19 сентября дивизион воздушных кораблей прибыл в Сарапул, где начался новый этап истории первого российского соединения стратегической авиации.
А в это время отряд «муромцев» под руководством И.С. Башко продолжал свою боевую деятельность. Двум кораблям, оказавшимся в Орле, было приказано перелететь ближе к линии фронта, в район станции Кшень. Однако совершить перелет смог 14 сентября лишь корабль В.А. Романова. У «муромца» А.В. Насонова бурей было повреждено крыло.
Последующие боевые вылеты II боевого корабля «Илья Муромец» (№ 275), выполненные с оперативного аэродрома у станции Кшень, достаточно подробно описаны в боевых донесениях:
«19 сентября. Бомбометание в районе деревень Истобное, Краснолипье, Осадчее. По приказанию Акашева. Кшень, взлет в 16 часов 15 минут, посадка в 19 часов 30 минут. Высота 1550 метров. Полезная нагрузка 75 пудов. Сброшено 22 бомбы (30 по 40 фунтов, 5 по 25 фунтов, две по 15 фунтов и 12 по 10 фунтов). Разведка: в районе деревень Истобное, Осадчее, в юго-западном направлении движется обоз длиной приблизительно полверсты. От г. Нижнедевицк по дороге к ст. Нижнедевицк было замечено два обоза длиною в пять верст. Бомбометание по обозам, замеченным у деревень Истобное, Осадчее».
«20 сентября. Романов, наблюдатели военные летчики Мельников и Петренко, механик Буробин. Взлет из Кшени в 16.00. Разведка: в селениях вдоль реки Боровая потудань расположена кавалерия пятью группами до 1500 коней и двух батарей, одна – в три, другая в пять орудий. Селение Боровое горит. От Солдатского к Осколу обоз в 30–40 повозок. От Старого Оскола на север и северо-восток много войск и обозов. Бомбометание: в кавалерию, что по реке Боровая потудань, сброшено 18 штук. Израсходовано 7 пулеметных обойм, сброшено 0,5 пуда литературы».
В этот день в качестве наблюдателя в экипаже «Муромца II» полетел А.К. Петренко, являвшийся летчиком 15‐го разведывательного отряда. Случайно оказавшись на аэродроме в Кшени, он участвовал в боевых вылетах группы особого назначения К.В. Акашева. После разведывательного полета на легком аэроплане, в ходе которого Александр Константинович обнаружил скопление войск противника, ему было предложено в боевом вылете «муромца» сыграть роль «наводчика». Позже свои впечатления от того полета на воздушном корабле А.К. Петренко ярко описал в своих мемуарах:
«…Вылетев на разведку, я обнаружил на марше большую колонну кавалерии и артиллерии противника. Колонна двигалась от Касторной. Вернувшись на аэродром, немедленно доложил о результатах разведки. Было решено разбомбить врага. Командир авиагруппы предложил мне лететь на «Илье Муромце» в качестве летчика-наблюдателя. Я согласился.
В кабину самолета погрузили 18 десяти и тридцатипятифунтовых бомб, двадцать обойм к пулемету «льюис», больше пуда агитационной литературы, предназначавшейся для солдат белой армии. Летчик Романов, командир этого огромного воздушного корабля, сидел за управлением самолета. Кроме нас, летели на том же самолете Мельников и механик Иванов…
Моторы заведены. Кажется, что самолет помчится сейчас по дорожке и вихрем унесется в небо. Но нет, он стоит, словно не имеет сил сдвинуться с места. Человек сорок бойцов, взявшись за крылья и фюзеляж, толкают его. Самолет, как черепаха, ползет по аэродрому…
Наконец мы оторвались. Романов ведет его по прямой, набирая высоту. Стрелка альтиметра дошла до ста, только тогда Романов развернул самолет и направил по маршруту. Скорость небольшая. Меня опять разбирает нетерпение. Я за это время на своей машине, вероятно, раз пять слетал бы туда и обратно.
Высота – пять тысяч метров. Видимость хорошая. Мамонтовские части мы обнаружили на привале – тысячи полторы конников, расположенных группами, четыре батареи и обоз.
– Эти?
– Они самые.
Романов пошел на снижение. Он смело ведет свою огромную машину к скоплению повозок. Я быстро расконтриваю бомбы и подаю Мельникову. Тот у люка кабины. Он их сразу бросает. Одну, другую, третью. В интервалах между бомбометанием Мельников ведет пулеметный огонь.
Я наблюдаю, какая невообразимая суматоха поднялась на земле. Люди, лошади мчатся во все стороны. Многие неподвижно вытянулись на земле. Показываю Романову вправо, где видно крупное скопление белых. Он направляет самолет туда. Мы снова бомбим и обстреливаем. Снова у противника паника, снова невообразимая кутерьма, мчатся в стороны люди и лошади.
В заключение мы бросаем тысячи листовок, в которых солдатам белой армии рассказывается правда о советской власти, о нашей борьбе, о преступных замыслах белогвардейской контрреволюции и иностранных империалистических хищников. Листовки рассказывают о несокрушимой силе Красной армии и призывают солдат белой армии, особенно мобилизованных, переходить на сторону Красной армии…
Листовки сброшены. Романов повернул самолет на обратный курс, но на земле неожиданно показалась еще колонна кавалеристов. У нас оставались неиспользованными четыре бомбы; появление колонны белогвардейской кавалерии оказалось кстати.
Но тут произошло то, что заставило серьезно задуматься над разработкой тактики бомбометания подвижных частей противника, особенно на таких тяжелых самолетах, как «Илья Муромец».
Мы летим следом за колонной и уже почти настигли ее, когда, к своему удивлению, увидели, что кавалерия и не думает рассеиваться, как обычно при воздушных налетах. Вдруг колонна повернула назад и галопом понеслась навстречу самолету.
Мы не успели сбросить ни одной бомбы, кавалерия уже промчалась под нами. Романов сделал большой круг, прежде чем мы пошли обратным курсом и снова настигли колонну. Белогвардейцы повторили маневр, но две наши бомбы все же упали в хвосте колонны. Затем мы, развернувшись, пошли на небольшой высоте, на бреющем полете обстреляли кавалеристов из пулемета».
Следующий день для экипажа II боевого корабля вновь оказался результативным. На этот раз, взлетев с аэродрома в Кшени и выполнив боевую задачу, «муромец» должен был произвести посадку на новом оперативном аэродроме у станции Коротыш (18 км юго-западнее г. Ливны). Предварительно все имущество корабля было погружено в эшелон и отправлено к новому месту дислокации.
В боевом донесении сообщалось:
«21 сентября. Романов, Кузьмин, наблюдатель Радзевич, Буробин. Бомб – 10 пудов, литературы – 20 фунтов. Со станции Кшень. Задание: найти противника, бомбить и обстреливать.
Сели в Коротыш благополучно в девять двадцать, вылетев из Кшени в шесть пятьдесят. Высота 1450 метров. Маршрут: Кшень – Жерновец – Горшечное – Меловое – Николаевка – Роговатое – Погорелое – Викторово – по реке Боровая Потудань – Жидовка – Репьевка – Осадчино – Бабанино – Меловое – Горшечное – Кшень – Мармыжи – Коротыш. Завод между Жидовкой – Рассоши занят эскадроном кавалерии. Есть обоз. Сброшено пять бомб. Есть попадания. Зажжено здание. В районе Роговатово – Погорелое обнаружен кавалерийский полк в строю на площади у церкви. Сброшено 10 бомб и выпущено три обоймы. В районе Роговатое – Погорелово – Викторово – Россоши по дороге видны мелкие разъезды. Сброшены бомбы. Обстреляны. На ст. Горшечное замечен поезд с горячим паровозом в сторону Касторной. Всего сброшено 10 пудов бомб».
Далеко не все подробности боевой работы авиаторов ДВК отражались в боевых донесениях, о многих «тонкостях» можно было рассказать только спустя десятилетия. Так, например, механик I-го боевого корабля В.Г. Линдеман спустя тридцать пять лет вспоминал интересный способ, примененный экипажем «муромца» против конницы К.К. Мамантова:
«Однажды штаб получил сведения о том, что на дальних подступах к Воронежу сосредоточилась мамонтовская кавалерия.
– Бомбы! – закричал командир экипажа.
– Нет бомб, – ответил со вздохом наш артиллерист Мухин.
– Кончились. Эх, беда… Что же делать? – Мухин развел руками.
– Впрочем, – сказал он, улыбнувшись, – я придумал одну хитрость. Не знаю только, удастся ли.
– Какая такая хитрость? Выкладывай, – приказал командир.
Мухин засуетился, куда-то побежал. Через минуту он вернулся с двумя пустыми бидонами из-под бензина в руках.
– Вот, – запыхавшись, начал он. – Если в этой посудине пробить сбоку дырку и выбросить ее, то получится страшный визг, хоть уши затыкай.
– Ты что, шутишь? – командир нахмурил брови. – Мне Мамонтова бить надо, а ты с фокусами лезешь.
– Нет, фокус этот не простой, ребята. – Мухин сразу сделался серьезен. – Если нет бомб, то и старые бидоны сгодятся. Конь визгу не выносят. Вот попробуйте сбросить эти бидоны над кавалерией – увидите, что получится.
Делать нечего. Пришлось испробовать «фокус» артиллериста. И, надо сказать, Мухин оказался прав. Едва в воздухе раздался пронзительный свист продырявленных бидонов, как лошади стали на дыбы, началось столпотворение. Конечно, бидоны не бомбы, но под копытами взбешенных коней погиб не один мамонтовец».
Стремительное наступление белогвардейских войск заставило перебрасывать воздушные корабли все дальше и дальше.
I боевой корабль: «23 сентября. Романов, Радзевич, Золотарев, Буробин. Задание: перелет Коротыш – Орел. Взлет из Коротыша в 6 часов 10 минут посадка в д. Липцы в 6 часов 57 минут… Из-за ветра с ураганом вынужденная посадка в д. Липцы в пяти верстах от ст. Благодатная.
Продолжение перелета. Деревня Липцы, взлет в 10 часов 5 минут. Посадка на ст. Моховая в 10 часов 15 минут… Ветер 20 метров в секунду. Вынужденная посадка. При посадке занесло и подломило аппарат».
«27 сентября. Перелет. ст. Моховая в 16 часов 30 минут – ст. Паточная в 17 часов 30 минут. Высота 300 метров».
«2 октября. Перелет в Кензино. Романов, Кузьмин, Радзевич, Буробин, Фридриков. Взлет с Паточной в 7 часов 27 минут, посадка в Саботеевке в 7 часов 37 минут… Вследствие сорвавшейся фарфоровой части свечи вынужденная посадка.
Взлет с Саботеевки в 16 часов 5 минут, посадка в Кензино в 18 часов 5 минут…».
II боевой корабль в конце сентября по-прежнему находился в Орле. Командир корабля А.В. Насонов в это время был болен тифом, поэтому организацию перелета взял на себя И.С. Башко. 27 сентября «муромец» под управлением И.С. Башко за два часа преодолел около 120 километров между Орлом и станцией Паточная (ныне – Плавск). Следующий бросок II боевой корабль совершил только 2 октября, оказавшись одновременно с кораблем В.А. Романова на станции Кензино.