Так и в романе «Тайный агент», который можно отнести к «шпионскому» ответвлению детективной литературы, посланец некоей сражающейся за свободу республики, приехав в Лондон, чтобы заключить тайную сделку о поставках угля, избегает смертельных опасностей благодаря бедной девочке — служанке в гостинице и шахтерам, сочувствующим его родине. Впрочем, он и сам, несмотря на возраст, слабое здоровье и абсолютно мирную профессию, обнаруживает незаурядное умение выпутываться из сложных ситуаций в борьбе с тайно и явно преследующими его врагами. Для большей «развлекательности» автор вводит и мелодраматическую любовную линию.
Мелодрама весьма часто присутствует в романах Грина. Иногда она «повисает в воздухе», а иногда перерастает в серьезную моральную драму, осложненную религиозными мотивами. Именно так можно рассматривать, например, сюжет романа «Брайтонский леденец», где сочетаются элементы уголовщины (борьба формирующейся и матерой мафиозных группировок за сферы влияния) и детективного расследования (частное лицо, случайный человек берет на себя роль сыщика).
Здесь Грин пытается проверить реальность борьбы со злом путем обращения к религии. Грин долгое время был искренним католиком, но фанатиком он не был и потому столь же искренне и настойчиво — роман за романом — анализировал суть своей веры — веры не победителей, а побежденных, по его словам. В этом романе вера не спасает возомнившего себя победителем молодого бандита Пинки, но веры недостаточно и самодеятельной сыщице, бедной простушке Айде, которая прониклась за короткое время симпатией к убитому молодому человеку: «Кто-то причинил Фреду зло, и кому-то надо за это тоже причинить зло. Око за око. Если верить в бога, можно предоставить заботу о мести ему, но нельзя же доверять этому единому, этому всемирному духу. Месть выпала на долю Айде, точно так же, как ей досталась награда: мягкие, влажные губы, прижавшиеся к ее губам в такси, теплое рукопожатие в кино — это была единственная награда. Месть и награда — и то, и другое ее влекло».
В «Брайтонском леденце» реализуется еще один из постулатов Грина-писателя. Причиной того, что расследование убийства ведется «пунктиром», является убеждение автора: преступник важнее преступления, и грешник — важнее греха, им совершенного. Иными словами, Грин предпочитает анализировать человека, его психику, мотивы его поведения, а не восстанавливать «технологию» преступления.
Психологическое состояние лондонцев в разгар второй мировой войны, не столкнувшихся, к счастью, с врагом лицом к лицу, но познавших и бомбежки, и лишения, и моральные потрясения различного рода, — действующий фон романа «Ведомство страха». Его главный герой оказывается втянутым в сложную криминальную интригу, где задействованы самые разные, в том числе и политические, силы. Слабый, небезгрешный, отнюдь не социальный боец, Артур Роу исключительно на чувстве морального долга преодолевает стадии невольного свидетеля преступления, затем преследуемого, чтобы самому стать и следователем, и судьей, и даже исполнителем приговора. В этом объемном романе в полной мере проявилось и умение Грина воссоздать художественными средствами приметы исторического момента и обстоятельства общественной жизни.
Кстати, аналогичную проблему, но уже на ином, не менее экзотическом для русскоязычного читателя материале — решает автор в популярном романе «Тихий американец». Он написан по личным впечатлениям автора, побывавшего во Вьетнаме в те годы, когда народ этой страны сражался с французскими завоевателями. В центр романа Грин ставит, однако, не батальные сцены, а весьма символическое нравственное перерождение личности главного героя — циничного и равнодушного ко всему, разочаровавшегося в жизни английского журналиста Фаулера. Есть здесь и криминальный сюжет, но в основном «Тихий американец» представляет собой сочетание политического памфлета и психологической драмы.
Пожалуй, наиболее близок традиционному детективу по сюжету и приемам небольшой роман «Третий человек». Действие его происходит в освобожденной от гитлеровцев и поделенной союзниками на зоны влияния Вене. Журналист Мартинс приезжает к своему другу Лайму, но встречает похоронную процессию… Официальная версия полиции — несчастный случай, да к тому же покойный «был одним из самых отвратительных спекулянтов, которые когда-либо добывали свои грязные деньги в этом городе».
Но Мартинс чувствует, что здесь что-то нечисто, и начинает самостоятельное расследование. «Детектив-любитель имеет преимущество перед профессионалом, — комментирует его поступки автор. — Он может действовать безрассудно. Он может говорить ненужные истины и выдвигать дикие теории».
Скоротечное расследование приводит к драматическим и совершенно непредсказуемым результатам, обнаруживающим частичную правоту и журналиста, и полицейского.
Два романа, между которыми двадцать лет, в известном смысле связаны с профессиональным опытом Грина: во время второй мировой войны он служил в британской разведке.
«Наш человек в Гаване» — не лишенный остроумия и злости политико-сатирический «шпионский роман». Его герой, бедный владелец лавки по продаже пылесосов мистер Уормолд, будучи не в силах устоять перед большими деньгами, соглашается быть резидентом английской разведки. Но резидент оказался тот еще! «С помощью очередного номера „Тайм“, уделявшего немалое место Кубе в своем отделе стран Западного полушария, с помощью различных правительственных изданий по экономическим вопросам, а главное, с помощью своей фантазии он умудрялся сочинять одно донесение в неделю…» С фантазией у Уормолда оказалось все в порядке — не без помощи Грина; все традиционные компоненты лихо закрученного повествования о шпионах подаются автором в пародийном ключе, и лишь могущественная Интеллидженс Сервис пребывает в тревожных размышлениях о том, для каких нужд применяется установка, «секретные чертежи» которой поразительно напоминают гигантский пылесос…
Иной, драматический мотив определяет тональность романа «Человеческий фактор». Здесь всерьез анализируются и осуждаются с гуманистических позиций проблемы апартеида, антикоммунизма, беспринципности и жестокости руководства разведывательного ведомства. «Роман о деятельности секретной разведслужбы неизбежно содержит значительную долю вымысла, — предупреждает автор, — поскольку описание подлинных событий почти обязательно нарушит ту или иную статью о соблюдении государственной тайны. Проект „Дядюшка Римус“ является исключительно плодом авторского воображения… И все же, цитируя мудрого сказочника Ганса Андерсена, „из реальности сотканы наши фантазии“».
И в этом романе, несмотря на весьма напряженную интригу, детективное решение проблемы не является главным для писателя. Автор довольно быстро дает понять, кто на самом деле является «двойным агентом», работающим на Москву, и его дальнейшая судьба предрешена. Гораздо важнее, по мнению Грина, приглядеться к психологии действующих лиц, раскрыть мотивы их поведения — что не менее загадочно и увлекательно, чем погони и перестрелки. В этом своем качестве Грин верен себе на протяжении десятилетий. То же самое можно сказать и относительно саркастического романа «Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой», где издевательские злодейства богача, играющего на алчности гостей своих регулярных приемов, оборачиваются неожиданной стороной для главного героя, или о самом позднем произведении писателя — романе «Десятый», в котором детективная интрига, основанная на принципе «кто есть кто», — лишь повод для размышления о душе человека, продавшего в тюрьме свой смертный жребий другому за богатое имение…
В завершение можно сказать, что на примере творчества Грэма Грина ясно видно, как «большая литература», не чураясь детектива, и детектив, не избегая сложных жизненных проблем, взаимно обогащаются и дают значительные творческие результаты.
Брайтонский леденец/Пер. Е. Петровой и А. Тетеревниковой//Звезда. — 1988. — № 10–12.
Ведомство страха/Пер. Е. Голышевой//Английский детектив. — М., 1983;//Свидетели обвинения. — М., 1989.
Десятый/Пер. И. Бернштейн//Иностр. литература. — 1986.— № 12.
Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова//Иностр. литература. — 1982.— № 6;//Избранные произведения: В 2 т. — М., 1986.— Т. 2.
Наемный убийца /Пер. Кир. Булычева//Вокруг света. — 1965.— № 10–12; 1966,— № 1–2.
Наш человек в Гаване/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова//Иностр. литература. — 1959.— № 3–4;//Избранные произведения: В 2 т. — М., 1986,— Т. 2.
Наш человек в Гаване. Тихий американец/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова. — М.: Изд-во иностр. лит., 1959.
Тайный агент/Пер. М. Виленского и З. Юрьева//Урал. — 1962.— № 5–8.
Тихий американец/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова//Иностр. литература. — 1956.— № 6–7; М.: Изд-во иностр. лит., 1956; Свердловск: Кн. изд-во, 1958; М.: Прогресс, 1986; Минск: Мастац. лит., 1987.
Тихий американец. Наш человек в Гаване. Комедианты/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова. — М.: Правда, 1986.
Третий человек/Пер. И. Якушиной//Подъем. — 1964.— № 4–6.
Человеческий фактор/Пер. М. Осинцевой//Огонек. — 1988.— № 1–15; М.: Междунар. отношения, 1989.
АНДРЕЙ ГУЛЯШКИ (Андрей Гуляшки)
Романы
Контрразведка, 1959
Приключение в полночь, 1960
Спящая красавица, 1961
Дождливой осенью, 1963
Маленькая ночная музыка, 1965
Аввакум Захов против 07, 1966
Последнее приключение Аввакума Захова, 1976
Убийство на улице Чехова, 1985
К Аввакуму Захову, контрразведчику и археологу, болгарский прозаик Андрей Гуляшки (р. в 1914 г.) пришел в начале третьего десятилетия своей писательской деятельности и на протяжении последующей четверти века придумал для него восемь крупных «приключений» в области борьбы со шпионажем западных разведок против Болгарии.