Глава 1
Михаил вошёл в комнату первым. Вошёл с яркого утреннего солнца и в полутёмной зашторенной гостиной разглядел силуэты двух человек. Один из них стоял у окна, другой сидел в кресле. Приглядевшись, Михаил понял – в кресле женщина.
– Его больше нет, Мцыри? – спросила она сиплым глухим голосом.
Михаил вздрогнул, будто нежданно услышал рядом с собой заголосивший церковный колокол.
– Мцыри? – тихо, за его спиной переспросила Ольга
Михаил почувствовал, как ослабли ноги, он сделал два шага до дивана и присев, выдохнул:
– Бемби?!
Вглядевшись в полумрак, глаза Михаила начали различать черты её лица. Оно было старым, серым. Пальцы рук, безвольно лежащие на коленях, мелко дрожали. Она тяжело вздохнула, вскинула голову. На виске вздулся тёмный бугорок и бился, как маленькое сердце.
– Его больше нет?! – женщина повторила вопрос.
Тихий твёрдый голос. Широкие сухие до блеска зрачки. И морщинки, глубокие морщинки у губ и глаз, невесть когда заползшие на ещё вчера молодое лицо.
– Он погиб, – произнёс Исайчев, разрывая пересохшее горло.
– Погиб? – эхом отозвалась женщина, – умер? Сердце?
– Нет, Василиса, его убили…
– Убили?! – переспросил стоящий у окна молодой человек.
Ольга тихо присела рядом с мужем.
– Меня зовут Ольга, – сказала она, – я жена Миши…
Василиса некоторое время вглядывалась в лицо Ольги, и Ольга не отводила глаз. Она указала рукой на тёмно-вишнёвое платье, висевшее на спинке дивана, спросила:
– Вам нравится моё платье, Оля? – в её вопросе и голосе было ожидание восхищения. – Его купил Алька, когда мы были в Праге. Мы с ним встречались здесь, в Сартове. Привыкали друг к другу после почти годовой разлуки, а потом летели куда-нибудь, одни, без всех… И влюблялись друг в друга каждый год сызнова. Алька за это время так и не узнал, что я тоже живу в Питере. Мне не хотелось его смущать, мешать ему. Мужик должен спокойно делать дело. Олег каждый год звонил, говорил, что есть свободная неделька, и я ехала сюда, на родину. Это был ритуал. Странно, в Петербурге мы ни разу не встретились, хотя я работала на соседней улице и каждое утро пила кофе в кафе напротив его офиса. Каждое утро я видела, как он приезжает на работу. Позавчера у Альки было счастливое лицо… Кто был там с ним? – Василиса схватилась за горло и сипло, влажно выдохнула, – т-а-ам… когда он… Кто его?
Исайчев растерялся. Не ожидал этого вопроса прямо сейчас. Юноша помог ему:
– Мама, я думаю, они пока не знают…
– Бемби, я найду его, – поспешил добавить Михаил и почувствовал, как крепко сжала его локоть рука Ольги, спросил, – Как зовут сына?
– Как его могут звать? Олег. Олег Олегович Бурлаков. Проще Алька, как и его отца, – вздохнула Василиса и попыталась встать, несколько раз приподнимаясь, но так и не смогла:
– Помоги, сынок. Отведи в ванную комнату. Надо привести себя в порядок. Вы позволите, Михаил Юрьевич?
– Да, конечно, может быть нам зайти позже?
Сын обеими руками взял Василису за плечи, приподнял. Она, съёжившись и шаркая подошвами домашних тапочек, пошла в направлении ванной комнаты. У двери обернулась:
– Извините… Погодите минуточку… Я соберусь. Мне есть что вам рассказать. Может быть, это поможет…
Ольга с Михаилом остались одни. Исайчев решил, что как раз сейчас нужно объяснить Ольге ситуацию, уж больно странным было лицо жены:
– Оля, это…
– Это твоя попутчица, я поняла… Миша.
Глава 2
Пока Василиса приводила себя в порядок, Олег сходил в кухню, принёс поднос с заварочным и электрическим чайником и вазочку с конфетами. Чашки Ольга обнаружила в серванте. К возвращению Василисы горячий, хорошо заваренный напиток парил на журнальном столике рядом с её креслом. Олег помог матери вернуться на место, подложил под спину подушку, укрыл толстым махровым пледом и присел рядом на кожаный пуфик.
– Я, пожалуй, готова к разговору, – сказала она, осторожно пригубив напиток из чашки.
– Тогда начнём, – предложил Михаил.
Василиса, прогревая горло, сделала ещё несколько глотков чая:
– Только начать мне придётся издалека… Вы не против?
– Как хотите, так и начинайте, – поспешил заверить женщину Михаил, – мы здесь чтобы слушать…
– Как же Алька так сплоховал? Как же так… Как же он подпустил убийцу так близко к себе? Олег всегда был такой удачливый… и вот… – Василиса задержала дыхание, подавляя тяжёлый вздох. – Да! Алька был удачливым человеком, как говорят, фартовым. У него получалось многое… Я всегда знала, что у любого успеха имеется обратная сторона – Алька перестал принадлежать себе. Дело, которым он занимался, подчинило его настолько, что всё и все, кто находился рядом, не имели большого значения… Я каждую нашу встречу приставала к нему с вопросом, глупым… глупым… любит ли он меня больше чем жизнь? Ведь я любила его именно так.
– Мама, отец любил тебя и ты… – попытался вставить сын, но Василиса приложила указательный палец к его губам, и он замолк.
– Алька отвечал. Каждый раз прикладывал, как я сейчас сыну палец к моим губам и говорил: «жизнь я люблю больше». Я, действительно, любила его больше чем жизнь, а он скучал по моей любви и всегда возвращался. Моя любовь не обременяла его. Алька говорил: «Ты, Бемби, редкая женщина для тебя слова „я тебя люблю“ и „я тебя хочу“ – не синонимы». – Василиса вопрошающе посмотрела на Михаила, – вы сказали, его убили?
– Да, это так, – подтвердил Исайчев.
– Кто был с ним в ту минуту?
– Эльза, Ирина, Алексей Слаповский, Иван Усачев и Сайрус Брион. Вы в курсе их взаимоотношений, помогите мне разобраться, кто из них мог это сделать.
Василиса ответила сразу, не думая:
– Любой!
– И Усачёв? Я исключил его из этого списка.
– Напрасно. Иван – сложный человек и упрямый. А потом человек не камень: терпит да и треснет! Давайте всё же по порядку. Я догадываюсь, кто мог это сделать, но все же утверждаю – у каждого из них в большей или меньшей степени были причины убрать Альку с дороги. Он ведь разными тропами ходил. Но это лишь мои домыслы, и только найденные доказательства могут превратить домыслы в факт. Я сразу скажу – все эти люди связаны друг с другом не работой, не обязательствами, не личными обидами и долгами. Они связаны между собой ненавистью и любовью. Всё остальное они могли отрубить от себя не думая…
Василиса ещё несколько раз отпила чай из чашки.
– Знаете, я давно поняла, когда ты молод то постоянно думаешь о любви и купаешься в ней. Когда ты зрел, то просто купаешься в любви, думая о чём угодно. Когда ты стар, ты вспоминаешь о любви. Ещё вчера я была молода и счастлива, сегодня вспоминаю о любви…
Михаил повернулся и посмотрел, как пристально Ольга наблюдает за Василисой и как внимательно вслушивается в её слова. Исайчев взял жену за запястье, положил большой палец на голубую чуть выпирающую венку. Он хотел слышать её пульс. Оля чутко реагировала на то, что впоследствии становилось важным, а в данный момент казалось Михаилу незначительным.
– Я родилась в семье военного лётчика и вместе с мамой и папой путешествовала по гарнизонам. Мой отец лётчик-испытатель к тридцати шести годам, имея почти пятьдесят лет выслуги28, вышел на заслуженную пенсию. Наша семья, собрала два чемодана нажитого имущества, прихватила швейную машинку и отправилась восвояси, на родину отца.
В Сартове я пошла учиться сразу в третий класс. Классный руководитель Марь Иванна взяла меня за руку и после звонка привела в класс. Пока она объясняла ученикам, откуда я взялась, я, онемев и оглохнув от испуга, жалась к её ноге, стараясь спрятаться в широкой учительской юбке. Марь Иванна крутилась, пыталась выудить меня и выставить на всеобщее обозрение, но ещё больше смущала. Так длилось минуты три, пока со второй парты не поднялась девчонка и, не вытянула меня почти победившую юбку Марь Иванны, к классной доске при этом заявила, уверенным голосом:
– Хочу учиться рядом с этой девочкой! Козюльков, уходи с её места…
Это была Ирина. Моя подруга, с которой я просидела за одной партой оставшиеся школьные годы. Ирина по национальности еврейка, и как почти все еврейки в молодые годы была необычайно красивая, глаз не отвести.
– Ирина Винник? Нынешняя жена, теперь уже вдова Олега Олеговича? – не вытерпев, спросил Михаил.
– Да, она. Если бы я знала тогда, сколько горя, разочарования, слёз будет стоить мне эта дружба! Рассказываю подробно, чтобы вы поняли всю глубину того, что произошло. Чтобы почувствовали, какую роль каждый из нас играл в жизни каждого из нас. Родители Ирины были врачами. Мама работала в местном цирке дежурным медиком. После школы мы частенько пропадали за кулисами и водили дружбу с сыном шпрехшталмейстера29. Мальчиком старше нас на три года, страстно влюблённым в Иринку. Когда мы появлялись, он всегда угощал её, за одно и меня, заварными пирожными из циркового буфета. Меня он ещё использовал в качестве жилетки, в которую плакался, жалуясь на холодность подруги и её увлечённость сыном главного нотариуса города – Володей. Мы тогда учились в седьмом классе, а Володя – в десятом. Красота Иринки поразила парня. Он был из семьи потомственных нотариусов, поэтому землю чувствовал и ходил по ней уверенно. Володя сразу предупредил подружку, что «ходить» (это так называлось в те годы) он с Иринкой будет. Но по окончании школы уедет поступать в Московский государственный технический университет. И, конечно, после выпуска постарается зацепиться в Москве, а тогда эту возможность давала только женитьба на москвичке. Очаровать любую девчонку Володе не составляло труда. Высокий, красивый, всегда элегантный, Володя выделялся из толпы Ирининых ухажёров. Ирка страдала. Она, стараясь досадить несостоявшемуся кавалеру. Прогуливалась под окнами его школы с разными обожателями, причём меняла их ежедневно. Я соболезновала подруге. Очень за неё переживала. Однажды, видя, как я прониклась её очередной неудачной попыткой привлечь внимание Володи, рассмеялась и сказала: