– Разве гости не знали об отключении видеонаблюдения?
– Конечно, знали. Олег сразу предупредил ещё за завтраком, что все могут расслабиться и вести себя, как дома. Никто за ними следить не будет и всё, что здесь будет сказано, останется между ними.
– Почему вы стёрли запись?
– Я поинтересовался? Поинтересовался! Может быть и ещё кто-то захотел бы? Когда я стёр запись у двери аппаратной крутились Брион и Ирина, а Эльза даже открыла её.
– Вы её заметили?
– Унюхал. Потянуло духами. Стыдно, но не успел среагировать и увидел только, как дверь притворилась. Однако её духи не перепутаешь ни с чем. Она единственная кто пользуется очень редкими французскими «Craon’s Poivre». Это смесь из красного и чёрного перца, гвоздики и других пряностей. Флакончик стоимостью две тысячи долларов. Эльза любит роскошь. Поэтому момент приезда гостей стёр. И от греха подальше выключил всю аппаратуру.
– Вы уничтожили всё или только приезд?
– Всё, но я перекопировал на флешку то, что мне показалось интересным, – Усачев едва улыбнулся, приподняв уголки губ. – Это здесь. – Иван Васильевич вынул из кармана пиджака запоминающее устройство и протянул его Исайчеву. – И ещё я покомандовал: приказал всем до приезда полиции оставаться на местах. Гости вели себя ожидаемо: Ирина театрально преувеличивала своё горе, Эльза выла в углу комнаты, Слаповский пил корвалол, а Сара пребывал в полуобморочном состоянии, лёжа в кресле, мои ребята дежурили у въезда в резиденцию, я – в аппаратной, повар – на кухне.
– Какие у вас соображения по поводу смерти Гуидо? Кому он помешал?
Усачев задумался:
– Мне кажется, он появился не в том месте и не в то время. Вот и весь его грех. У Бурлакова и Гуидо один убийца. Вы думаете по-другому?
– Пока я только накапливаю информацию, чистить и сортировать её буду позже, – Михаил, давая глазам отдохнуть, снял очки, положил их рядом. – Иван Васильевич, мы с вами поговорили об Эльзе. Остались Ирина, Слаповский, Брион. С кого продолжим разговор?
Усачев помолчал и неожиданно предложил:
– Посмотрите запись, Михаил Юрьевич, я думаю, у вас много вопросов отпадёт. Если останутся – приглашайте. Я расскажу всё, что знаю.
– Предполагаете здесь есть ответы? – Исайчев взял в руку флешку и потряс ею в воздухе.
– Думаю, есть на многие…
– Хорошо, идите, отдыхайте.
– Запись вы сейчас посмотрите? – Усачев встал, намереваясь выйти из кабинета.
– Да, я сделаю это сейчас. У меня к вам просьба: после того как капитан Васенко проводит вас до ваших апартаментов, извините, для всех один порядок, попросите его зайти ко мне. Скажите, я его жду…
Усачев подошёл к двери, обернулся и нерешительно спросил:
– Извините, Михаил Юрьевич, вы, когда я переступил порог кабинета, грозились кого-то убить, причём обоих, может быть, не нужно. У нас здесь и так убиенных хватает…
Михаил задумался, припоминая и, вспомнив, рассмеялся:
– Нет, нет, это к данному преступлению не имеет никакого отношения. Я про свою жену и её любовника подумал…
Глаза Усачева округлились и достигли размеров плошки:
– На какое время намечено это мероприятие? Вы наше дело расследовать успеете? Вас посадят и «дело» затянется, а у нас у всех заботы.
– Уверяю вас, мы уложимся… – серьёзным тоном, без тени улыбки ответил Михаил.
– Ну, ну, – покивал Усачёв, претворяя дверь.
Исайчев вставил в ноутбук флешку, откинулся на спинку стула, приготовился смотреть. На пятой минуте просмотра в кабинет вошёл Роман и молча встал за спиной Исайчева. На пятнадцатой минуте Михаил запись остановил:
– Ишь ты, по Питеру он погулять любит… красотами любоваться! Роман, нам нужен Сахно, – бросил он, каменея лицом.
– Кто? – шёпотом спросил Васенко, не в силах оторвать взгляда от застывшего на экране монитора изображения.
– Сахно. Помнишь, в прошлом нашем «деле» был одним из фигурантов глухой, но не немой программист. Он читал по губам… Он должен быть здесь через час. Найдёшь?
Васенко быстрым шагом направился к двери, но прежде чем открыть её, не утерпел, высказался:
– С виду божий одуванчик, ёшь твою медь! Однако, вон какие коленца выбрасывает… Я найду Сахно. Сейчас двадцать два часа. Тебя это не смущает? Может быть, сначала позвонить, чтобы не испугать домочадцев?
Михаил молчал, думал. Роману пришлось повторить вопрос. Исайчев встрепенулся:
– Да, да! Найди телефон и позвони. Рома, часы и минуты в нашем случае отменяются. Все остальные желания тоже. Спать будешь дома, когда «дело» закроем. Будут сложности, звони Корячку. Он, кого надо, подтолкнёт…
– Машину Комитета могу взять?
– Бери, Рома, поторопись…
Когда за Васенко захлопнулась дверь. Исайчев включил запись. Он внимательно вглядывался в экран, несколько раз возвращал запись назад, прокручивал вперёд и опять возвращал назад, увеличивал и уменьшал изображение. Нажав на кнопку «Стоп», Михаил резко, будто вытолкнутый пружиной, встал с кресла и как мельница, размахивая руками, побежал по кабинету, разминая затёкшие руки и ноги.
За потемневшем окном взвыл ветер. Исайчев остановился, вгляделся в круговерть, которую устроили в усадьбе взбесившиеся потоки воздуха с полей и такие же с реки. Они, как два разъярённых быка, ударили грудью друг друга, отвоёвывая территорию. Взвихрились, раскачивая похожие на чёрные перевёрнутые колокола кусты, пригнули к земле головы цветов на подсвеченных прожекторами клумбах, привели в бешенство цветную розово-голубую воду в бассейне, выплёскивая её через край. Поняв, что не одолеют друг друга, в бессильной злобе схватись за ветки старого чернеющего дуба и начали рвать их в разные стороны, воя неистовым воем: моё-ё-ё, уйди-и-и, убью-ю-ю. Однако, покалечили не противника, а отхватили старую сухую ветвь, бросили её на мощённую плиткой дорожку, покатили с треском и грохотом. Били по всему, что встречалось на пути. Покуражившись, сложили рваные крылья, нырнули в привычные норы – один под камень в степи, другой в прибрежный омут. Отломанная ветка дуба поскрипела, поныла от боли и затихла на большой переливающейся огнями клумбе, где она была совершенно не кстати. Только туча, наблюдавшая за битвой, пожалела ненужную никому ветку и разразилась обильным плачем. Постучала грустными каплями по стёклам открытых окон, заливая слезами подоконники. Стекала на полы, и там собиралась в лужи. Михаил прекращая нашествие нахальной воды, резко закрыл окно кабинета.
– Как в природе всё просто. Побушевала и затихла. Оставила свежесть и прохладу. Почему же у людей всё так грязно и кроваво. И так всё непоправимо… – горько усмехнувшись, подумал Михаил и только тут услышал, что за дверью кто-то топтался, не решаясь войти.
Глава 6
– Хватит за дверью колготиться, входите! – крикнул Михаил, и тотчас в образовавшейся щели дверного проёма показалось востроносое лицо в рыжих конопатках и с рыжим кудрявым чубом, спадающим на лоб.
– Разрешите войти, Михаил Юрьевич, – обратилось лицо к Исайчеву и, не дожидаясь ответа, втиснулось, дополнившись долговязой нескладной фигурой парня в синих джинсовых брюках и такой же рубашке:
– Сергей Мамкин. Ваш новый практикант. Выполняю приказание капитана Васенко.
– Какой приказание? – удивился Исайчев, – ты откуда взялся?
– Прислан «на побегушки» полковником Корячком. Вы же всех оперов по домам отправили. Полковник Корячок в бешенстве. Но выговорить вам, не решается. Боится сбить с тропы.
– С какой тропы? – удивился Исайчев.
– Он сказал, вы вроде след взяли…
Михаил раздражённо хмыкнул:
– Васенко где?
– Роман Валерьевич уехал выполнять розыскную работу по вашему распоряжению.
– Ты с ним говорил?
– Так точно!
– Что он велел тебе делать?
– Следить, кабы новый труп не образовался… Но пока распорядился проверить у фигурантов руки, осмотреть найденные на пальцах и в личных вещах ювелирные изделия. Если кольцо сняли, или заменили, выяснить, что за кольцо, куда подевалось и сравнить следы… Цель – найти ювелирное изделие с выпавшим драгоценным камнем. Пояснений фигурантам не давать… По выполнению задания доложить вам, скрытно, без свидетелей…
– Как сработал, отыскал нужные драгоценности? – Михаил иронически улыбнулся, глядя на кислую физиономию Мамкина. – Понял, не отыскал…
– Руки под лупой просмотрел, у кого кольца есть – камешки пересчитал, всё на месте. Заставлял снимать кольца – следы совпадают… Обыскал чемоданы – тоже ничего. У кого имеются в ушах дырки, велел серёжки предъявить…
– С чемоданами и серёжками ты зря.
– Почему? – удивился Мамкин.
– Камешек выпал из кольца убийцы. Эксперт обнаружил его в волосах жертвы. Тебе Васенко не сказал?
– Не успел, очень торопился.
– Убийца не положил бы поломанное кольцо в чемодан. Он бы его выкинул или зарыл где-нибудь. Преступник знал, что камешек, найденный в одежде Гуидо – улика. Он его искал, но не нашёл, посему должен был кольцо запрятать так, чтобы и мы его не нашли.
– Может быть, стоит поискать вокруг здания? – с сомнением в голосе спросил Мамкин.
– Ночью? Ты не догадываешься, что бесполезно даже днём – зачем спрашиваешь? Хотя в чемоданах Бурлакова стоит покопаться. Если кольцо очень ценное, такое, с которым жалко расставаться, то спрятать его могли там. Осмотри тщательно чемоданы и апартаменты Бурлакова. Хотя… – Михаил, выражая неуверенность, пожал плечами. – Вероятность ноль. Но для чистоты дела надо глянуть.
– Уже всё по сантиметрам осмотрел…
– Что-нибудь интересное нашёл? – усмехнулся Исайчев.
– Ничего. Он ведь чемодан не распаковывал. Хотя, знаете, Михал Юрич, в спальне на подушке лежит аккуратно расправленный, но неаккуратно оторванный бант. Я полагаю от женской блузки. Красивый такой: на голубом воздушном фоне меленькие, как будто бархатные, розовые цветочки. У моей мамы в молодости была подобная блузка.
Михаил отошёл от окна и, указав Сергею на стул напротив себя, сел в своё кресло: