л ваши инициалы как С.С.?
– Гусейнов? Магомет Гусейнов? Другое дело… С.С., потому что Сан Саныч. Спрашивайте. Но говорить буду правду.
– Отлично! Охарактеризуйте личность подполковника Сперанского с человеческой стороны, – попросил Исайчев. – Нам интересен его психопортрет и не стесняйтесь в выражениях. Не рисуйте его пастельными тонами. Мы в курсе, что Леонид Михайлович был далеко не ангел.
– Не ангел? – удивлённо вскинул седые брови Гусь. – Пёс ваш подполковник Сперанский, именно пёс, а не собака. Собака друг человека, а этот… не помню, кто в часть принёс это прозвище «Пся крев», именно «Пся»…
– Ваш, – уточнил Роман Васенко.
– Что? – не понял Александр Александрович.
– Ваш подполковник Сперанский, – повторил Роман, не отводя взгляда от сощурившихся глаз собеседника.
– Их! подполковник! – рубанул Гусь, – сойдёмся на «их». Красивый, ухоженный, образованный, спортивный, гордость части – чемпион. С ним часть в передовиках ходила. Любимец штабистов округа, но Пся! У меня из-за него инфаркт. Это он ушёл в запас, а я под чистую в отставку хоть и на подполковничью пенсию, но пенсию. Еле ноги передвигаю, мотор не хочет работать, готовлюсь к операции…
– Александр Александрович, не надо голословно, давайте примеры, – попросил Михаил.
– Голословно? Пся, не опускался до мелких пакостей, по-крупному гадил. По судьбам прошёлся, как веником подмёл. Лейтенант к нам в часть прибыл, совсем молоденький, не женатый. Увидел, как однажды, Сперанский со своей красавицей под ручку прохаживался, рот открыл, на Шахерезаду загляделся. Она, стерва, юбочкой его легонько задела, обернулась, рассмеялась, подмигнула. Раззява наш к клумбе метнулся, букет нарвал и ей преподнёс. Сперанский молча смотрел. Утром выстроил лейтенант свой взвод, это три отделения по двадцать человек каждое, а Лёнчик тут как тут, выскочил черт из табакерки с двумя ящиками рассады. Заставил салагу-лейтенанта перед всем взводом на карачках ползать, цветочки по верёвочке сажать, испорченную клумбу восстанавливать. Лейтенант тот чуть не застрелился. Ребята вовремя успели… Голословно?
– Вы потом поговорили с ним по душам или так, на самотёк пустили? – не удержался Михаил.
– Как же, поговорил! После беседы той задушевной я пошёл в инфаркт, а он побежал дальше служить…
– Александр Александрович, фамилию лейтенанта помните?
– Аркадин Степан, отчество никогда не знал…
– Продолжайте…
– Что продолжать? Генерал ему за лейтенанта, за мой инфаркт ракушку начистил, Лёнчик малость притих…
– Это по службе, а в быту. Кто с ним был близок, припомните? – попросил Михаил.
– В быту? Чтобы вы поняли с кем он, как говорите был близок, расскажу вот что: вернулся я из госпиталя приказа об отставке по состоянию здоровья ждать, в это время к нам на склад два свадебных сервиза пришли. Сервизы – сказка! На тридцать персон. Встал я на офицерском собрании и обратился к товарищам с просьбой один из сервизов не разыгрывать, а мне под занавес дать возможность его приобрести. Решили почти единогласно, с одним воздержавшимся, конечно, это был Сперанский. Шахерезаде такой сервиз по нраву оказался. Второй разыграли – майору Федулкину достался. Пришёл я на следующий день на склад посуду выбрать. Стали подъёмником коробки тяжёлые большущие со стеллажа снимать, подцепили, отъехали, а одна из лебёдок возьми и лопни. Грохнулись наши с Федулкиным сервизы с высоты двух метров, звонко грохнулись. К вечеру мне в кабинет кусок той лебёдки принесли, надкушенной она оказалась. Складские доложили: накануне приходил подполковник Сперанский с инспекцией. – Гусь вздохнул тяжело, на середине вздоха замер.
– Вам плохо? – забеспокоился Роман.
Гусь осторожно выдохнул, приложил руку к сердцу:
– Бывает, ничего, продышусь. Так вот о приятном: дочерей замуж выдал и без сервизов, сейчас внуков воспитываю… Вижу, ребята, смотрите с осуждением, мол взъелся на мужика из-за каких-то плошек? Отставить! Рассказал это вовсе не из-за сервиза. Знаете, что взбесило тогда Сперанского, не то, что посудины ему недостались, хотя Шахерезада хотела заполучить их, причём оба. Взбесило его то, что на мою просьбу откликнулись все офицеры, а на его: мол у жены юбилей, хотелось бы сделать достойный её подарок, никто! Как будто его там и не было… Вот вам отношение к Сперанскому в быту. Ещё вопросы есть или и так понятно?
– Скажите, Александр Александрович, кто ещё помимо Аркадина мог у вас в части на Леонида Михайловича зуб иметь.
– Не скажу, уехал я. С ним никто дружбы особой не водил, может быть, у кого-то зубы на него и были, но думается мне, зубы те молочные. Он их быстро выдернул. А без зубов его не укусишь – вёрткий, скользкий… Все ребята, до свидания, сердце что-то пошаливает…
– Вот, Роман Валерьевич, – отключившись от скайпа, озадаченно произнёс Исайчев. – Ещё один человечек нарисовался – Аркадин Степан. По каким дорогам он бродит?
– По каким бы ни бродил, найдём, – бодро отозвался Васенко. – Не иголка в стоге сена. Был лейтенант, сейчас, наверное, уже ого-го кто. С такой школой выживания… через Сперанского пройдя, вероятно, в генералах ходит…
Глава 18
Рабочий день близился к концу, а Исайчев и Васенко никак не могли выбрать время, чтобы поговорить, подвести предварительные итоги «Дела подполковника». У каждого из них были свои индивидуальные расследования и своя беготня и писанина. И всё же за пятнадцать минут до окончания рабочего дня они собрались в кабинете и, наконец, заперли дверь.
– Не открывай, даже если постучатся, – предупредил Михаил. – Давай, как ты говоришь «соберём в кучку» всё, что нам прислали по запросам. Итак, – Исайчев пододвинул к себе чистый лист бумаги, взял в руки хорошо отточенный карандаш, – читай, Роман…
– Ответ из психоневрологического диспансера: за четыре года через него прошло шестьдесят пять женщин, стремящихся рассчитаться с жизнью через повешенье, среди них двадцать три девушки в возрасте от 16 до 22 лет. Из них две Зинаиды, одна Зиннат на русский лад вполне может быть Зинаидой и одна Зиновия тоже вроде как Зина. Пофамильно так: Зинаида Огурцова, Зинаида Землянкина, Зиннат Бибарцева – понятно татарка, Зиновия Черниловская…
– Постой… Постой… – прервал Исайчев Романа, – Черниловская? Фамилия явно на слуху. На фруктовую совсем непохожа, но у Стаса Качмарика было нервное состояние, может, у него возникла ассоциация с чёрной смородиной? Давай глубже копнём именно Черниловскую… Зиннат Бибарцеву сразу отбрасываем, наш акробат отметил бы азиатскую внешность. Так, про женщину более или менее понятно… Что по программисту Сергею Викторовичу Сахно? Что-нибудь нашёл?
– Нашёл. Место проживания определилось. Звонил в тамошнее ЖКХ. Женщина разговорчивая попалась. Сообщила, что Сергей приёмный сын и раньше он вовсе не Сахно был, а полная бандитская безотцовщина. Посему сначала мальчишке не повезло…
– Бандитская? Это как?
– Говорит вроде мать у него шалава была, родила его от бандюгана и в родильном доме оставила. Больной мальчишка родился, мало того, что глухой, так ещё с заячьей губой. Ему приёмные родители операцию делали. Вроде всё обошлось, сейчас небольшой шрамик остался.
– Так… – задумался Исайчев, – от бандюгана – это интересно. Роддом запросить. Отказную посмотреть. Через мамашу и на папашу выйдем, может быть, он через столько лет на горизонте объявился и к своему злодейскому делу сыночка приобщил…
– Уже! Запрос отправил, но ждать будем долго. В психоневрологическом диспансере в архиве порядок и документы хранятся вечно. В роддоме бардак, они документы пятилетней давности сдают в архив, а там, как повезёт…
– Понятно, ты сказал сначала парнишке не посчастливилось. Предполагаю, что было ещё и потом.
– Было и потом. Ребёнка усыновила семья инженера Виктора Алексеевича Сахно. Фамилию, естественно, поменяли и отчество тоже. От глухоты лечили, но вылечить не смогли… Сергей окончил коррекционную школу с медалью, поступил в Сартове в филиал Московского университета путей сообщения на факультет прикладной информатики и его закончил с красным дипломом. Занимается бизнесом, у него своя компьютерная фирма, он, говорят, отличный программист.
– Про фирму и его способности я от Сперанского—младшего слышал. Не спросил только, как он с клиентами общается, – заметил Михаил.
– За него общается жена. Вероятно, она владеет навыками сурдоперевода.
– Знаешь, Роман Валерич, то, что мы сейчас копаемся в детстве Сахно, считаю бесполезно потраченным временем. Про отца бандюгана я от безысходности фантазирую. Хотя всё может быть, может быть… Чтобы себя успокоить, давай проверим: не наступил ли Сперанский на пятки уже взрослому Сергею Викторовичу Сахно. Не обидел ли чем парня? Запиши в распорядок дня вначале следующей недели разговор по душам с программистом. А сейчас концентрируйся на Зиновии Черниловской. Я пошёл к «шефу», вызывает…
– По этому делу? – обеспокоился Роман.
– Нет, работай спокойно… Не забудь все материалы по Сахно подшить в «дело». Увеличивай объём наработки, скоро отчёт…
Роман позвонил в дверь Черниловской уже ближе к вечеру. Он предварительно договорился с Зиновией Иосифовной о встрече, поэтому услышав за дверью шевеление, а затем петушиный вскрик:
– Кто?!
Роман чётко и ясно отрапортовал:
– Роман Валерьевич Васенко – следователь. Я вам звонил…
– Ах, да, да и всё-таки суньте в щёлочку вашу книжицу я, извините, удостоверюсь, что вы не злодей…
– Прошу прощения, Зиновия Иосифовна, но удостоверение вы увидите только в моих руках…
– Да-а-а? – удивилась хозяйка и, пошумев цепочкой, открыла дверь.
– Ну вот, – сделав шаг вперёд, лукаво поглядывая на хозяйку, улыбнулся Роман, – зачем дверь сразу открыли? У вас цепочка есть. А если я, действительно, злодей? Сначала нужно было открыть дверь, ограничивая её цепочкой, потом посмотреть мои документы, а затем открыть совсем…
Внимательно прослушав всё, что сказал Васенко, Зиновия Иосифовна резко дёрнула дверь вперёд, а затем назад, чуть не разбив Роману нос.
– Кто?! – вновь прокричала хозяйка, срываясь на петушиные нотки.
– Роман Валерьевич Васенко. Я из Следственного комитета. Недавно звонил…
– Документы, – попросила хозяйка, высунув в щель голову. – Ви только шо сказали, шо ви следователь, а теперь шо ви из Следственного комитета, как вас понимать?
– Я следователь из Следственного комитета. Голову уберите, смотрите на документ, не высовываясь, – строго сказал Роман, разворачивая перед глазами хозяйки удостоверение.
Зиновия Иосифовна убрала голову, отмахнулась от Васенко, как от назойливой мухи, и открыла дверь:
– Ну тебя, надоел, забегай уж так…
Пошла мелкими шажками в комнату, на ходу оборачиваясь и маня Васенко ладошкой.
– Я поняла, – лепетала Зиновия Иосифовна. – Ви меня пердупредили шобы я башку свою глупую убрала на всякий случай. Шобы ви по ней не вдарили?
– Именно так, – подтвердил Роман, ласково глядя на ещё не старую женщину, очень маленького роста, в больших, не по её размеру тапках и очках, совсем непохожую на пьяницу, каковой по рассказу Стаса Качмарека была искомая им Зинаида.
– Тода… тода,13 – едва слышно прошелестела Черниловская. – Я ведь год, как в Россию назад вернулась. Мы в Израиль не по собственной воле уезжали, за нами мой позор гнался. Глупая в молодости была такого натворила, вспоминать стыдно и не хочется. Отец тогда сказал матери: «Давай, Елима, бежать от позора нашей дочери, куда глаза глядят». А куда еврейские глаза глядят – в Израйль. Раньше мы с родителями в Беэр-Шева жили. Родители ушли. Перед смертью папа выразил желание быть похороненным на родине в России, ну и мама тоже с ним…, а я куда от их могил?
Она втиснулась в маленькое креслице, стоящее у большого разлапистого кресла:
– Присаживайтесь, молодой человек, это папино место… Он любил, когда я подле присаживаюсь. Вы посидите, а я мужской запах понюхаю… Да-а-авно мужского духа в моём доме не было…
Роман присел на краешек и тут же задал первый вопрос:
– Скажите, вам фамилия Сперанский о чём-либо говорит?
– Сперанский? – Черниловская задумалась, и Роман понял, если и говорит, то явно не о том, ради чего он сюда пришёл. – Нет, Сперанский – не знаю, Пытайло – знаю, а Сперанский – не знаю. Вы разве не по жалобе Пытайло ко мне пришли?
– Он на вас жаловался?
– Слиха14, думала ему тех деньжат, шо дала, мало показалось, он жаловаться побежал. – Зиновия Иосифовна неожиданно толкнула Романа кулачком в коленку и заливисто рассмеялась, – я им Мёртвое море в квартиру запустила. Им и этажу ниже…
– Ну, вы даёте… – рассмеялся Роман, – целое море?
Черниловская ещё раз ткнула Романа в коленку и, вытянув из кармана халата большой, похожий на скатерть носовой платок, принялась сморкаться и вытирать слёзы:
– Даю, даю… Пошли обедать… у меня фасолевый суп с горохом. Знаешь, как, по-вашему, называется?…
Предложение прозвучало так неожиданно, что Роман опешил:
– По-нашему, это как?
– Как? Как может зваться фасолевый с горохом суп – «Перестройка и ускорение», вот как, – Зиновия хихикнула в кулачок, подмигнула поочерёдно обоими глазами.
– Нет, спасибо, я пойду… работа.
– Так, шо приходили, не пойму?
– Вы же подполковника Сперанского не знаете? Не знаете! Значит, мне не к вам…
– Подполковника? Целого подполковника? У вас физиография его есть? Дайте посмотреть. Может, по фамилии и не знаю, а по физии узнаю…
Роман для порядка вынул из папки фото Сперанского, сделанное незадолго до смерти, и протянул его Зиновии Иосифовне:
– Ух, ка-а-а-кой красавец! Плохо, что не знаю! – Черниловская кокетливо повела плечами, приосанилась. – Видный мужчина. И возраста моего… Приводите знакомиться… Я рыбью голову нафарширую… Ему понравится…
– Хорошо, – уже в двери пообещал Васенко. – Как только так сразу…
После рассказа Васенко Михаил, так же как и Зиновия Иосифовна, извлёк из кармана носовой платок и утёр выступившие от смеха слёзы.
– Вот ты ржёшь, как конь, – с обидой произнёс Роман, – у меня опять холостой пробег, а ты ржёшь… Эта Зиновия на беременную самоубийцу совсем не тянет, такая весёлая старушенция, правда, в разговоре намекнула, что спешно из Союза уезжала по причине своего позора. Расспрашивать не стал…
– Знаешь, Роман Валерич, почему фамилия Черниловская показалась знакомой?
– Откуда же мне знать, что творится в недрах вашего изощрённого ума, сэр, – все ещё обиженно ответил Васенко.
– Вот! – Михаил вынул из ящика тумбочки толстенную книгу и грохнул ею по поверхности стола. – Вот! «Римское частное право: элементарный курс» автор Черниловский Б. М. Она у нас третий год по ящикам пылится… Это раз. И у меня для тебя подарок – это два.
– Книгу хочешь подарить? – усмехнулся Роман.
– Нет, друг, пока ты бегал, я нашёл Зину. Именно ту, которая нам нужна. Так что твой забег к Черниловской будем считать утренней зарядкой…
– Да ты что-о-о? Нашёл? Молодец!
– Слушай внимательно – одна из наших Зин, а именно Зинаида Огурцова уже двадцать лет живёт в Австралии, понятно, не имеет к делу никакого касательства. Зинаида Землянкина, не Земляникина, а именно Землянкина, умерла пятнадцать лет назад от цирроза печени. Пьяницей была. Она, вероятно, и есть искомая Зина. И пришло сообщение о Степане Александровиче Аркадине, лейтенанта-салаги…
– Ну? – насторожился Роман.
– Погиб он в 1999 году во вторую Чеченскую, пал смертью храбрых, за что получил звание Героя России…
Васенко встал, вынул из железного ящика початую бутылку коньяка:
– Давай, Михал Юрич, помянем лейтенанта…
– Он полковником погиб, кинулся на главаря боевиков, тот гранату бросить приготовился, вместе с ним погиб. Ребят своих прикрывал… Жаль парня…
– Что дальше-то делать будем? На «фишке» пусто-пусто…
– Приостанавливаем «дело» за недостаточностью улик? Но прежде давай проверим по пунктам: мы перешерстили курс Сперанского? Так? Опросили всех возмутителей порядка по поводу прихватизации Монахова пруда? Так? Сделали запросы и получили надлежащие ответы из частей, где служил Сперанский? Так? Достали всех однополчан, осевших после армии в Сартове? Так?
– Так.
– Готовь постановление о приостановке дела за недостаточностью улик. Дашь на подпись и не забудь отправить копию в прокуратуру.
– Начальник, к тебе просьба: уведомление о приостановке дела вручи потерпевшей сам.
– Ты что, Роман, боишься вдовы подполковника?
– Нет, просто, она мне неприятна… до жути…
– Тогда за тобой должок! И чтобы его отработать, сходи в канцелярию, там пришёл ответ на запрос из опеки по поводу Сахно. Надо забрать, а то запросили и не берём – «шеф» взгреет… Целую службу вхолостую прогоняли…
– И будет считаться, что я должок отработал?
– Ко-нэч-но, генацвале…
Роман появился в дверях кабинета так быстро, что Михаил не успел понять, уходил его коллега или нет. Лицо Романа выражало крайнюю степень растерянности. Он потрясал бумагами, зажатыми в обеих руках:
– Он не Сахно… он… он… Землянкин Сергей Владимирович, отчество она дала ему по своему отцу…
Михаил сорвался со стула. Опрокинул его и, выхватив из рук Романа бумагу, уставился в неё:
– Ёшь твою медь! Неужто Сперанский—младший нам действительно убийцу на стол выложил… Ты, на какое время запланировал беседу с Сахно?
– Вначале следующей недели…
– Переноси на сейчас… вызывать не будем, всполошится. Поедем сами. Собирайся…
– Не гони, Михал Юрич, он все это время никуда не убегал и ещё денёк не убежит. Подумать надо.
Михаил поднял стул, сел, обиженно отвернулся к окну, вздохнул:
– Эх, ма-а… Вот тебе и эть-геть…