ДЕЙСТВО ОБ АДАМЕ
Сохранившееся в англо-нормандской рукописи рождественское действо середины XII в. отражает тот этап развития литургической драмы, когда она переносится из церкви на паперть. «Действо об Адаме» состоит из трех частей: грехопадения (занимающего около 600 стихов); убийства Каином Авеля (около 150 стихов) и явления пророков (около 200 стихов). Весь текст — уже на народном языке (рифмованные восьмисложные двустишия, кое-где перебиваемые десятисложными четверостишиями); только сценические ремарки, весьма подробные и дающие ясное представление о театральном оформлении пьесы, а также литургические тексты, читаемые клириком, написаны по-латыни.
«Действо об Адаме» примечательно тем, что в нем уже проявляется известная свобода поэтических характеристик, обычно отсутствовавшая в более ранних литургических драмах. Мы находим в пьесе живой диалог, попытку индивидуализации действующих лиц, ряд комических черт. «Действо» подготовляет дальнейший подъем средневековой французской духовной драмы, все более и более выходившей за пределы собственно клерикальной (культовой) литературы, наполнявшейся бытовыми, реалистическими деталями. Эта эволюция духовной драмы была тесно связана с ростом средневековых городов, ставших средоточием новой литературы, тяготевшей к реальной жизни. Выйдя со временем на городскую площадь, духовная драма уже прямо превратилась в один из видов литературы городского сословия.
Приводимые отрывки все взяты из первой части пьесы. В переводе текст местами сокращен.
Адам!
Господь?
Я создал плоть
Твою из глины.
Так, Господь.
Я сотворил по своему
Тебя подобью. Потому
Блюди, чтоб мысли мне твои
Противоречить не могли.
Нет, буду верен до конца,
Всегда лишь слушаться творца.
Подругу дал тебе одну;
Чти Еву, как свою жену.
Она, жена, тебе равна;
Будь верен ей, как и она.
Как и она, люби ее,
И благом будет бытие.
Пусть повинуется тебе,
Вы ж оба — мне в своей судьбе.
Она из твоего ж ребра,
Родна должна быть и добра.
Она из тела твоего,
А не извне, — у вас родство.
Разумно ею управляй;
Дух несогласья удаляй;
В великой дружбе и любви
Ты с ней в саду моем живи.
(он обращается к Еве:)
К тебе, о Ева, речь моя.
Запомни все, что молвлю я.
Коль хочешь ты к добру идти,
Мою ты волю только чти;
Люби и чти меня, творца,
Как господина и отца.
Служи мне мыслию своей,
Всем сердцем и душою всей.
Знай — ты жена, а он твой муж;
Любовь к Адаму не нарушь.
Под волю ты его клонись,
От противленья охранись.
Люби его без всякой лжи,
Ему без ропота служи,
Коль будете в любви семья,
Обоих вас прославлю я.
Господь, закон твой нерушим,
И против мы не погрешим.
Ты — повелитель мне один;
Он равен мне, но господин.
Мне дорог будет мой Адам,
Совет всегда ему подам.
И мне не надо лучшей доли,
Я из твоей не выйду воли.
Пришел я, Ева, в твой эдем.
Скажи, о Сатана, зачем?
Тебе открою славы путь.
Господня воля.
Страх забудь.
К тебе приход мой не случаен.
В раю узнал я много тайн
И часть открыть тебе спешу.
Я внемлю, говори, прошу.
Ты внемлешь?
Да. Не огорчу
Отказом, я внимать хочу.
Ты не расскажешь?
Нет. Открой.
Но разгласится все...
Не мной...
Порукой слово. Не изменишь
Ты мне и речь мою оценишь?
Доверься же, я не предам.
Ты знаешь: не умен Адам.
Он строг, суров.
Он будет слаб.
Чистосердечен.
Больше раб[352].
Не мысля о своей судьбе,
Хотя б подумал о тебе.
Ведь ты слаба, нежна ведь ты,
Как розы вешние листы;
Свежее снега ты, белей
Чуть распустившихся лилей.
Творец вас дурно согласил:
Ты — нежность, он же — грубость сил.
Но лишь тебе желаю я
Открыть всю тайну бытия,
Затем что ты мудрей, чем муж.
Так не расскажешь ты?
Кому ж?
Расскажешь, тайну не храня,
Узнают все.
Не от меня.
Так слушай. В мире мы во всем
С тобою будем знать вдвоем:
В незнанье пусть живет Адам.
Ни слова я не передам.
Тебя к познанию веду.
Вы здесь обмануты, в саду.
В плодах, что вам вкушать дано,
В них соков слабое вино.
Лишь те, что вам запрещены,
Всей силой жизненной полны,
Одна б лишь мякоть их дала
Познанья вам добра и зла.
Дала б могущество и власть.
А вкус?
Божественная сласть.
Твоей достойно красоте
Дерзнуть вкусить плоды бы те.
Владела б, этою ценой,
Ты высотой и глубиной.
Плода запретного поесть, —
И ты б познала все, что есть.
Ужели плод таков?
О, да.
(Ева внимательно взирает на свесившийся плод и, взирая, говорит:)
Такие видела всегда.
Вкусив, уверишься вполне.
Я прав.
Как знать?
Не веришь мне?
Адаму дашь. С ним примешь ты
Венец небесный с высоты,
И будете творцу равны,
Прияв познанья глубины.
Плода лишь вкусите, тотчас
Сердца изменятся у вас.
Сравнились бы, когда б вкусили,
Вы с богом в благости и силе.
Вкуси плода!
Запрет на нем.
Не верь Адаму ты ни в чем.
Исполню я.
Когда?
Пусть с глаз
Уйдет Адам сперва от нас.
Прошу, отведай же теперь
Смешна медлительность, поверь...
(Дьявол удаляется от Евы и уходит в ад. Подходит Адам, недовольный, что с Евой беседовал Дьявол, и говорит ей:)
Какое зло, открой, жена,
Тебе внушал здесь Сатана?
Достигнуть славы он учил.
Не верь, он имя получил
Предателя — враг бытия!
Откуда знаешь?
Слышал я.
Что в том? Поговорил бы с ним,
Твой стал бы приговор другим.
Нет, не поверю я ему,
Он сеет только зло и тьму.
Не позволяй, приди в себя!
Влечет он, души все губя.
Врагом создателя он стал,
На господа он клеветал;
Того, кто поступает так,
Всегда беги, тому я враг!
(Змей, искусно сделанный, выползает по стволу запретного дерева, Ева преклоняет к нему ухо, как бы прислушиваясь к советам. Она берет яблоко и протягивает Адаму, но Адам не принимает его, и Ева говорит:)
Таких не приходилось есть.
Возьми, пока возможность есть.
Так хороши?
Попробуй сам.
Оценишь вкус, лишь дав устам.
Страшусь.
Как?
Взять — не взять, когда б...
Колеблешься... ужель так слаб?
Дай!
Съешь! И станет все светло,
Познаешь ты добро и зло,
Все, что от нас таит эдем.
Ты — после, я сперва поем.
(Ева съедает часть яблока и говорит Адаму:)
О дивный вкус! Никто плода
Не ел такого никогда.
О сладость небывалых нег!
Каких же?
Я не знала ввек.
Вся тайна стала мне ясна,
Как будто богу я равна.
Я знаю все, чем я была,
Чем быть должна; вся глубь светла.
Не медли же, вкуси, Адам.
Тебе я тем блаженство дам.
Тебе поверю: ты жена.
Вкуси же. Прав был Сатана.
(Адам съедает часть яблока и познает, что согрешил; он опускает глаза, снимает пышные одежды и надевает одежду бедную, сшитую из фиговых листьев, и, являя вид великой скорби, начинает сетовать:)
Увы! увы! Я согрешил,
Я счастья сам себя лишил.
Увы, жалка судьба моя,
И смерть за грех познаю я.
Наказано мое дерзанье,
Блаженство перешло в страданье.
Сгубил меня совет жены,
От бога мы удалены.
Что делать мне? Как прежним стать?
Как буду господу внимать?
Как бога мне внимать словам?
От бога отошел Адам.
Лишен невинных я утех,
Познал я, что такое грех.
Когда ж я в смерти взор смежу,
Мир от себя освобожу?
Что тяготить я буду мир?
Тьму ада зреть мне — не эфир.
В аду ждать буду, взаперти,
Того, кто может извести.
Вся будет адом жизнь моя.
Кто из него спасет меня?
Кто мне былое возвратит
И от скорбей освободит?
Зачем творца я оскорбил?
Кто, как не он, меня любил?
Меня спасет какой же друг?
Иду в путь гибели и мук.
Идите вон. Сменить вам рай
Придется не на лучший край.
Вот ставьте хижину свою:
Не нужно было то в раю.
Вы не измените суда,
Нет возвращенья вам сюда,
Не ваше все, что здесь окрест,
Себе других ищите мест!
Идите ж вон. Запрет вам тут;
Ждет вас отныне глад и труд,
Ждет скорбь, усталость и нужда
Дни, и недели, и года.
И вам страдать отныне впредь,
А наконец и умереть.
А завершивши лет чреду,
Потом жить будете в аду.
И будут изгнаны тела,
А души сгибнут властью зла;
У Сатаны быть — ваш удел.
И нет того, кто б пожалел,
Кто б вам помог хотя словами,
Коли не сжалюсь сам над вами.