Исайчев с иронией посмотрел на распростёртое тело Ирины:
– Работайте, капитан Васенко, только быстро. Госпожа Леманн с госпожой Бурлаковой разыграли комедию. Одна отвлекает Сайруса, другая лезет за бумагами. Любопытство их одолевает. Отведи фрау Эльзу в её комнату и пристегни до моего прихода к креслу наручниками. Будем применять пытки…
Ирина надела на лицо язвительную улыбку и, подняв руку вверх, попросила:
– Мужчины, помогите женщине встать.
Мамкин с готовностью потянулся к Ирине, но быстро отстранился, подчиняясь окрику Исайчева:
– Не сметь! Иди, помоги Бриону. Мне кажется, он в нокауте. Пусть, дамочка как улеглись, так и встаёт…
– Свинья! – бросила Ирина, резко приводя натренированное фитнесом тело в вертикальное положение. – Жаль, а так хотелось заглянуть в бумажки, полюбопытствовать, что за сюрприз приготовил нам мой муженёк.
Только тут мужчины заметили на песке предусмотрительно постеленный госпожой Бурдаковой резиновый коврик для занятия гимнастикой вне помещения.
Брион под кустом зашевелился и тоже медленно принимал вертикальное положение, но не так ловко, как вдова.
– Покажите свой пистолет, господин Брион, – эта фраза, брошенная Исайчевым, ускорила вертикальный подъём адвоката.
– Пистолет? Отчего вы думаете, что у меня пистолет? – Брион потёр ладонью ушибленную скулу.
– Я был бы более спокоен, если бы у вас, господин Брион, имелся пистолет. Знаю точно, здесь есть желающие избавиться или, по крайней мере, познакомиться с той бумагой, которую вы прячете. Я бы приветствовал наличие у вас оружия, естественно, с разрешением на него.
– Да. Да. Разрешение, естественно, есть. – Брион вынул из-за пояса травматический пистолет и протянул его Мамкину.
Сергей Мамкин осмотрел оружие, понюхал его, заулыбался:
– Да, именно этот запах. Хорошая машинка. Возьмите, Михал Юрич. Что делать дальше? Вы же не прогоните меня?
– У тебя, Серёжа, будет задание охранять адвоката и его документы до вечера. А сейчас проводи Ирину Витальевну в апартаменты. Или погоди, отведи её к Эльзе, пусть пообщаются и готовятся к пыткам. Я пока поговорю с господином Брионом.
Сергей, согнув в локте руку кренделем, предложил вдове опереться на него. Ирина воспользовалась галантностью практиканта, и они пошли в сторону главного здания, о чем-то тихо переговариваясь.
В это время Брион энергично очищал от листьев брюки. Закончив, поправил сбившийся набок галстук, вытряхнул из ботинок песок. Приведя одежду в порядок, подошёл к Исайчеву и с вызовом вопросил:
– Хотите поговорить? Предупреждаю, за побои ответите…
– То есть извинения вы не принимаете?
Брион язвительно улыбнувшись, отрицательно покачал головой.
– Признайтесь, господин следователь, что сейчас, превысив свои полномочия, и, натравив на меня оголтелого помощника, вы прокололись. И уж я ни в коем случае не упущу возможности, стукнуть вас по носу…
Исайчев расплылся в медовой улыбке, чем неприятно удивил Бриона.
– Тогда первый вопрос, – заговорил Михаил, – каким образом иностранцу, удалось провести через воздушную границу России травматический пистолет? В вашей декларации ничего подобного не указано. Насколько я знаю, вы имели право сделать это только в случае, если участвуете в спортивных соревнованиях, приглашены на охоту или представляете своё оружие на выставке. Пистолет антикварный? И не надо мне говорить, что приобрели его уже на территории России – это невозможно…
– Нет! – закричал Брион. – Я принимаю извинения. Забудем этот маленький эпизод. Вы же сами сказали, хорошо, что пистолет есть. На меня охотятся? Или нет?
– Предполагаю – это возможно, – соглашаясь, кивнул Михаил. – Отсутствие или как в нашем случае исчезновение распоряжений Бурлакова даёт фигурантам большой простор для их личных фантазий.
– Распоряжение заверено нотариально. – скороговоркой выпалил адвокат, – имеется второй экземпляр.
– Так, они об этом не знают. Или знают? – спросил строгим голосом Исайчев.
– Не знают, – для убедительности выделяя частицу «не», ответил Брион. – Вы просили – я не осведомлял. Хотя разглашение информации делало бы моё пребывание здесь более безопасным. Вы так не думаете?
Исайчев снял очки, протёр их концом выправленной из брюк рубашки:
– Думаю. Но пусть пока не знают. Посмотрим, как они будут себя вести дальше.
– То есть вы собираетесь ловить преступника на живца, а живец в этом случае я? – под удивлённым глазом Бриона проступала фиолетовая лужица.
– Я же сказал – вас будет охранять Сергей Мамкин. У него прекрасный нюх, как у собаки. Мамкин обязательно учует, если кто-то захочет покуситься на столь важную персону, как вы.
– А пуля? От пули кто меня убережёт? Она может быть выпущена кем угодно! Вот! – закричал Брион тыча пальцем во что-то, что возникло за плечом Исайчева. – Вот! Её я здесь ещё не лицезрел, и она явно не из ваших! Может, она пришла сюда меня… – но осекся, увидев, как резко обернулся Михаил, как он сорвался с места и побежал навстречу приближающейся женщине.
Женщина не шла, она казалось, летела, не касаясь земли. Длинная шифоновая юбка, украшенная узором из осенних листьев, и кофейного цвета короткая кожаная курточка делала её похожей на бабочку. Ямочки на щеках дополняли ощущение. Женщина обвила руками шею Исайчева, прижалась щекой к его щеке.
– Мцыри, я соскучилась! – прошептала она.
Исайчев застыл на секунду, а потом отстранился от неё, обернулся и крикнул, светясь счастливым лицом:
– Не бойтесь, Сайрус, это моя жена.
Сайрус подавил вздох, едва шевеля губами, произнёс:
– Гуидо, мальчик мой…
Глава 12
Михаил размеренно поглощал борщик, который привезла из дома Ольга. Роман с удовольствием доедал вторую тарелку, поглядывал на практиканта, который ко второй тарелке только приступил:
– Борщик на завтрак – это класс! – Васенко привстал, чтобы заглянуть в кастрюлю, – Олечка, ты волшебница! Такие борщи могут варить только два человека на свете – это ты и моя тёща. Там, в ёмкости ещё чего-нибудь осталось?
– Третью тарелку ещё не заработал, – сурово оборвал подчинённого Исайчев, – вот поймаешь злодея – всю кастрюлю отдам…
– Зачем мне, дяденька, посудина? – юродиво, состроив обиженную физиономию, спросил Васенко, – у меня дома такая есть. Ты мне в неё борщика налей…
– Налью, – за мужа ответила Ольга.
– А мне? – тихонько мяукнул практикант Мамкин.
– Тебе, так и быть, дам кастрюльку облизать… – Роман грустно положил ложку в пустую тарелку. – Что, начальник, могу идти борщик зарабатывать? Какие будут ваши указания?
– Если поймаете убийцу, я вам каждому по кастрюле борща наварю, – улыбнулась Ольга. – Кстати, Миша, дай посмотреть записи видеонаблюдения. Хочу познакомиться с фигурантами.
– И вовсе не кстати… тебе, вообще, это смотреть нельзя, – хмыкнул Роман. – Маленькая ещё, а там порнография…
Чавканье с левой стороны от Васенко, там, где сидел практикант Мамкин на секунду прекратилось.
– О, господи! И практикант туда же, – усмехнулся Роман, – тебе, вообще, запрещается. Ты же непросто маленький, ты младенец!
Чавканье с левой стороны возобновилось, но к нему прибавилось ещё и обиженное шмыганье носом.
Михаил доел борщ и, промокнув губы салфеткой, расслабленно скомандовал:
– Васенко – на рабочее место в аппаратную, Мамки – охранять Сайруса и его документы. Ты, практикант, ночью не спал?
Мамкин согласно кивнул и вопрошающе посмотрел в глаза Исайчева.
– Можешь подремать, – благосклонно обронил Михаил и, секунду подумав, добавил, – спать будешь у Бриона в опочивальне, там нет видеонаблюдения… Сайруса далеко не отпускай, усади в соседней комнате, включи телевизор. Рома ты тоже за ним в аппаратной посматривай… двуликий какой-то тип… Да, Мамкин, не забудь закрыться на ключ. Ключ положи в карман.
– Нет! – воскликнул, вскакивая, практикант. – Я не буду спать на его кровати! Ребята с курса узнают, засмеют…
– Хорошо, – примирительно сказал Михаил, – тогда на коврике под его дверью.
– А просто сидеть на стуле у его двери можно? – с вызовом спросил практикант.
Михаил вопросительно посмотрел на Васенко.
Роман понял – Исайчев ждёт от него предложений, но медлил, блаженно поглаживал сытый животик, прикидывал, где ему будет более вольготно провести послеобеденный часок.
– Ладно, – сказал Роман умиротворённо, увидев, что лицо Михаила начинает переходить из состояния расслабленности в состояние суровости, – можно мы сделаем вот что: я, так и быть, буду дремать на кровати Бриона. Уважу просьбу практиканта. Практикант Мамкин, заметим накормленный практикант, будет наблюдать в аппаратной за фигурантами и особенно за Сайрусом. Ну-у-у… Такая рокировка тебя устроит, начальник?!
– А поспа-а-ать? – обиженно протянул Мамкин, – хоть полчасика?
– Дома, сынок, дома приличные люди сны смотрят – Васенко по-дружески похлопал Мамкина по плечу. Пойдём, научу тебя, как можно сказку в жизнь претворять. Помнишь, мальчик, побасенку про трёх братьев и змея Горыныча. Они когда злого хищника ловили всё приговаривали: «спи глазок, не спи другой…»
– Ну, чему бы хорошему научил, а то, как от работы отлынивать! Ох, Рома, завидую я твоему качеству вовремя смыться. Живёшь по принципу – не доел, так долежу. – Исайчев спружинил тело и, энергично встав с места, выбросил правую руку с вытянутым в направлении двери указательным пальцем. – Всё. Работать! Пошли, пошли, пошли…
Уже на выходе Васенко и Мамкина догнал окрик начальника:
– Вы там спать-спите, но змея не упустите…
Михаил оттягивал момент, когда нужно было идти в гостевой дом, где находилась ещё незнакомая ему женщина и её спутник. Судя по распоряжению Бурлакова, очень дорогая для погибшего женщина, ради которой он был готов круто изменить свою жизнь и жизнь тех людей, что жили рядом с ним. Пока Оля смотрела хронику видеонаблюдения и слушала записанную на диктофон расшифровку речи и комментарии Сергея Сахно, Михаил пытался представить себе эту женщину и подготовить слова, которые придётся ей сказать.
«Если Ирина такая красавица, а Бурлаков ею пренебрегал, какова же эта особа? – думал Михаил, – Сколько ей может быть сейчас лет? Откуда родом и, вообще, откуда взялась?»
Он попытался представить её, но все воображаемые портреты были, так или иначе, похожи на его жену Ольгу.
Вздрогнул и зажужжал телефон, Михаил, резко выскочил из своих мыслей:
– Чего тебе, Мамкин? – раздражённо бросил он в трубку, – так… Слаповский стучится в апартаменты Ирины? Записывай их встречу на флешку и сбрасывай видеофайл на компьютер Серёже Сахно. Адрес его кину смс-сообщением. Как только получишь расшифровку, сразу ко мне. Нет, лучше пришлёшь на мой ноутбук. Что остальные?
Мамкин докладывал по-военному резко, чётко:
– Эльза смотрит телевизор, Усачев тусуется со своими ребятами у входа. Сайрус лежит на кушетке. Таращится в потолок. Васенко пьёт чай. Наверное, чай?! Слаповский вошёл в апартаменты к Ирине. Поцеловал ей руку. Они расположились в креслах друг против друга. Ирина сидит спиной к камере. Что говорит, не видно. Хотя, наверное, молчит. Говорит Слаповский.
– Хорошо, – оборвал Исайчев, – наблюдай, записывай, сбрасывай Сахно.
Ольга досмотрела запись на флешке Усачёва, откинулась на спинку кресла.
– Вот тебе и «константиновский рубль»! Все надеются на одно, а получат совсем другое… – сказала она тихо и замерла, будто заснула.
Михаил не стал тревожить жену, направился к выходу:
– Пойду, организую чай. Ты тут немного подумай… чай попьём и пойдём.
– Куда, Миша?
– К женщине, которая ещё не знает, что Бурлакова больше нет. К той, которую он любил… Там будет трудно…
Повара Исайчев в кухне не обнаружил. На разделочном столе лежала записка, неизвестно кому оставленная: «Уехал за продуктами. Обед будет не раньше двух часов. Иванцов – повар». Чайник Михаил заметил сразу – он стоял на видном месте, но был пуст, а заварочный не только пуст, но ещё и отмыт до блеска. Михаилу пришлось полазить по незнакомым полкам, и пока он, наконец, сделал чай, миновало достаточно времени. Когда он вернулся с подносом в комнату, то увидел, что Ольга уже просматривает материалы расшифровки видеозаписи последнего разговора Ирины и Слаповского, присланную практикантом. Мамкин оказался сноровистым пареньком, а Сергей Сахно смонтировал материал так, что видеоряд шёл почти вместе с текстом. Как только на экране появилось изображение, Ольга услышала голос Серёжи Сахно:
Слаповский:
– Сделай рожу попроще, за нами наблюдают. Скорби больше, скорби… Они видят, но, к счастью, не слышат.
Ирина стоит напротив Слаповского, он наклоняется, целует ей руку, что-то говорит сквозь зубы. Они садятся в кресла. Что будет говорить Ирина, не видно.
Слаповский:
– Слушай меня внимательно. Бурлаков не предполагал скорой смерти, поэтому, вероятно, не оставил завещания. Это не просто хорошо, а очень хорошо. Закон в данном случае на твоей стороне.
Ирина что-то ему говорит. Мне не видно.
Слаповский:
– Распоряжение? Плюнь ты на это распоряжение. Все его повеления теперь можно выкинуть в утиль. Забыть и растереть. В аду он теперь газовыми горелками распоряжаться будет. Факт один – ты наследница первой очереди. Конкретно: ты и девочки. Через полгода всё, что есть у Бурлака, ваше. Но это в том случае, если мужа отравила не ты.
Ирина энергично машет рукой.
Слаповский:
– Ладно! Ладно! Надеюсь на твоё благоразумие. Хотя…
Слаповский, иронически поглядывая на вдову, произносит:
– Для меня было бы даже хорошо, если бы это была ты…
Смеётся:
– Сбросил бы со счетов обоих. Шучу! Шучу! А серьёзно так: через полгода вы богаты и свободны. Я за это время разойдусь с женой и женюсь на тебе. Мои дети тоже хотят жить хорошо. Расторгну брак фиктивно. Я говорил – на тебя у меня планов нет. Будешь жить, как жила. Учти, сорвёшься с крючка, кончу!
Далее говорит Ирина, что не вижу.
Слаповский:
– Ты права, тот, кто укатал Сивку-Бурку, сделал это не просто так, у него свои планы. Ты предполагаешь КТО?
Говорит Ирина.
Слаповский:
– Брион? Адвокатишко что-то нарыл в документах Бурлака? Нет, дорогая моя, не уводи меня в сторону. Если Брион позарился на активы хозяина, его тут же пристрелят, как только он покинет территорию России. Стая такого не прощает. Он адвокат и не только Бурлака. Его клиенты тут же закажут Иуду, чтобы спасти свою шкуру. Мало ли, что он о них знает. У них адвокатская этика, это как бандитский Закон: чуть в сторону – пуля в лоб. Нет! Брион не будет этого делать. У него матушка, сестрёнки. Сайрус их побережёт…
Слаповский задумывается. Резко вскидывает голову, смотрит на Ирину с прищуром:
– А ну-ка, колись, что у тебя с Усачёвым? Ах, я дурак! Ванюшку из виду выпустил! Сговорились?
Вскакивает с места, хватает Ирину за плечи, поднимает с кресла, трясёт:
– Колись, стерва! Ты что-то с Ванькой против меня задумала, кинуть хочешь?!
Ирина машет руками, видимо, возражает.
Слаповский успокаивается, отпускает Ирину:
– Учти, если ты обманывать собралась, с хвоста хочешь скинуть – не получится. Я сразу объявляю Ульяну своей дочерью. В этом случае тебя твоя стая разорвёт. Полагаешь, толстобрюхие позволят своим жёнам даже подумать, что с ними так можно? Передачи Андрюши Малахова смотришь? Там много о таких подстилках, как ты, говорят. И где они сейчас? Правильно, по психушкам и борделям рассованы. Я ничего не получу, но и у тебя кукиш с маслом останется.
Слаповский подходит к двери, открывает её, говорит:
– Я вот думаю – дурак, все же, был твой Бурлак. Не понял, что у двух родителей с карими глазам не может быть дочери с серыми…
Смеётся, выходит.
Ирина:
– Что то ты, Лёша, воду мутишь. Уж не ты ли решил завершить спектакль? Лещ плоскожопый…
Ольга перевела взгляд с экрана на Михаила:
– Странно, Мцыри, ты же слышишь, о чём они говорят? Они говорят так, будто смерти для них не существует… они думают только будущем. Причём настоящее не в счёт, будто его и нет. Они хотят сразу перескочить из прошлого в будущее. Не думают, что настоящее их просто сотрёт… Счастье меняют на деньги… любовь на имущество…
Михаил присел в кресло напротив, обеими ладонями взял кисти рук Ольги. Пальцы жены были ледяными.
– Они просто не знают, что невозможно заставить других любить их. Нуждайся в меньшем и ты богат. Счастье за деньги не купишь…
Ольга усмехнулась, взглянула на мужа.
– Особенно если обозреть нынешние цены. Они считают, что имеют право быть счастливыми, но на их условиях, вот что… вот что… А серьёзно, Миша?
– Нам надо идти… – сказал Исайчев и увидел, как потускнели глаза Ольги. Понял – она хотела услышать что-то другое.
Михаил встал, пошёл в направлении двери. Дойдя, обернулся:
– Хочу, чтобы ты знала – для тебя я есть… всегда…