Прекрасная незнакомка в умилении обернулась лицом к заходящему светилу, простирая руки к нему, опустилась на колени, неторопливо и усердно стала молиться. После молитвы она словно ожила и, успокоенная, с буркой в руках сама подошла к своему незнакомцу. За холмом показалась луна. Мирза с благоговением заглянул ей в глаза, одними губами шепнул: «Пора!» Она ласточкой вскочила ему на руки, села на седло, свесив обе ноги в одну сторону, за ней сел Мирза. И они, подрагивая плечами, зарысили прочь.
Необычная езда юной спутницы удивила Мирзу. Как она может так скакать? У Мирзы в племени женщины сидят на лошадях, как мужчины, свесив ноги по ее обоим бокам. Скакали долго. За время скачки она увлеченно рассматривала его массивный лук, чунгур, перекинутый через седло на кожаной перевязи. В ее душе зарождалось чувство кроткой преданности, покорности, симпатии, даже теплоты к этому могучему исполину.
Луна поднималась все выше. По мере передвижения в степи стали появляться первые островки карликовых деревьев. Мирза обрадовался: это добрый знак. Скоро они окажутся в дубовом лесу, а там до реки рукой подать. Лунный свет серебрил листья деревьев, траву. Мирза от неудобств, какие он создал прекрасной незнакомке, всю дорогу себя карал. Он часто ее переспрашивал, удобно ли ей так сидеть в седле, не хочется ли ей сидеть по-другому, не мучает ли ее жажда? Она жестами рук, движением глаз показывала, что давно привыкла к таким походам верхом, что она не устала. Правда, призналась, что ее мучает жажда. И его мучила жажда. Ничего, скоро они доберутся до родника, речки. Они вволю напьются.
Вот и заветный Рубас-чай. Мирза с облегчением вздохнул: они спасены. Это была территория, контролируемая его народом. Значит, и угроза их жизни миновала – преследователи испугаются переступить границу территории, охраняемую гуннами, они не решатся сунуться в долину Рубас-чая. Кроме того, Мирза пытался запутывать следы своего коня. Он иногда делал такие петли, заезжал в такие дебри, откуда преследователи вряд ли выпутаются.
Беглецы остановились на поляне у реки, с одной стороны окруженной высокими барханами, с другой – могучими дубами. Мирза спрыгнул с коня, на поляне, под молодым дубом, расстелил бурку и нежно прошептал: «Прекрасная незнакомка, спрыгни мне на руки, будь моей гостьей!»
Она вскинула смущенный взгляд на великана, губы дернули в улыбке и с возгласом «ой» спрыгнула ему на подставленные руки.
Это хрупкое создание на мгновение затрепетало на его руках. Их взгляды одновременно встретились: напористый, жгучий у Мирзы, нежный, смущенный у прекрасной незнакомки.
«Меня зовут Мирза», – улыбнулся чужестранец.
«Я Зулейха», – чуть слышно прошептала прекрасная незнакомка.
«Зулейха, Зулейха, Зулейха!» – нежно три раза повторил Мирза.
Он подвел ее к бурке и усадил, приговаривая: «Отдохни, милая чужестранка! А я позабочусь об ужине. Здесь устроим свой ночлег, здесь совсем не опасно».
Зулейха покорно села на бурку.
Мирза из хурджин достал серебряный кувшин, такой же кубок. Кубок бросил на бурку перед смуглянкой, сам с кувшинов спустился к роднику, просачивающемуся из расщелин скалы в речку. Он холодной водой наполнил кувшин, чуточку отлил в кубок, напоил незнакомку, напился сам. Разжег огонь и на углях стал целиком поджаривать двух куропаток, которых успел подстрелить во время отступления в степи на одном из коротких привалов. Пока Мирза занимался приготовлением еды, девушка отошла к речке, умылась, почистилась, с замшевых сапог смыла пыль. К тому времени, когда прекрасная незнакомка вернулась на поляну, на бурке для вечерней трапезы все было разложено: лаваш, вкусно пахнущие куропатки, овечий сыр, даже дикий лук, который Мирза успел где-то собрать.
Прекрасная незнакомка, хотя было очень голодна, в присутствии Мирзы стеснялась приступить к еде. Мирза понял, что ей надо дать возможность поесть. Он жестами рук показал, чтобы она поела. А сам отвел коня по ту сторону реки, выгулял, сухой холстяной тряпкой обтер досуха, стреножил и пустил пастись. За ночь он восстановит утраченные в длительном походе силы, напьется воды.
Мирза через некоторое время, чистый, освежившийся, вернулся на поляну, к прекрасной незнакомке. Ему надо было поговорить с ней, снять преграду отчуждения. Он увидел, что ее там нет. Она находилась на берегу реки, пригоршнями черпала воду, плескала себе в лицо и весело хохотала. От увиденной милой картины у Мирзы кровь вспучилась в сердце, ему захотелось подойти, прижать ее к груди. Это была всего лишь его минутная слабость. Он, чтобы ее не вспугнуть, сел, за кустами прижался к земле и вовремя. Она почувствовала, что за ней следят, подозрительно обернулась через плечо. Мирза затаился за кустом. Она решила, что ей показалось. Она еще раз оглянулась вокруг, с себя быстро скинула верхнее платье, сняла обувь, в одном легком нижнем белье нырнула в тихую заводь реки. Теплая, чистая речная вода приятно прохлаждала ее изможденное тело. В речке она все забыла: про то, что ее выкрали, про слезы, сердечные тревоги, что ее с похитителем везде ищут грозные батыри ее племени, что на них здесь могут напасть неизвестные разбойники, его убить, а над ней надругаться.
А Мирза с открытым ртом застыл на месте: девушка как рыба ныряла в глубокую заводь реки, долго оставалась под водой, стремительно выныривала, весело плескалась на волнах реки. «Это очень хорошо, – подумал Мирза, – это говорит о том, что прекрасная незнакомка ко мне привязалась, освоилась на местности». Он тоже решил искупаться, ушел вниз по реке, снял с себя одежду и бросился в ее воды.
Прекрасная незнакомка, расчесалась, оделась, привела себя в порядок, вернулась на место их стоянки. Мирза долго не возвращался на поляну, смуглянка стала беспокойно оглядываться. Она стала тревожно прохаживаться вдоль реки. Когда за тутовником показался Мирза, она не удержалась и побежала ему на встречу. Но на полпути одумалась, смущенно остановилась, потупилась. За эти бесценные мгновения ее порыва Мирза не пожалел бы и жизни.
Она смущенно развернулась и пошла на место стоянки, он последовал за ней. Рядом с их стоянкой росли два абрикосовых дерева, они цвели, распространяя свой аромат далеко в степь. Мягкий матовый свет луны струился из небес на абрикосовые деревья, нежно сверкая на лепестках цветов, золотистой пыльце.
Прекрасная незнакомка заглянула ему в глаза и прошептала одними губами:
– Хочу пить. Напои меня холодной водой.
По движению губ незнакомки, по тому, как она произнесла слова, Мирза понял – ей хочется пить. Он с серебряным кувшином в руках не побежал, а полетел к роднику. Девушка не успела оглянуться, как Мирза с кувшином родниковой воды стоял перед ней. Она под струю ледяной воды лодочкой подставила руки, туда с журчанием заструилась вода. Прежде чем пригубить воду, она снизу вверх на исполина бросила смущенный взгляд, показывая ровный ряд белоснежных зубов. Она впервые ему нежно улыбнулась. Отпив пару глотков воды, она горсточками стала брызгать ее себе в лицо и звонко смеяться. Но вдруг ни с того лицо ее помрачнело, в уголках глаз появились слезы. Перед ее мысленным взором стал сельский родник, ее подружки-хохотушки, старший брат, с которым она в детстве часто играла у родника. Она движением руки отстранила горлышко кувшина от себя, сухо поблагодарила Мирзу и побежала к реке. У Мирзы сердце упало в пятки, он с болью в глазах сопровождал удаляющуюся от себя смуглянку.
Смуглянка со слезами на глазах долго прохаживалась вдоль реки, бросая прощальные взгляды в ту сторону, где, по ее разумению, осталась родная степь. «Бедная девчонка, – на нее жалостливо глядел Мирза, – наверное, плачет по родному дому, маме, подружкам, по своему сельскому роднику». Мирза сейчас отдал бы все на свете, чтобы вернуть к ней милые ей места, развеять ее тоску.
Мирза не знал, как успокоить прекрасную незнакомку, какие слова в таких ситуациях говорить. Он был растерян, молчалив, в то время как лукавые глаза прекрасной незнакомки пытливо следили за ним, горели озорными огоньками, а губы распахивались в плутовской улыбке. Мирза тоже следил за переменчивым настроением своей прекрасной смуглянки. «Что за создания эти девчонки? – Мирза не верил своим глазам, – смотри на нее, что она со мной делает: одновременно и плачет, и смеется!»
Она на Мирзу бросила шаловливый взгляд, когда он в ответ улыбнулся, показала ему язык. Затем она вдруг стала игривой, с ним затеяла игру «найди меня», разогналась и спряталась за кустами.
Мирзе ничего не осталось делать, как принять ее вызов. Он пуститься за прекрасной незнакомкой, начал искать ее. А она, плутовка, отбегает от одного куста к другому кусту, все хохочет, зовет его по имени и дурачится: «Эй, чужестранец, я не там, я за другим кустом, ищи меня». А сама за кустами от нетерпения вся прыскает, глазами лукаво играет, во весь рот хохочет, хитрой лисой притворяется. Он подкрадывается к кусту, где она затаилась, она из укрытия выскакивает куропаткой, убегает и прячется за следующим кустом и там давится от смеха. Он опять крадется за ней, притворяется, что ее никак не находит, делает круги вокруг того куста, где она притаилась, вдруг неожиданно высовывается, а там ее след простыл. Мирза вместе с прекрасной смуглянкой этой игре радовался как ребенок. Он весь вечер и следующий день готов был искать ее за всеми кустами на поляне, лишь бы ей с ним было хорошо.
Одно время Мирза решил разыграть эту шалунью. Взял да сам от нее спрятался. Когда Зулейха заметила, что Мирза перестал ее искать, и его нигде нет, она забеспокоилась.
«Куда же пропал мой пахлеван? Как бы он не столкнулся с нашими батырами! – забеспокоилась Зулейха. – Может, они его взяли в плен, связали и волокут на аркане? – ее голос заметно задрожал. – Пойду, посмотрю, – вдруг она себя поймала на мысли, – а с какой стати я должна за него беспокоиться? И с каких пор он стал моим пахлеваном?»
А Мирза, позабыв, что его ищут, за него переживают, спокойно сидел на огромной коряге у реки и глядел в ее быстрые воды. Зулейха выследила и решила разыграть его. Она степной рысью прокралась ему в тыл. Он ее не замечал, видимо, вспоминал родину, родных, близких, может, любимую… Она себе его непонятное поведение объясняла его тоской по родному стойбищу, по напевам горных ветров, по любимой девушке. «Тогда зачем ты выкрал меня?! – встрепенулось сердце Зулейхи, – я не хочу быть второй женой, тем более, ничьей служанкой! А может, ты абрек? Крадешь невест и перепродаешь в других краях?! Нет, Мирза на нечестивого торговца людьми не похож, – запротестовала прекрасная незнакомка, – он на самодовольного хана с множеством служанок тоже не похож. Тогда кто он?»