– Насонова Александра Васильевича (25 лет, командир корабля) и Горбачевой Александры Николаевны (23 года) 10 июля 1919 г.;
– Шкудова Федора Георгиевича (31 год, командир корабля) и Хайн Ханы Берковны (18 лет) 15 июля 1919 г.;
– Тимина Александра Николаевича (26 лет, радиомеханик) и Кудрявцевой Антонины Григорьевны (23 года) 19 июля 1919 г.;
– Ремезюка Василия Марковича (23 года, командир дивизиона) и Викснэ Вероники Мартыновны (21 год) 2 августа 1919 г.
Известно также, что 24 мая в брак с Ларисой Федоровной Бальц вступил Владимир Александрович Романов (ВрИД командира корабля).
Казалось бы, все очень просто: полюбили – поженились. Однако столь плотный «график» регистрации браков наводит на мысль, что здесь могли действовать и другие движущие силы. Тем более известно, что, например, А.В. Панкратьев и С.И. Григорьева венчались в Петербурге еще в марте 1918 г., да и Л.Ф. Бальц поехала за В.А. Романовым из Петербурга, где они познакомились, в Липецк, вероятно, тоже, будучи уже его супругой.
Можно предположить, что авиаторы ДВК, предвидя скорую боевую работу и связанную с этим опасность ранения или гибели, были озабочены тем, как бы не оставить свои семьи без средств существования. Любые материальные выплаты и пенсии в случае «потери кормильца», естественно, могли производиться только при наличии документов, зарегистрированных в советских органах власти. И такие действия были оправданы – уже через несколько недель после череды свадеб судьба подготовила авиаторам дивизиона воздушных кораблей серьезные испытания.
В августе 1919 г. с целью срыва наступления Красной армии на Южном фронте штабом генерала А.И. Деникина (Вооруженных сил Юга России – ВСЮР) был организован рейд 4‐й Донского казачьего корпуса генерала К.К. Мамонтова по глубоким тылам красных. За несколько недель казаки деморализовали тылы Красной армии, нарушили железнодорожные перевозки и заняли города Тамбов, Козлов, Лебедянь, Раненбург, Елец, Задонск, Воронеж. Для борьбы с тремя тысячами казаков К.К. Мамонтова красное командование было вынуждено снять с фронта боеспособные дивизии и подтянуть все резервы, собрав до 23 тысяч «штыков», бронепоезда и авиацию.
К августу 1919 г. ДВК стал вполне боеготовым, и «муромцев» решили использовать в ходе планируемого наступления Красной армии на Южном фронте. 2 августа по приказу начавиаюжфронта I-й боевой корабль (№ 276) под командованием А.В. Насонова (экипаж: Сперанский, Медведев) вылетел в Мордово, затем 6 августа в Жердевку.
Первый боевой вылет «муромца» в 1919 г. состоялся 8 августа. Вылетев для уничтожения бронепоезда и разрушения железной дороги, корабль имел на борту 20 штук бомб, пуд листовок и пулемет «льюис» с 10 обоймами.
Из боевого донесения А.В. Насонова: «…был замечен броневой поезд противника у ст. Поляна, шедший в Поворино. Я повернул, пошел навстречу вдоль линии Поворино – Поляна и начал бомбардировать полотно. Корабль в это время обстреливался орудиями с поезда. Попаданий в полотно было несколько (не менее двух). После бомбометания я свернул вправо, и летнаб Сперанский открыл огонь из пулемета по поезду. Далее маршрут был таким: Поляна – хутор Моховой – Новохоперск и вынужденная посадка между Макарьевскими выселками и Рогозино из-за недостатка горючего».
Ожидая горючее, экипаж в напряжении провел два дня в прифронтовой полосе, ежеминутно опасаясь захвата корабля белогвардейцами. Только вечером 10 августа корабль смог перелететь в Жердевку. Через два часа после взлета «муромца» Макарьевские выселки были заняты передовыми отрядами мамонтовской конницы. Как раз в этот день начался знаменитый «рейд Мамонтова».
Некоторые подробности первых «фронтовых» вылетов I боевого корабля можно почерпнуть из стенограммы телефонного разговора начавиаюжфронта И.И. Петрожицкого с авиадармом А.В. Сергеевым. Петрожицкий говорил:
«Муромец» сделал одну разведку, затем, как водится, немного испортился, затем началось наступление противника и его пришлось оттягивать из Жердевки. Он перелетел в Мордово. В Мордове командир корабля распорядился отправить эшелон в Липецк, а сам остался без эшелона и ввиду неисправности вылететь уже три дня не может. Для его охраны пришлось от проходившего 43‐го отряда отнять 20 человек с тремя пулеметами. Сейчас эшелон отправился к нему с Ремезюком. И если он не полетит, его разберут. Второй боевой корабль готов к работе и стоит в Липецке…»
Таким образом, становится понятно, что, добравшись до Мордово, экипаж А.В. Насонова несколько дней был занят ремонтом «муромца» I. К 20 августа в Мордово поездом прибыли В.М. Ремезюк и А.В. Панкратьев, а «муромец» был готов к перелету в Липецк. Однако жара и сильнейший ветер не способствовали благополучному полету, и грозный боевой корабль планировали сжечь, чтобы его не сожгли казаки К.К. Мамонтова. Спас «Илью Муромца» А.В. Панкратьев. При неблагоприятной погоде и ввиду усталости командира корабля Насонова за штурвалом I боевого корабля перелет Мордово – Липецк выполнил Алексей Васильевич. Об этом рассказал В.М. Ремезюк в некрологе, опубликованном в июльском номере журнала «Вестник воздушного флота» за 1923 год, посвященном памяти погибшего в авиационной катастрофе А.В. Панкратьева: «… это было днем в жару и ветер; вообще полет на «муромце» в такое время – безумие. Однако А.В. Панкратьев на предложение вывести корабль беспрекословно согласился, предупредив меня лишь о могущих быть последствиях. Выбора не было: или жечь корабль, или лететь. В то время самолет для Республики был очень дорог. Мы, рискуя ежеминутно поплатиться жизнью, однако, благодаря умелому ведению корабля, долетели до места».
Сам А.В. Панкратьев позже вспоминал: «В середине лета новый командир воздушного корабля Первого красвоенлет Насонов совершает боевые полеты из Мордово. При прорыве Мамонтова «муромец» застревает в районе, оставленном нашими войсками. Неизвестность положения и тревога за корабль понудили тов. Ремезюка с инструктором выехать в Мордово. В виду большого риска оставить корабль в руках казаков, им пришлось полететь, не считаясь с крайне скверной погодой: был очень сильный ветер и в довершение бед пошел сильный дождь. Корабль с несколькими посадками и поломкой мотора в пути долетел до Липецка благополучно».
Вспоминал в своих мемуарах о перипетиях тех дней и М.В. Водопьянов:
«Командиром отряда был летчик Насонов… В июне 1919 г. отряд готовился на фронт против Мамонтова – в Борисоглебск. Потянуло меня на фронт, стал просить командира, чтобы он взял меня с собой…
Отряд расположился на станции Жердевка. Два раза вылетал наш командир на фронт. Мамонтов усиленно наступал. Нашему отряду было приказано отступить в Грязи. Отправили эшелон с имуществом, а на самолете решено было вылететь на другой день на рассвете. Войска и обозы отступали всю ночь. Одни говорили, что неприятель в двадцати верстах, другие – что в двенадцати, но определенно никто не знал. Вдруг сообщают со станции, что телеграфная связь порвана, неприятель в трех верстах. Со станции отходит последний поезд. Я попросил командира, оставить меня до последнего момента. Как только появится неприятель, я сожгу самолет. Но командир распорядился иначе. Он дал приказ всем отступить с последним поездом, а самолет оставить. Может быть, удастся вернуться за ним утром. Никто так не переживал этого, как сам командир, – тяжело ему было расставаться с самолетом…
В Грязях я прочел телеграмму от командира. Ему удалось вылететь из Жердевки, но он сел в поле в десяти верстах. Лететь нельзя было – самолет сильно болтало.
Командир дивизиона товарищ Ремезюк сам выехал на спасение самолета, взяв с собой летчика Панкратьева и меня.
Жердевка еще не была занята. Самолет стоял недалеко от железной дороги. Мамонтова ждали с минусы на минуту. Панкратьев улетел в Грязи, а командир вернулся с нами, поездом. И сразу после нашего отъезда была занята Жердевка.
Ночевали в Грязях и на другой день вернулись в Липецк.
Дома обрадовались, что я вернулся с фронта невредимым.
– Ты, сынок, не езди больше на войну, – говорила мать, – а то убьют еще».
Свои воспоминания М.В. Водопьянов написал спустя почти два десятилетия после упомянутых событий, и неудивительно, что в текст книги закрались некоторые неточности, главная из которых – информация о том, что перелет А.В. Панкратьева выполнялся из Жердевки, а не из Мордово, как это было на самом деле.
Первый боевой вылет краснозвездного «Ильи Муромца» был отмечен в приказе по Красному Воздушному флоту РСФСР за № 71 от 9 сентября 1919 г., в котором сообщалось:
«Командиром Эскадры «муромцев» Ремезюком было потрачено много сил и энергии на воссоздание Эскадры, в результате чего явилось возможным дать фронту могучее оружие разведки и боя – корабли «муромцы». Этот первый полет на Красном фронте ценен особенно тем, что доказал многим, считавшим необходимым похоронить нашу тяжелую авиацию, право на ее существование и указал, что при достижении энергии даже при не совершенстве технических средств возможно достичь многого.
При этом необходимо отметить, что организация первого боевого полета страдала известными дефектами, допустимыми, неизбежными при каждом новом опыте, а сам полет произошел при весьма трудных условиях партизанской войны в районе прорыва конницы Мамонтова, при неблагоприятных атмосферных условиях.
Тем не менее доблестный экипаж первого корабля с честью вышел из трудного положения, выполнил боевую задачу и вывел из опасных положений свой корабль.
От лица службы объявляю благодарность: командиру Эскадры летчику Ремезюку за неутомимую работу по организации вверенной ему Эскадры и за распорядительность и личное участие в выводе корабля при тяжелой обстановке из тыла противника на место стоянки Эскадры; командиру первого корабля Насонову, помощнику его военному летчику Еременко, штурману летчику-наблюдателю Сперанскому, старшему мотористу Медведеву и военному летчику Панкратьеву, доведшему корабль до аэродрома. Командира Эскадры Ремезюка награждаю 3000 рублями, Насонова – 3000 рублями. Еременко, Сперанского и Медведева – по 100 рублей».