Ближе всего к боевику стоит роман «Умирать — в крайнем случае», где показан процесс проникновения Боева под именем сбежавшего болгарского моряка Питера в организацию, занимающуюся контрабандой наркотиков. Роман «битком набит» драками, трупами, эпизодами жестокой борьбы за власть между преступными группировками. Личное мужество и отчаянная игра ва-банк быстро поднимает «мистера Питера» к вершинам контрабандной шайки. Но все труды и заработанные синяки смазываются неудачным финалом, заставляющим пожалеть об отсутствии контактов между болгарской госбезопасностью и Интерполом.
Интересно, что манера повествования Боева явственно напоминает манеру инспектора Антонова — то же многословие, то же желание несколько приуменьшить свои заслуги и та же самоирония: «Стоящий справа замахивается кулачищем, явно желая размозжить мне голову, припечатав ее к стене, — описывает герой драку в лифте. — Но, на его беду, головы не оказывается на месте, — в этот миг она врубается в живот стоящего слева, так что бедняга разбивает лишь собственный кулак. Мне тоже не очень-то везет, так как живот у этого типа тверд, как железобетонный бункер, правда, и голова у меня не из папье-маше, словом, счет получился ничейный, вернее, мог бы быть ничейным, если бы мой хитрющий кулак не саданул его чуть пониже, а в какое место, я не стану говорить…» («Тайфуны с ласковыми именами»).
В «Тайфунах…» автор удачно распорядился двумя сюжетами — поиском секретных документов периода второй мировой войны, который ведут одновременно болгарский и американский разведчики, и поиском десятка бриллиантов, в котором активную роль играют две дамы — Флора и Розмари — близкие подруги Боева (Пьера Лорана) и Ральфа Бентона.
Параллельная работа, противостояние, а иногда и сотрудничество представителей различных разведок — очень любопытная черта нескольких романов Райнова. Она заявлена в романе «Что может быть лучше плохой погоды», а подробно и неожиданно разработана в романах «Большая скука» и «Утро — еще не день».
В двух последних рядом с Боевым (выступающим под именем Михаила Коева — Майкла) действует американец Сеймур — многоопытный профессионал, быстро разглядевший под маской скромного научного работника, приехавшего в Данию на конференцию, совсем другое содержание. Читатель имеет возможность в полной мере познакомиться и с атмосферой научного конгресса («две трети из них — пустоголовые социологи, а остальные — разведчики», по словам Сеймура), и с датскими пляжами, банками, библиотеками, портовыми рабочими, местной полицией и т. п. (так же, как в «Тайфунах…» — с бытом швейцарских обывателей, миллионеров и интеллигентов-экстремистов, успевая одновременно увидеть «обличение» «общества потребления» и идей «аскетической бедности», проповедуемых европейскими маоистами)… Но автор, кроме этого, заинтересован в изображении психологии разведчика — человека особого склада характера. Сеймур — это попытка образа сверхчеловека: «Важно понять, как непригляден этот мир людей-насекомых, почувствовать себя свободным ото всех его вздорных законов, норм, предписаний. Свободным, Майкл!» Увидев в Майкле незаурядную личность и узнав по своим каналам, что «стажер Коев» в том ведомстве, где работает, — полковник, Сеймур предлагает сотрудничество — на довольно приемлемых, с его точки зрения, условиях. Но у болгарского разведчика несколько иные представления о своей роли: «Вы хотите содрать с меня кожу, предлагая взамен богатую шубу».
Противостояние, изобилующее крутыми ситуациями, заканчивается «вничью». Но спустя некоторое время Майкл, отдохнувший дома, возвращается в Западную Европу («Утро — еще не день») с заданием раскрыть некую группу торговцев оружием. Эта же цель — у Сеймура; не часто противостоящие разведки оказываются работающими рука об руку, и Майкл имеет возможность более подробно — и не в такой нервозной обстановке — присмотреться к «другу-врагу». «Иногда мне кажется, — рассуждает он, — что вся эта история для него не больше чем игра. Опасная и бессмысленная игра.
А возможно, и что-то другое. Скажем, стремление к самовыражению. Отголосок давно забытого, похороненного чувства морали в аморальном мире. Неожиданная вспышка возмущения у циника, неспособного на нормальные эмоции.
В конце концов, это его дело. Плохо только, что комбинации придумывает он, а выполнять приходится мне… Сводит счеты с Томасом и Райеном, а они и их друзья охотятся за мной. И если Сеймур не одолеет этих двух мошенников, вся их банда набросится на меня…»
Финал этого романа, где Боев на руках выносит раненного Сеймура, символически перекликается со сквозным мотивом, звучащим в нескольких романах, — воспоминанием Боева о своем старшем друге и учителе Любо Ангелове — разведчике, с которым они вместе сражались еще против фашистов… Ангелов погиб уже в мирное время на глазах у Боева, будучи резидентом в Венеции, у него остался сын, которому суждено было волей автора оказаться одним из героев романа «Реквием». Здесь Боев выступил в непривычной для себя роли — педагога-воспитателя трудных подростков и сыщика по «внутренним» делам, хотя и связанным с контрабандой. Справился он с ними удачно, чего нельзя сказать об авторе, пожертвовавшем сложностью детективной интриги ради попытки «романа-перевоспитания».
Эта эпизодическая роль Эмиля Боева тоже напоминает его «кровного брата» — инспектора Антонова, по чьему адресу однажды было высказано пожелание: «Вам бы не в милиции, а в детском саду воспитательницей работать». Во всяком случае, такие нетрадиционные черты только обогащают характеры героев детективов.
Большая скука/Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1970.— Т. 4; София: София-пресс, 1975.
Бразильская мелодия/Пер. В. Никифоровича//Неман. — 1972.— № 3–4;/Пер. Е. Стародуб//Смена. — 1976.— № 16–20; пер. также под назв.:
Инспектор Антонов рассказывает/Пер. В. Викторова, М. Крыстева. — М.: Юрид. лит., 1981.
Господин Никто/ Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1969.— Т. 2.
Инспектор и ночь/Пер. Т. Таховой. — София: Изд-во лит. на иностр. яз., 1964;/Пер. В. Хмельницкого//Болгарский детектив. — Киев, 1989.
Реквием/[Пер. не указан] //Подвиг. — М., 1974.— Т. 5.
Тайфуны с ласковыми именами/Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1979.— Т. 3;//Современный болгарский детектив. — М., 1979; М.: ДЭМ, 1989.
Умирать — в крайнем случае/Пер. Т. Мацневой и Ю. Лубченкова// Искатель. — 1985.— № 5–6.
Утро — еще не день/Пер. Ст. Никоненко//Подвиг. — М., 1983.— Т. 6.
Человек возвращается из прошлого/Пер. Ф. Евгеньева//Искатель. — 1971.— № 4–5;/Пер. Е. Факторовича//Ведется расследование. — Алма-Ата, 1989.
Что может быть лучше плохой погоды/Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1970.— Т. 3.; пер. также под назв.:Нет ничего лучше плохой погоды/Пер. Т. Таховой. — София: София-пресс, 1969; 1972.
Что может быть лучше плохой погоды; Большая скука/Пер. А. Собковича. — М.: Прогресс, 1974.
Что может быть лучше плохой погоды; Тайфуны с ласковыми именами/Пер. А. Собковича. — М.: Правда, 1986.
ЖОРЖ СИМЕНОН (George Simenon)
Романы (Мегрэ)
Питер-Латыш, 1929
Покойный мсье Галле, 1930
Человек, повесившийся в церкви, 1930
Коновод с баржи «Провидение», 1930
Цена головы, 1930
Желтый пес, 1931
Уголок ньюфаундлендцев, 1931
Порт туманов, 1931
Тень на шторе, 1931
Дело Сен-Фиакр, 1932
Мегрэ у фламандцев, 1932
Маньяк из Бержерака, 1932
Мегрэ, 1933
В подвалах отеля «Мажестик», 1939–1940
Смерть Сесили, 1939–1940
Самый упрямый клиент на свете, 1939–1940
Городок в тумане (Инспектор Кадавр), 1941
Подпись: «Пикпюс», 1941
А Фелиси-то здесь! 1941
Бедняков не убивают, 1941
Трубка Мегрэ, 1945
Мегрэ в Нью-Йорке, 1946
Мегрэ и мертвец, 1947
Мегрэ на отдыхе, 1948
Первое дело Мегрэ, 1948
Мегрэ у коронера, 1949
Мегрэ и старая дама, 1949
Мой друг Мегрэ, 1949
Записки Мегрэ, 1950
Мегрэ в меблированных комнатах, 1951
Мегрэ и долговязая, 1951
Мегрэ, Лоньон и гангстеры, 1951
Человек на скамейке, 1952
Револьвер Мегрэ, 1952
Мегрэ в школе, 1953
Мегрэ в тревоге, 1953
Мегрэ ошибается, 1953
Мегрэ и неизвестная, 1954
Мегрэ у министра, 1954
Мегрэ ищет голову, 1955
Промах Мегрэ, 1956
Сомнения Мегрэ, 1957
Мегрэ путешествует, 1957
Мегрэ и строптивые свидетели, 1958
Признания Мегрэ, 1959
Мегрэ в суде присяжных, 1959
Рождество в доме Мегрэ, 1960
Мегрэ и нерадивый вор, 1961
Мегрэ и порядочные люди, 1961
Гнев Мегрэ, 1962
Мегрэ и бродяга, 1962
Мегрэ и призрак, 1963
Терпение Мегрэ, 1965
Мегрэ сердится, 1965
Вор комиссара Мегрэ, 1966
Мегрэ и «Дело Наура», 1967
Отпуск Мегрэ, 1968
Мегрэ колеблется, 1968
Мегрэ и виноторговец, 1969
Весенние ливни, 1969
Мегрэ и сумасшедшая, 1970
Мегрэ и одинокий человек, 1971
Мегрэ и господин Шарль, 1972
Серии рассказов
Тринадцать тайн, 1929–1930
Тринадцать загадок, 1929–1930
Тринадцать виновных, 1930
Дела агентства «О», 1943
Маленький доктор, 1943
Имя Жоржа Сименона (1903–1988) взошло на небосклоне французской словесности весной 1930-го г. — одновременно с появлением в ряду литературных сыщиков сорокапятилетнего комиссара парижской уголовной полиции Жюля Мегрэ. Именно тогда парижский издатель Файар рискнул выпустить в свет первые пять романов, положивших начало одному из крупнейших явлений в жанре детектива, а их автор отважился впервые поставить на обложке свое подлинное имя.