Так закончился 1918 год, в котором не было ни одного случая боевого применения воздушных кораблей «Илья Муромец».
1919 г. Авиаруппа встретила практически небоеспособной – не хватало летчиков, матчасть была неисправной, не было многих средств обеспечения полетов. У нее остался лишь один корабль № 241, годившийся для учебных целей. У ряда летчиков после гибели В.Г. Алехновича возникла боязнь летать. И.С. Башко ушел с летной работы на наземную должность – начальника технической части. Единственным летчиком-инструктором остался А.В. Панкратьев.
Достройка кораблей «Илья Муромец» на Русско-Балтийском заводе вылилась в «долгострой». 11 января В.М. Ремезюк командировал в Петроград «для организации немедленного начатия работ по достройке воздушных кораблей» под руководством комиссара С.А. Полевого группу специалистов в составе: инженера В.В. Киреева, младшего механика А.Ф. Журавлева, мотористов И.М. Маклакова и Н.К. Кобякова. В Петрограде комиссия ознакомилась с состоянием производства «муромцев» на РБЗ и выполнила детальный осмотр всех тринадцати воздушных кораблей.
В середине февраля из Петрограда вернулся А.Ф. Журавлев – член комиссии С.А. Полевого. Он привез предварительное мнение о возможности сборки кораблей на РБЗ. Оно было заслушано в срочном порядке на заседании научно-технического комитета авиагруппы в составе М.К. Семенова, И.М. Григорьева, В. Платонова, И.Ф. Максименко. В протоколе заседания зафиксирован следующий вывод:
«…Корабли, находящиеся на Русско-Балтийском заводе, числом тринадцать штук, нужно достраивать. Детали для аппаратов есть готовые, но есть и не заготовленные. Заказ все же можно выполнить ввиду того, что материал-сырец есть. Следовательно, при хорошей организации рабочей силы несколько аппаратов можно выпустить в марте, в крайнем случае, в апреле».
Однако ни в марте, ни в апреле новых воздушных кораблей в Липецке не дождались.
Вяло протекающая работа на РБЗ по сборке кораблей вынудила руководство РККВВФ принять меры по ее оживлению. Одной из них стало создание специальной комиссии под председательством И.С. Башко, в которую вошли В.А. Александров, В.В. Киреев и А.С. Горелов. Ей предстояло выяснить, почему в течение более чем года так медленно разворачиваются работы, и проанализировать, как реализуются ранее сделанные специалистами ДВК предложения по конструктивным изменениям воздушных кораблей. Комиссия, отработав на РБЗ, в начале апреля в основном проконтролировала полноту внесения изменений в конструкцию «муромцев» в процессе их производства.
В.М. Ремезюк решил, что для более успешной работы по сборке «муромцев» на РБЗ нужен толкач, и отправил в Петроград военлета Ф.Г. Шкудова. Через неделю тот сообщил: «Дальнейшую сборку «муромцев» задерживает заводоуправление…»
Командир ДВК отправил в управление авиазавода телеграмму (копия – авиадарму) следующего содержания: «Благоволите содействовать всеми средствами сборке и отправке воздушных кораблей. На фронте кораблей нет. День промедления – преступление. Комиссия никаких переделок не нашла, Собранный корабль без мотора высылайте в Дивизион».
Телеграммы В.М. Ремезюка и настойчивость Ф.Г. Шкудова сдвинули дело с мертвой точки. 28 марта из Петербурга в Липецк отправили «Илью Муромца» № 274, месяц спустя – № 225, 9 мая отправили «муромец» № 276, а 4 июня – № 275. Таким образом, в мае – июле в Липецк прибыли четыре новых корабля, однако сразу собраны были лишь два из них (№ 275 и 276). Кроме того, 15 мая в Липецк прибыл эшелон, в котором кроме авиационного имущества, был и «Илья Муромец», пригодный для использования в качестве запасных частей.
В конце апреля в ДВК, после продолжительного ремонта и модернизации, завершилась сборка воздушного корабля (№ 241), который пережил «эпопею» с переездами на платформах и длительным хранением под открытым небом. Комиссия дивизиона после тщательного осмотра корабля признала его пригодным лишь для учебных целей. На 1 мая был назначен облет. Его поручили А.В. Панкратьеву. Алексей Васильевич весной переболел воспалением легких и с 9 апреля находился в двухмесячном отпуске (в соответствии с предписанием врачебной комиссии). Командир ДВК В.М. Ремезюк был вынужден отозвать А.В. Панкратьева из отпуска, поскольку оказалось, что никто из летчиков начинать полетов не желает – «муромцев» боялись, в чем сыграла свою тяжелую роль смерть Алехновича.
Испытательный полет проходил на высоте 300 метров в течение девяти минут. Кроме А.В. Панкратьева, на борту находились старший механик ДВК М.В. Носов и механик П.А. Чучелов. Моторы работали нормально и каких-либо особых замечаний у экипажа не возникло.
2 мая «муромец» вновь поднялся в воздух. Впервые в этот день на «муромце» летал командир дивизиона В.М. Ремезюк. Управлял кораблем, естественно, А.В. Панкратьев. Кроме них в состав экипажа входили: М.В. Носов, П.А. Чучелов, помощник моториста Н. Медведев и летчик Н.К. Анчутин. В полете продолжительностью тридцать минут корабль достиг высоты 800 метров. По результатам двух пробных полетов был сделан вывод: корабль пригоден для учебных целей.
С мая началась доподготовка имеющихся и подготовка молодых командиров кораблей. В дивизион начали поступать корабли из числа 13 достраивающихся на Руссо-Балте. В июне количественное и качественное состояние «материальной части» дивизиона стало приближаться к минимально необходимому для начала боевой работы. И на первый план вышла проблема подготовки экипажей для новых «муромцев».
Командиров воздушных кораблей, способных решать боевые задачи, не было. И.С. Башко не горел желанием летать. В.А. Романов – наиболее подготовленный летчик, имел дворянское происхождение, что вызывало недоверие командования. Нельзя было не учитывать и тот факт, что в качестве помощника командира корабля он участвовал в трагическом полете 30 ноября 1918 г., в котором погиб Г.В. Алехнович. Такие события в судьбе летчика часто накладывали неизгладимый отпечаток на его психологическое состояние.
Два командира пролетарского происхождения А.В. Насонов и Ф.Г. Шкудов имели минимальную летную подготовку, и к тому же еще и длительный перерыв в полетах. Кроме командиров кораблей необходимо было отобрать и подготовить для «муромцев» специалистов других летных профессий. Немаловажно было и обеспечение «слетанности» экипажей – взаимопонимание и координированность его членов. Так что единственному летчику-инструктору и одновременно помощнику командира ДВК А.В. Панкратьеву летом 1919 г. скучать не приходилось. Сначала была организована теоретическая подготовка экипажей «муромцев» по различным военным и авиационным дисциплинам, а затем пришел черед и летной подготовки.
В мае на учебном корабле (№ 241) было выполнено лишь два полета, в ходе которых был начат ввод в строй будущего командира корабля А.В. Насонова и подготовка двух мотористов.
3 июня В.М. Ремезюк приказом № 30 сформировал экипаж I-го боевого «Ильи Муромца» (№ 276). В него вошли: «временно исполняющий должность командира корабля Насонов, помощник Еременко, штурман Сперанский, младший механик Линдеман, старшие мотористы Медведев, Гусев, Кассалис и Милованов, помощники мотористов Кузнецов, Глумов, Андрус, старший регулировщик Палочкин, помощник регулировщика Платонов, пулеметчик Иванов». Всего 29 человек.
17 июня «Илья Муромец» учебный (№ 241) под управлением А.В. Панкратьева совершил два вылета. В ходе полетов были выявлены дефекты двигательной установки, устранение которых заняло восемь дней. Вечером 26 июня учебный корабль вновь поднялся в воздух. В течение 35 минут под руководством А.В. Панкратьева летную практику получили командир корабля Первого А.В. Насонов и его помощник А.С. Еременко. На следующий день, также вечером, на учебном «муромце» самостоятельно летал будущий командир Второго корабля В.А. Романов с командиром ДВК В.М. Ремезюком. Полет продолжительностью 17 минут проходил на высоте до 450 метров. 30 июня оба командира корабля (А.В. Насонов и В.А. Романов) вновь поднялись в воздух.
В первых числах июля началось наступление белых войск. Белогвардейцы были уверены, что после первых же ударов советские войска дрогнут и начнут по всему фронту откатываться к центру страны. В действительности же Красная армия стала оказывать упорное сопротивление врагу. На огромном пространстве от Волги до подступов к Воронежу и Белгороду в июле развернулись ожесточенные бои. Они проходили с переменным успехом…
Угроза захвата Липецка белогвардейцами стала реальной. В связи с создавшимся положением дивизион готовился к очередному перебазированию. Выбор места новой дислокации оказался очень непростым. 3 июля ВрИД командира ДВК А.В. Панкратьев на основании приказа авиадарма командировал А.А. Максимова, В.А. Буробина и Ф.И. Грошева в район городов Ряжск, Рязань для подыскания места расположения дивизиона воздушных кораблей.
4 июля авиадарм телеграфировал командиру ДВК: «Фронт… далеко, в сорока верстах от Воронежа в сторону Лисок. Об остальном заботьтесь сами… готовьтесь к переезду…» В тот же день В.М. Ремезюк в ответ телеграфировал А.В. Сергееву: «Производится погрузка имущества дивизиона… Несобранные корабли погружаются».
9 июля начальник ДВК сообщил авиадарму: «…заканчивается погрузка Дивизиона. Приступлено к сборке второго боевого корабля. В Ряжске подыскан аэродром с помещениями. Прошу срочно указать, как быть дальше. Желательно остаться на месте на колесах, если разрешите…» На что А.В. Сергеев 11 июля приказал: «К эвакуации Дивизиона в Ряжск можно приступать. В Липецке оставьте готовый боевой корабль с экипажем». В тот же день начальник ДВК ответил авиадарму: «В Ряжске удовлетворяющего ничего нет. Прошу разрешения послать квартирьеров в Саранск, Алатырь, Симбирск».
14 июля В.М. Ремезюк подкрепил свое решение о новом месте дислокации вескими аргументами: «Эвакуация в Ряжск возможна в крайнем случае. Заливной аэродром, неудобство расположения мастерских и казарм». Одновременно командир ДВК командировал А.А. Кузьмина, А.Н. Сперанского в район ст. Касторное, Воронеж для подыскания аэродрома для Первого боевого корабля. Перебазирование в Ряжск так и не состоялось.