– А вы специалист в какой области?
– Зачем мне быть специалистом? Главное – стать депутатом!
– Тогда понятно, почему мы так живём.
Аркадий следил за ходом беседы, а в голове словно само собой родилось:
– А надо бы такой закон ввести:
За обещанья жизнью отвечать.
Не выполнил их до конца пути?
Того судить и тут же расстрелять.
– Ну, это уж слишком круто – сразу расстрелять! – возразил кто-то, когда он прочитал эти строки.
– А я согласен с этой идеей, – поддержал другой. – Все беды у нас происходят от безнаказанности. Всё всем сходит с рук. А слово вообще уже ничего не значит. В этом отношении, как это ни парадоксально, можно поучиться у уголовников. У них словами просто так бросаться не принято. Каждый за свои слова отвечает.
– Наши депутаты больше похожи на декабристов.
– Почему на декабристов? Что у них общего?
– Потому что, как говорил Ленин, слишком далеки они от народа.
– А что, Ленин их тоже знал?
– Вы что, мамаша, когда жил Ленин и когда образовалось Государство Израиль?!
– Во-первых, я вам не «мамаша»! Скорее, вы мне «папаша». А во-вторых, может, он их ещё раньше знал.
– Ну хорошо-хорошо. Я не хотел вас обидеть. Так вот, «доченька», Ленин писал о других декабристах. Но и наши к народу ненамного ближе.
– Ну и что нам делать?
– Как что? Бороться.
– Дорогой, это у вас пройдёт. Поживёте здесь годика два и будете спокойно взирать на окружающий мир.
– Не дай бог! Человек умирает как личность тогда, когда его перестаёт трогать окружающий мир. Вам что, кажется справедливым то, что происходит вокруг нас?
– Нет, конечно. Но что мы можем?
– Не молчать. Говорить, открывать глаза людям, объединять единомышленников, разоблачать мошенников, добиваться справедливости. И с кем работать тоже есть. Ведь обиженных в Израиле, наверное, большинство. Так что, если мы сюда приехали, давайте не сбегать в другие страны, а бороться за счастливый Израиль!
– И что с того, что я буду говорить? Что может сделать один человек?
– Во-первых, не один, потому что многие думают так же. А во-вторых, бывает, что и один человек может сделать очень многое. Я вам расскажу такой случай.
В начале пятидесятых годов, когда началось «дело врачей», я был студентом техникума. И вот собирают общее собрание, чтобы «заклеймить позором врачей-вредителей». Выступает парторг техникума и по готовой бумажке призывает осудить и принять резолюцию, запрещающую евреям заниматься врачебной практикой, занимать руководящие должности, проживать в Москве, столицах союзных республик и т. д. После его речи в зале наступила гробовая тишина. Председательствующий, директор техникума, собирался было уже приступать к голосованию, как вдруг на трибуну выскакивает старичок-бухгалтер. Это был тихий еврей. Настолько тихий, что многие студенты за время учёбы ни разу его голоса не слышали. А тут он выступал горячо, с надрывом. Говорил о том, что евреи здесь ни при чём. Что у каждого народа есть свои мерзавцы. За бендеровцев или власовцев ведь не спрашиваем со всего народа Украины или России. Почему же в данном случае виноваты все евреи? И говорил он так убедительно и горячо, что настроение в зале резко изменилось. Когда он закончил, его провожали на место бурными аплодисментами. Это в то время всеобщего страха! И, конечно, ни о какой страшной резолюции не могло быть и речи. Вот что может иногда сделать один человек.
– Всё это вы правильно говорите. Только с нашим народом вряд ли что-нибудь получится.
– Это почему?
– Потому что трудно собрать единомышленников. С недостатками будут согласны многие, но путь решения проблемы каждый будет предлагать свой и доказывать, что именно такой путь самый правильный. Из-за того, что наши депутаты из числа репатриантов не могут найти между собой общего языка, они и теряют голоса избирателей. Сколько уже из них стали бывшими и ушли из политики.
– О чём вы говорите? Кого поднимать на борьбу, когда молодёжь работает с утра до вечера, а пожилых от телевизора не оторвёшь целый день?
– Ну не скажите. Всё-таки и общественные организации работают, и кружки разные. А самодеятельные театры? У нас на небольшой городок целых три.
– И кто там играет?
– Любители, но играют неплохо. Ведь народ наш талантами богат.
– Вы тут заговорили о театре, и я вспомнил эпизод из своего детства, – вступил в разговор сухонький старичок с живыми подвижными глазами. – Было это до войны, в небольшом городке, бывшем еврейском местечке. Большой радостью для нас был клуб, которым руководил некто Рабинович. Да, «редкая» фамилия! Вот как-то из райкома пришло указание: для усиления культурно-массовой работы организовать самодеятельный театр. Молодёжь восприняла эту директиву с удовольствием. Начали думать над репертуаром. Пьеса нужна была высокоидейная. Решили инсценировать «Дубровского». И вот начались репетиции. Как их проводил Рабинович, я вам немножко покажу:
«Так… так… стоп. Моня, как вы играете? Вы же как будто читаете текст. Текст он мне читает! Вы же ещё должны играть, Моня. Как играть? Представьте себе, что вы Дубровский, молодой дворянин, офицер. Хотя, глядя на вас, этого не скажешь. Так вот, Моня, представьте, что вы молодой офицер и приехали в усадьбу к Троекурову. Вот я – Троекуров, вы приехали ко мне в усадьбу. И что вы имеете мне сказать?.. Так. Стоп! Моня, вы знакомитесь с Машей, дочкой Троекурова. Как вы должны это сделать? Ну так делайте, Моня… Стоп! Моня, как вы берёте её руку? Моня, вы что, никогда женскую руку не держали? Не держали? Что, в самом деле? Бедный Моня. Про ногу я тогда уже не спрашиваю. Что же делать? Надо же как-то вживаться в образ, Моня. Знаете, что мы сделаем? Я вам дам пять рублей, Моня. Расходы потом спишем на статью “Техническое обучение”. Так вот, Моня, я даю вам пять рублей. Пойдёте к Сонькемодистке. Следующая репетиция у нас через неделю. За это время Сонька вас немножко научит, как обращаться с женщинами».
Через неделю на репетиции: «Так. Стоп. Моня, как вы обращаетесь с девушкой? В какой образ вы вживаетесь, Моня? Вы же играете молодого дворянина, Моня, а начинаете лапать девушку как последний биндюжник. Да, кажется, эта модистка немного перестаралась… А вы, Циля? Вы же играете Машу, девушку из семьи помещика. А ведёте себя так, как будто вы только что из борделя. Что вы сказали? Что если бы вам дали эти пять рублей, то вы бы смогли Моню тоже кое-чему научить?.. Да… Продолжаем… Так, стоп. Я не понял, что мы репетируем: “Дубровского” по Пушкину или “Яму” по Куприну?.. Что? Вам бы хотелось лучше “Яму”? Почему? Легче входите в образ? Но боюсь, что этот образ нам не утвердит райком партии».
Глава 9. Русские идут
В этой алии множество талантливых и квалифицированных людей. Большинство репатриантов – опытные специалисты: учёные, учителя, музыканты, техники и т. д., в том числе не менее 11 тысяч врачей и десятки тысяч инженеров; нет сомнения, что их присутствие изменит Израиль, усилит его и обеспечит к наступлению двадцать первого века улучшение качества жизни в нём.
Эмигранты, попадая в другую страну, часто испытывают культурный шок. Человек вдруг оказывается в окружении, которое не соответствует его бывшему социальному статусу и уровню культуры, образования. Он теряет друзей, а приобретает чувство отверженности, а то и бессилия из-за трудности взаимодействия со своим новым окружением. Это может продолжаться до тех пор, пока у человека не сформируются новые представления для понимания другой культуры и выработки соответствующих моделей поведения.
Для приехавших в Израиль репатриантов главным становится заработок, а культурные ценности мало кого волнуют. Знания, квалификация, таланты выходцев из стран СНГ остаются невостребованными. Из-за постоянной озабоченности работой и бытом основной массе репатриантов не до искусства, литературы, театра. У многих израильтян не очень высок и уровень бытовой культуры. Вообще нельзя говорить о единой культуре Израиля. Есть несколько различных групп со своей субкультурой. Есть культура элитная – для людей обеспеченных, есть ресторанная культура, культура ночных клубов. У молодёжи множество направлений субкультуры. Новому человеку трудно разобраться во всех этих направлениях, отчего он испытывает дискомфорт, зачастую приводящий к стрессу.
Но некоторые учёные считают, что существуют и положительные стороны этого явления: у репатриантов после первоначальных трудностей расширяются горизонты мировосприятия и происходит рост личности. В наше время межкультурное взаимодействие мигрантов описывается четырьмя категориями: интеграция – приспособление собственных культурных ценностей и ценностей принимающего общества, ассимиляция – отказ от собственных культурных норм и ценностей и принятие норм и ценностей другой культуры вплоть до полного в ней растворения, сегрегация – раздельное существование культурных групп, геноцид – намеренное уничтожение другой группы.
В Израиле репатрианты, часто из-за незнания языка, вероисповедания и по другим причинам, находятся в своеобразном гетто, то есть избегают контактов с чужой культурой и вместе со своими соплеменниками создают собственную культурную среду. Так, русскоязычная алия 90-х годов прошлого века, не связанная по возрасту с трудовыми процессами, находится в «информационном гетто», то есть то, что говорится на «русской улице», не доходит до населения, говорящего на иврите, и наоборот.
По данным проведенного исследования, 60 процентов новых репатриантов в возрасте старше 30 лет после окончания ульпана не способны читать, писать и бегло говорить на иврите. Минпрос видит причину в том, что государство финансирует лишь 500 часов обучения в ульпане нового репатрианта, в то время как необходимо как минимум 1320 часов. Кроме того, лишь 80 процентов преподавателей ульпанов имеют высшее образование.