[8]. Кстати, Илья Эренбург ещё в конце ноября 1948 года в частной беседе давал дружеский совет, что если Израиль не поймёт, что в СССР больше нет никакого еврейского вопроса, не оставит в покое советских евреев и не воздержится от каких бы то ни было попыток склонить их к сионизму и репатриации в Израиль, то это вызовет резкое противодействие как со стороны властей, так и со стороны евреев.
– И он был прав. Это же вмешательство во внутренние дела другого государства, тем более такого закрытого, как СССР.
– Может быть, и так, однако холодок в отношениях появился. А буквально через несколько дней возникла ещё одна причина для похолодания. Дело в том, что вновь образованное государство остро нуждалось в деньгах.
Американцы сумели предоставить Израилю заём в 100 миллионов долларов. А СССР высказался против. Посол СССР в Вашингтоне заявил 13 февраля 1949 года послу Израиля в Вашингтоне, что «…у Советского Союза нет намерений просить Израиль присоединиться к возглавляемому им блоку государств, но Советский Союз хочет, чтобы Израиль оставался страной, свободной от иностранного влияния и иностранной власти». Но что было делать Израилю, когда он так нуждался в деньгах? Как говорила одна известная дама: «Не учите меня жить, лучше помогите материально». В Москве поняли, что Израиль будет дружить с США и социалистическим не станет. Это определило основное направление советской политики в отношении Израиля. В самом Израиле с момента его образования было множество сторонников Советского Союза и сталинского режима. Пламенными сталинистами были израильские коммунисты и представители объединённой рабочей партии МАПАМ. Они настаивали на укреплении связей Израиля с СССР, который избавил весь мир от коричневой чумы и поддержал в ООН право евреев на создание собственного государства. Прозрение началось в ноябре 1952 года в связи с судебным процессом в Праге над секретарём Чехословацкой компартии Сланским, евреем по происхождению. Этот процесс был организован в духе сталинских процессов 1930-х годов. В послевоенной Восточной Европе подобным образом судили Кочи Дзодзе в Албании, Трайчо Костова в Болгарии, Ласло Райка в Венгрии. Процесс Сланского отличался явной антисемитской направленностью (лишь трое из четырнадцати обвиняемых не были евреями). Израиль был заклеймён как участник заговора с целью свержения коммунистических режимов в Чехословакии и соседних странах. А в январе 1953 года в СССР началось «дело врачей», также имевшее явную антисемитскую направленность.
– Ну, про этот период ты мне можешь не рассказывать. Это мы на себе почувствовали. Видели и митинги «трудящихся», на которых чувствовался антисемитский душок. Слышали о подготовке железнодорожных составов для вывоза евреев. Друзья, имевшие хоть какие-то связи в компетентных органах, советовали запасаться тёплой одеждой. Некоторых арестовывали, пытали. Кое-где в синагогах делали обыски, ломали стены в поисках тайников с золотом и радиопередатчиков. Спасла нас всех так вовремя случившаяся смерть Сталина. Уже через несколько дней мы узнали, что железнодорожные составы расформировываются.
– Так как в результате всего этого израильские евреи должны были относиться к СССР? Израиль выразил сожаление в связи с «антисемитской клеветнической кампанией». Вообще непонятно, как у коммунистов сочетается ярый антисемитизм и приверженность к теории еврея Мордехая Маркеса.
– Какого ещё Мордехая?
– А ты что, не знаешь автора научного коммунизма?
– Ну, кто же не знает Карла Маркса. Я слышал, что в нём есть еврейская кровь.
– Да, и родился он как Мордехай-Леви Маркес. Литература утверждает, что папа и мама Карла Маркса – дети раввинов. Его отец Гершель Маркес, ставший после крещения Генрихом Марксом, чтобы не потерять должность советника юстиции, принял протестантство и крестил своих троих детей. Так шестилетний Мордехай-Леви получил новое имя – Карл. Это маленькая историческая справка для тех, кто с этими фактами не знаком.
– Большее прозрение в Израиле, очевидно, началось после XX съезда КПСС и секретного доклада Никиты Хрущёва? Сталинистам было о чём задуматься.
– А ты знаешь, что мир узнал об этом докладе благодаря Виктору Граевскому?
– Нет, конечно. А кто это?
– Это польский еврей, родился в Кракове в 1925 году. Вообще говоря, очень интересная личность. Давай встретимся здесь завтра – я тебе газетку из моего архива дам почитать. Тебе будет интересно.
И разговор их на этом окончился, чему Аркадий втайне обрадовался: ему было немного досадно, что Шимон оказался намного информированней его. И на следующий день Аркадий не стал задерживаться, а, получив газету (это была даже не газета, а всего-навсего несколько разворотов из какого-то еженедельника), сослался на дела и ушёл знакомиться с новыми материалами.
Виктор Граевский действительно заслуживал того, чтобы знать о нём. Когда началась Вторая мировая война, его семья вместе с другими в 1939 году перебежала на территорию СССР. Виктор учился в обычной советской школе и стал страстным приверженцем коммунистической идеологии. В 1946 году его семья вернулась в Польшу, а оттуда перебралась в Израиль.
Граевский отказался ехать с родителями. Он остался в Варшаве, вступил в ряды Польской компартии и стал работать журналистом в польском телеграфном агентстве. Изменения в его мировоззрении наступили в 1955 году. В Израиле его отец тяжело заболел, и Виктор поехал его навестить. Познакомившись с молодым еврейским государством, он был потрясён. В течение нескольких дней он стал убеждённым сионистом, решил остаться в Израиле и подал заявление о предоставлении гражданства.
Когда же пришёл получать документы, его пригласили в отдельный кабинет, где предложили временно вернуться в Польшу и послужить Израилю, поставляя необходимую информацию.
В СССР в это время шла напряжённая подготовка к XX съезду КПСС. На съезде должен был прозвучать секретный доклад Никиты Хрущёва о сталинских преступлениях. В Политбюро ЦК КПСС понимали, что необходимо как-то подготовить к предстоящим откровениям партийное руководство братских соцстран. Поэтому секретный текст будущего доклада до открытия съезда был тайно направлен высшим руководителям братских компартий.
А Виктор Граевский в то время ухаживал за девушкой, работавшей машинисткой в ЦК Польской компартии. Узнав, что ей поручили срочно перепечатать какой-то полученный из Москвы текст, Виктор попросил разрешения его прочитать. Граевский сделал копию документа и отправил его в Израиль. Таким образом компетентные израильские органы прочитали доклад раньше, чем Хрущёв поднялся с ним на трибуну XX съезда.
Известие об этом произвело соответствующий эффект во многих странах, и мир заговорил о всесилии израильской разведки. Граевский передавал в Израиль многие документы, проходившие через ЦК Компартии Польши. В январе 1957 года он вернулся в Израиль, так как над ним нависла угроза разоблачения.
Интересно, что на этом история Граевского не закончилась. В Израиле Виктора попытался завербовать тогдашний резидент КГБ в Израиле Валерий Осадчий. С одобрения ШАБАКа Граевский дал согласие на вербовку. Он поставлял согласованную с ШАБАКом информацию. Вскоре к работе с Виктором подключился и резидент ГРУ. Контакты с разведчиками часто осуществлялись с помощью служащих русской православной церкви.
Русские щедро расплачивались с Виктором за оказываемые услуги. Полученные деньги он сдавал в ШАБАК, и шли они на нужды израильской разведки. В 1967 году, когда Египет закрыл пролив Эт-Тиран, напряжённость в израильско-арабских отношениях достигла предела. Министр обороны Моше Даян, министр иностранных дел Голда Меир и замначальника генштаба Эзер Вейцман считали, что военного столкновения не избежать.
Однако премьер-министр Леви Эшколь был убеждён в необходимости предотвратить войну любой ценой, чтобы избежать огромных потерь с обеих сторон и разрыва отношений с Советским Союзом. Граевский по прямому указанию премьер-министра, в обход других руководителей страны получил задание встретиться с представителями советской разведки.
Виктор сообщил высокопоставленному сотруднику советского посольства, что если напряжённость в регионе будет усиливаться, то 5 июня Израиль первым нанесёт удары по Сирии и Египту. Эшколь верил, что как только арабы и СССР узнают о серьёзности намерений Израиля, то начнут снижать напряжённость. К счастью, эта информация по каким-то причинам до египетского руководства не дошла, иначе исход войны мог быть и другим. Как бы то ни было, советское руководство высоко оценило информацию Граевского и наградило его орденом Ленина!
Аркадий аккуратно сложил газетные странички в свою папку – завтра он их вернёт. Сегодня на улицу вообще выходить не хотелось: довольно сильный ветер нёс песок, и уберечь от него глаза получалось не всегда. Он обрадовался звонку дочери. Та попросила его быть вечером дома, предупредив, что заедет. Тон её голоса явно обещал какой-то сюрприз, и он с трудом дождался вечера.
Сюрприз действительно оказался приятным: дочь привезла ему ноутбук. Работу с компьютером он освоил раньше, ещё когда они с женой проживали в гостях у дочери. Ноутбук имел некоторые особенности, но Аркадий уже через несколько минут освоился и попробовал обратиться к интернет-сайтам. Имя Граевского встречалось довольно часто. Аркадий с удивлением узнал, что этот польский журналист и израильский шпион умер совсем недавно – в конце 2008 года. Одна из ссылок увела его к информации о Египте. «Прямо в тему!» – подумал Аркадий и стал читать…
Потеряв шансы на дружбу с Израилем, Советский Союз начал дружить с Египтом. Началось всё с того, что Москва – первой – признала египетскую революцию 23 июля 1952 года. 23 марта 1954 года СССР и Египет ради «укрепления и развития отношений» преобразовали свои миссии в Каире и Москве в посольства. Во второй половине 1955 года с Египтом подписала договор Чехословакия, и через неё в Египет стало поступать советское оружие; сумма поставок составила 250 миллионов долларов. У Египта появились танки, транспортёры, самоходные артиллерийские установки, истребители, бомбардировщики, подводные лодки и боевые корабли. В страну стали прибывать советские инструкторы для помощи в освоении всей этой техникой. На первых порах у них были чехословацкие паспорта. Военно-морские поставки шли через Польшу. По рассказам очевидцев, в Александрии находились советские десантники, одетые в польскую униформу. Они были готовы к боевым действиям и ожидали приказа.