Как только Роман Васенко привёз разряженный, но целый и неповреждённый телефон, установить адрес проживания некто Светланы Анатольевны Карцевой было несложно. Следователи, получив от сотового оператора адрес регистрации номера, поспешили навестить «любимую женщину» подполковника Сперанского.
Припарковав машину во дворе указанного дома, Михаил с Романом огляделись: строение по конфигурации представляло собой пятиэтажную подкову и имело не менее десяти подъездов. У одного из них на лавочке сидели три старушки и особа средних лет с яркой примечательной внешностью. На лице женщины среди маленьких глаз и носика алым костром полыхали пухлые мясистые губы, тонкая полоска лба резко переходила в объёмную шапку из чёрно-бурой лисы. По всему было видно, что среди этой группы, женщина фигура значительная. Она громко с упоением, что-то рассказывала, глядя прямо перед собой, а старушки с интересом слушали и неотрывно смотрели особе в лицо, поддакивая и кивая.
– …разве я так бы жила? – донеслось до следователей обрывок фразы, – мне и на острове тесно, не то что в этой хрущёбе…
Подойдя ближе, Роман Васенко переключил внимание старушек на себя, громко поздоровался, извинился и спросил:
– Милые женщины, не подскажите, в каком подъезде квартира тридцать семь?
Старушки, как по команде, повернули головы от неизвестных мужчин к своей предводительнице. Та, осмотрев пристальным сверлящим взглядом незнакомцев, мотнула головой в сторону подъезда, резко бросила:
– Здесь, на третьем этаже. Лифт не работает! – при этом она игриво подмигнула Роману и, усмехаясь, добавила, – по причине отсутствия оного.
– Спасибо, и невысоко, – Михаил схватил Васенко за локоть, потащил упирающегося сослуживца к подъезду, на ходу ворча, – рот, ловелас, закрой, простудишься…
Роман, дурачась, изобразил немалую заинтересованность яркой особой и уже у двери, обернувшись, помахал ей рукой.
– Ты, Роман, коварный соблазнитель и искатель любовных утех! – поддел коллегу Михаил, тыча пальцем в кнопку звонка квартиры «тридцать семь».
Они ещё минут десять безуспешно пытались дозвониться, но квартира «тридцать семь» отвечала им глухим молчанием. Пришлось вернуться к бабушкам, теперь уже Михаил Исайчев поинтересовался:
– Не подскажите, милые дамы, Светлана Анатольевна Карцева на работе или вышла куда?
– Вы сначала определитесь – мы вам – милые женщины или милые дамы, – осадила Исайчева предводительница. – Женщина даме рознь. Бабуси – они дамы, а я ещё женщина… Карцевой буду я! Зачем потребовалась?
– Что ж вы нас по этажам гоняете? – взорвался Роман, стерев с лица умильную улыбку.
– Вы чего спросили? На каком этаже квартира. Я не квартира. Я Светлана Анатольевна Карцева.
Михаил представился, сурово посмотрел на старушек, чем привёл их в полуобморочное состояние и ещё строже спросил, обращаясь к Карцевой:
– К нам поедем разговаривать или в квартиру пригласите?
Когда женщина встала, она оказалась на целую голову выше Романа и Михаила. Виртуозно покачивая бёдрами, Карцева нехотя пошла к подъезду.
– Надо же каких приметных женщин любил наш фигурант, – шепнул на лестнице Роман, – одна другой массивнее…
– Скажешь тоже, – так же шёпотом откликнулся Михаил. – Шахерезада – высокая статная, а эта – танк…
– Вкусы меняются, – многозначительно приподнял брови Роман. – Количество набирает качество…
У двери Карцева обернулась, проскрипела, передразнивая мужчин:
– Коли-и-ичество! Ка-а-ачество! Не в том сила, что кобыла сива, а в том, что не везёт. Я вахтёром в женском общежитие работаю, слух имею отменный.
В квартире Карцевой сильно пахло освежителем воздуха. Хозяйка ногой вышвырнула с обувной стойки три пары тапок и молча, пальцем указала на оленьи рога, на которых уже висел красного цвета шарф с бахромой.
– Чай пить будем или водочку предпочитаете? – с иронией поглядывая на мужчин, спросила Карцева.
– Ни пить, ни есть не будем. Говорить будем, – строго пояснил Михаил.
– Тогда в залу проходите, – пригласила хозяйка, не снимая с лица иронической улыбки.
Войдя в «залу», следователи присели на одинокие, стоящие в разных углах комнаты, стулья. Хозяйка взгромоздилась на диван.
– Ну-у-у… – протянула она, поглядывая то на одного, то на другого следователя.
– Вы были знакомы с подполковником Сперанским? – спросил Михаил.
– Не-а! – ухмыльнулась Карцева.
– Как так! – воскликнул Роман, опешив от ответа. – В его телефоне больше сотни звонков на ваш сотовый номер.
– У меня телефон спёрли…
– Давайте не будем вводить следствие в заблуждение, Светлана Анатольевна. Перед поездкой к вам, мы запросили сведения о месте дислокации вашего сотового телефона. Он определяется по этому адресу.
– Ну и чё? У них в дислокации есть, а у меня этой вашей дислокации, вообще, в квартире нет. И телефона тоже нет – спёрли.
– Так, Михал Юрич, разрешите вызвать ОМОН для перемещения оной дамы, ох, извините, женщины, к нам в Следственный комитет. Там говорить будем…
– Чё там, мне здесь всё слышно. Ну, звонил один полоумный, так я с ним не разговаривала. Вижу номер незнакомый и сразу оп! отключаюсь.
– Собирайтесь, Светлана Анатольевна, собирайтесь! Будем в нашем кабинете правду говорить, ваша обстановка к правде не располагает…
– Не-е-е, никуда я не поеду! Не имеете права!
– Роман, – обратился Михаил к Васенко. – Давай ОМОН! Выносить тётю будем…
– Ладно вам, ребята, пошутила я, – мягко, по-кошачьи, замурлыкала Карцева. – Давайте без ОМОНа. Леонида Михайловича Сперанского, действительно, не знаю. Разговаривала с одним мужиком по этому номеру, так он Эдиком представлялся. Анекдоты травил…
Неожиданно дверь из кухни открылась и в «залу» вошёл маленький человечек с красным склеротическим носом и тонкими белыми губами. Собрав у глаз много лукавых морщинок, он ласково поглядывал на пришедших и был похож на доброго уставшего старичка. Старичок держал рукой тарелку с тонкими ломтиками прокопчённого сала и, посасывая один из них, прошелестел, едва растворяя губы:
– Светка, не дури… Ты проговорилась, простодыра… Они имени-отчества Сперанского не называли… Ты, что не видишь – люди серьёзные? Говори все, что знаешь, иначе на тебя убийство «подполкана» повесят…
– Па-а-ап, – капризно протянула Карцева, – так я его не убивала! Сама по нему убиваюсь. Ка-а-акой мужик был – лось! Больше таких нет…
– Ты потом, на киче, сокамерницам травить байки будешь, – прикрикнул старичок и уселся на диване рядом с дочерью.
– Вы, уважаемый, откуда явились? – удивлённо спросил Роман. – Мы в дверь битых десять минут звонили…
– И чё? – взяв следующий ломтик сала и положив его в рот, спросил старичок. – Где и в каком законе прописано, что я должен незнакомым людям двери распахивать. Я, сынки, только месяц назад вернулся из мест, куда меня ваши дружки запихали. От людей отвык, одичал…
– За что сидели? – спросил Васенко.
– За что мы все сидим? За жизнь… – склонив голову на бочок, юродиво ответил старик. – Я же…
– Так, – оборвал Исайчев. – Давайте Светлана Анатольевна продолжим с вами. Выкладывайте всё начистоту, что вас связывало со Леонидом Михайловичем Сперанским?
– Любовь! – расплываясь в блаженной улыбке Карцева. – Любовь была, как в американских фильмах. «Красотку» видели? Так вот, как в «Красотке». Он собирался свою «корову» бросить, купить остров в океане и там со мною жить. Он деньги копил…
– Он на домик в Дивноморске копил. Не в курсе? Ему и на домик не хватало, а вы про остров! – заметил Васенко.
– Это он «корове колченогой» так говорил про домик, а деньги бо-о-ольшие собирался достать. Где? Говорил план на этот счёт есть. Какой, не знаю! Говорил, будет «Эть-геть» скажу… «Эть-геть» у Лёнечки присказка была, когда чё получалось. Милёнок мой так и сказал: этих денег и на остров, и на обустройство хватит, «дивноморские», которые в коробочке лежат, на пряники мне обещал отдать, а те, что от продажи усадьбы останутся – квартиру в Испании купит.
– Он и усадьбу собирался продавать? А Стефания Петровна больная, дети? – недоверчиво спросил Исайчев и молча поставил на стол диктофон.
– К-хе, к-хе – крякнул старичок, – кого ему жалеть было – жену постылую, детей не родных… А ты, Светка, вот в эту хреновину, – старик ткнул в диктофон пальцем с длинным не стриженным, но ухоженным ногтем, – на хорошую зуботычину от вдовы наговорила…
– Ай! – вскрикнула Карцева. – Нечестно! Мы так не договаривались!
– Э-хе-хе, – прошелестел старичок. – Дура ты, Светка…
– Мы с вами, Светлана Анатольевна, никак не договаривались. – Васенко вынул из кармана листок, протянул его Карцевой, – повестка на завтра. Придёте к нам в Комитет, протокол подпишите. Продолжайте…
– Вы, что «корове» это дадите послушать? Она же убьёт, как и мужа убила… – Светлана театрально всхлипнула.
– С чего вы решили, что она мужа убила?
– Тут накануне Лёничкиной смерти девка приходила, запугивала меня. Я малость сдрейфила и выложила ей все про нашу с Милёнком любовь…
– Кто, конкретно, приходил? Что, конкретно, выложила? – насторожился Михаил.
– Мы как-то с Лёнчиком баловались, он сказал, что официантка в кафе «У Вадима» его сильно обидела. Надо отомстить. Дал номер телефона, я позвонила, сказала, что она соседей до первого этажа залила. Приехали, в алее встали и посмотрели, как та бабёнка сломя голову на автобус спешит. Она в свои выходные ещё у людей прибиралась… Смешно так бежала, ноги иксом выкидывала, дышала, как паровоз. Потом Лёня меня домой отвёз, а сам к себе поехал. Через месяц или больше девка заявилась, сказала, что племянница этой тётке и меня по номеру нашла. В суд теперь подать хочет. Тётка её тогда чуть от страха не крякнула… Я испугалась, в квартиру позвала. Мы с ней бутылочку коньячка хлопнули, для Лёнчика всегда припрятывала. Вроде как мировую распили. Она, правда, только пригубила, поскольку на машине приехала. Обещала к себе пригласить, но не вышло… Я разомлела и всё ей про нас с Лёнчиком рассказала. Похвастаться больно хотелось… Когда девка ушла я хотела Лёню предупредить, но Милок мне самой звонить запрещал. У него наш телефон, захованный был, чтобы «колченогая» до поры до времени ни о чём не догадалась. Я решила, не к спеху и завтра предупрежу, когда сам позвонит. Теперь вот думаю, не засланный ли казачок был. Его ведь вечером этого дня и хлопнули… Уплыл мой остров далеко – далече…
– Если мы фотографию этой женщины покажем, вы её вспомните?
– Чёрт знает! Она в косынке была и чёрных очках, но фигуристая, модная. По возрасту лет тридцать пять.
– Телефон ваш мы изымем, пока… – Роман протянул руку за айфоном.
Карцева ловко схватила мобильник и спрятала его в карман:
– Это другой аппарат, память о Лёнчике осталась, а тот, с которого звонили, старенький был. Когда отзвонились той бабе, Леонид его выкинул. А симку разломал. Вот этот подарил.
– Старый телефон зарегистрирован на вас?
– В том-то и дело на меня, как бы она меня нашла эта деваха?
По дороге в Комитет Исайчев с Васенко намечали план розыска неизвестной женщины:
– Первое: надо предъявить Карцевой фото жены Сперанского, его дочери и всех официанток кафе «У Вадима». Второе…
Разговор прервал треск телефона в кармане Михаила. Исайчев выслушал и преподнёс:
– Криминалисты звонили, на телефоне Сперанского из газонокосилки отпечатки пальцев Сергея Викторовича Сахно.
– Как ты там говоришь, Михал Юрич, ешь твою медь! Значит, Карцевой нужно предъявить ещё фотографию Дарьи Сахно, не один же он всё это провернул?
– Мне кажется, фото Стефании Петровны лишнее. Карцева сказала лет тридцать пять.
– Помнишь, мы у Королевы в первый день были, ты сам, глядя на неё сказал, что со спины она за девушку может сойти.
– Могла, со спины. Походку куда спрячешь? И потом Стефания Петровна на третий этаж не поднимется, а вот дочку свою послать вполне вероятно, так что фото Веры и Дарьи в первую очередь…
– Нет, господин начальник, ничего это нам с тобой не даст по одной простой причине: ни Вера, ни Дарья не могли знать о звонке Карцевой некой официантке из кафе.
– Прав, Роман, прав, – разочарованно согласился Исайчев. – Проверить всё равно нужно, ты сам знаешь, какие петли выписывает это «дело». Официанток предъявляй тщательно.
Как и предполагали следователи, по фотографиям Дарьи Сахно и Веры Сперанской Карцева женщину, которая посещала её, не опознала. Вызванный на допрос Сергей Сахно по поводу отпечатков пальцев на телефоне пояснил:
– Да, мой грех, любопытство погубило… Мне из окна было видно, как после разговора, Сперанский наклонялся и производил какие-то действия с травоприёмником. Я решил – он прячет телефон. Проверил и не ошибся…
По окончании допроса Сергей Викторович Сахно был арестован, как подозреваемый в убийстве. Отсутствие алиби, мотив и улики давали возможность следователям составить обвинительное заключение.