я всегда считал, что наш городок тесноват для Бена. Даже непонятно, почему он так долго просидел здесь. Это с его-то головой! Зато теперь, надо думать, он в полном порядке.
Хук закончил бритье, приложил мне к лицу горячий компресс, подержал несколько минут, снял и принялся втирать крем. Я расслабленно откинулся в кресле и, закрыв глаза, пытался осмыслить полученную информацию.
Бен Саксонски меня заинтересовал. Адвокат бросает налаженное дело в городке, где знает всех и каждого, и каждый знает его, перебирается в Голливуд, где адвокатом ничуть не меньше, чем актеров. Кстати, Тоби Хаммонд прибыл в Нью-Йорк тоже из Голливуда! Была ли здесь какая-нибудь связь? Кто знает? Но мысль эта засела у меня в голове.
Хук уже закончил и теперь смахивал остатки волос с моего костюма.
— Интересно, — промычал я, пытаясь разглядеть себя в зеркале, — как попадают такие типы, как Саксонски, в небольшие города? Что их сюда тянет?
— Ничего, конечно, — Хук принял от меня двадцатку и что-то сказал насчет сдачи, но я его остановил. — Бену практика досталась от папаши. Когда старый Руфус Саксонски отдал Богу душу, сынок как раз закончил колледж в Гарварде. Он принял практику отца, и очень скоро дела его пошли в гору, хотя по натуре оставался типичным задавакой с Востока. Знаете таких типов?
Я кивнул, давая понять, что знаю.
— Бен так и не сумел приспособиться к тихой, размеренной жизни и при первой же возможности смотался. Да и с людьми здесь отношения у него складывались не очень. Самовлюбленный, нагловатый тип. Смотрит на тебя свысока и все норовит дать понять, что ты — человек не его круга. Но парень был шикарный! Бедняжка Эмми Латам не одну ночку проплакала, когда он уехал.
— А с ней можно поговорить?
— Вообще-то можно, конечно, но, боюсь, проку от этого не будет.
— Почему?
— Да она вроде как не в себе.
— Как это понимать?
— Понимаете, мистер…
— Джордан.
— Очень приятно. Так вот, мистер Джордан, Эмми была самой привлекательной девчонкой в нашем городке. Она еще в школу бегала, а на нее уже многие мужчины пялились. Понимаете? А когда Бен вернулся домой и стал заправлять в папашиной конторе, она совсем красавицей стала. Ну, Саксонски и подкатился к ней со своими светскими манерами, да что там, парень-то он видный был, а у нас не так уж много женихов найдется, чтобы и собой был хорош, и денежки чтоб водились. Так что здесь он действовал наверняка. Встречались они, понимаете? Девушка просто без ума от него была. Я уж не знаю, как далеко у них дело зашло, только в один прекрасный момент Бен вдруг перестал на нее внимание обращать. Знаете, как это бывает? То звонит целыми днями по телефону, разговоры там всякие, а тут — как отрезало. Бедняжка за какую-то неделю совсем в старуху превратилась… Да, жаль ее…
— Скажите, а она знала Маккея?
— Может быть, не знаю. Вроде были они там пару раз вместе с Беном.
— Где она живет?
— В Чикаго. Уехала, когда порвала с Беном. Вроде получила место у Маршалла. Это дом моды такой. Эмми еще девчонкой все с шитьем возилась — куклам платья делала. Очень красиво у нее получалось. Так что такая работенка — для нее. Может быть, станет когда-нибудь знаменитостью? Тогда весь город будет ею гордиться.
— А что это Вы говорили, вроде она чокнутая?
— Я?!
— Ну, не я же? Вы сказали, что она не в себе.