«А если нет?» – спросил министр Исраэль Галили.
«Если террористов не освободят, – ответил Рабин, – они начнут убивать пассажиров. С двух часов дня 1 июля. То есть у нас два дня. У кого какие предложения?»
Министр обороны Шимон Перес предложил «не поддаваться шантажу террористов».
«Тут морализировать некогда, надо действовать быстро и решительно», – вышел из себя Рабин.
Перед своими помощниками Рабин поставил задачу: просить Иди Амина быть посредником в переговорах с террористами. Однако в это время пришла информация: «Он сотрудничает с террористами». Рабин потребовал вызвать на следующее заседание начальника генштаба Моту Гура. На следующем в этот день заседании Рабин сразу задал вопрос начальнику генштаба:
«Есть ли у вас план военной операции по спасению заложников?»
«Я ещё не говорил об этом с начальником генштаба, – признался Перес».
«Что? – вскипел Рабин. – Прошло уже 23 часа с тех пор, как мы узнали о захвате самолёта, а вы ещё не удосужились переговорить с начальником генштаба о возможной военной операции?»
«Так есть у вас военный план или нет?» – обратился Рабин к Моте Гуру.
«Мы изучаем вопрос».
«Значит, у вас нет военного плана, – сделал заключение Рабин. – Ну что ж, придётся идти на переговоры с террористами. Нужно вести переговоры об освобождении заложников. Другого пути я не вижу».
Министры стали обсуждать вопрос, как можно спасти заложников, находящихся в четырёх тысячах километров от Израиля, в центре Африки. Рабин весь вечер курил в своём кабинете, обдумывая ситуацию. Наконец он вышел с сообщением:
«Если министр обороны и начальник генштаба не видят возможности проведения военной операции, придётся идти на переговоры с террористами. Иного пути у нас нет. Я не смогу смотреть в глаза матери, если её сына убьют лишь из-за того, что мы отказались от переговоров».
Перес всё время пытался возражать. Заседание 30 июня Рабин открыл такой информацией:
«Террористы начали селекцию пассажиров. Неевреев отпустили. Осталось девяносто восемь евреев. Их жизнь под угрозой. Ультиматум террористов истекает через 24 часа. Поэтому я опять спрашиваю начальника генштаба: у вас есть военный план?»
«Мы рассматриваем три возможности, – ответил Мота Гур. – Первая: нападение на аэропорт со стороны озера Виктория. Вторая: заманить террористов на переговоры в Израиль и решить вопрос здесь. Третья: высадить в Энтеббе парашютный десант».
«Эти планы реальны, можно начинать?» – спросил Рабин.
«Нет».
«Но срок ультиматума истекает. Если мы не можем освободить заложников силовым путём, придётся идти на переговоры при посредстве Франции. Но переговоры должны быть реальными, а не просто затягивающими время. Мы не знаем, что они задумали и чем это может кончиться».
«Я возражаю», – заявил Перес.
«Ну конечно», – сквозь зубы заметил Рабин.
Но Перес продолжал:
«Мы никогда не согласимся освободить террористов, которые убивали ни в чём не повинных людей. Если мы выполним требования террористов, нас все поймут, но никто не будет уважать. Но если мы проведём военную операцию по освобождению пассажиров, возможно, нас никто не поймёт, но все будут уважать. Разумеется, если операция удастся», – закончил он уже шёпотом.
«Ради бога, Шимон, – возразил Рабин, – сейчас не время для пустопорожних рассуждений. Если у тебя есть конкретное предложение – выскажи его сейчас. А если нет – не мешай. Я же знаю, что скажут родственники похищенных. Они скажут: после войны Судного дня мы меняли живых террористов на трупы наших солдат, так как же мы можем отказаться освободить террористов в обмен на живых людей? Как? А?»
Перес молчал. Но в конце концов все проголосовали за военную операцию. Пока правительство Израиля проводило бесконечные заседания, военные готовили свои планы. Было рассмотрено несколько вариантов, и наиболее привлекательным генштаб посчитал план Дана Шамрона. Ему и поручили готовить операцию. Шамрон сам отбирал команду. В неё вошли Эхуд Барак и легендарный офицер израильского спецназа Йонатан Нетаниягу (старший брат будущего премьер-министра Беньямина Нетаниягу). На аэродроме под Петах-Тиквой провели тренировки. Пора было вылетать, а разрешения на проведение операции всё не было. За несколько часов до её начала Рабин докладывал членам комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне:
«Несмотря на решение о начале военной операции, на всякий случай, для отвлечения внимания террористов, будут начаты переговоры».
Лидер оппозиции Менахем Бегин отозвал Рабина и обратился к нему с почтением:
«Господин премьер-министр, сейчас не время препирательств между коалицией и оппозицией. Мы, оппозиция, поддержим любое решение правительства, направленное на спасение жизни евреев. Это решение мы объявим».
«Спасибо», – сказал Рабин и вернулся в зал заседаний.
Газеты уже вышли с заголовками «Израиль пошёл на уступки террористам! Начинаются переговоры!». Правительство Израиля объявило, что соглашается на условия террористов. В Уганде все успокоились, и президент Амин собрался на какую-то международную конференцию.
Несмотря на растущее напряжение, Рабин не терял самообладания и подавал пример остальным. Зазвонил телефон прямой связи со службой безопасности. Выслушав сообщение, Рабин объявил:
«Террористы продлили ультиматум ещё на 48 часов, чтобы дать время на переговоры. Это значит, что они нам поверили. У нас есть время до послезавтра, 4 июля.
Дан Шамрон понимал, что время уходит, и постоянно теребил генштаб. Задуманная операция требовала большой точности по времени, а разрешения правительства всё не было. Шамрон попросил согласия на взлёт. Ведь предстояло лететь четыре часа, и разрешение можно получить и в воздухе. И вот четыре самолёта взлетели и взяли курс на Уганду. Фройке доложил Рабину, что Гур и Перес работают над каким-то проектом, который они должны завершить до окончания срока ультиматума. Рабин скептически заметил:
«Я поверю в это, когда увижу результат».
План Рабин рассмотрел и одобрил с некоторыми замечаниями. Снова было созвано заседание кабинета, на котором Рабин заявил:
«Пока у нас не было варианта силового решения вопроса, я склонялся к проведению серьёзных переговоров с террористами. Но теперь силовой вариант есть. Начальник генштаба Мота Гур представил план. Группа захвата летит в Энтеббе…»
Наконец от правительства было получено «добро» на проведение операции. Было известно расписание полётов аэропорта в Энтеббе, и операцию рассчитали по минутам. Как раз в расчётное время должен был приземлиться авиалайнер британской кампании. Следом с потушенными огнями приземлились израильские самолёты и под шум моторов британского лайнера проехали в дальний конец полосы. Через несколько минут оттуда по направлению к зданию аэропорта уже катил «мерседес», в точности такой, как у президента Амина, и джипы охраны с флажками Уганды. У охраны аэропорта никаких подозрений не возникло. Но вот у кого-то из сидевших в «мерседесе» не выдержали нервы, и он выстрелил раньше времени. Из диспетчерской башни ударила автоматная очередь. Одна пуля попала в шею Йоне Нетаниягу. Израильский спецназ через окна мгновенно оказался в здании аэропорта. На иврите была дана команда «Ложись!». Израильтяне повалились на пол, и остались стоять только террористы. Их тут же уничтожили. С солдатами Уганды тоже справились быстро. На звук выстрелов на двух машинах уже мчалось подкрепление террористам. Спецназ их тут же поджёг. Начали выводить заложников. Французы тоже решили лететь с израильтянами. В аэропорту стояли военные самолёты Уганды. Чтобы избежать погони, их тоже подожгли. Четыре МиГа советского производства запылали и освещали дорогу заложникам. От момента посадки до взлёта вся операция заняла 58 минут. Израильские самолёты легли на обратный курс. И опять произошла небольшая накладка. Какая-то израильская радиостанция, видно, для успокоения населения, объявила, что операция по освобождению заложников в Уганде прошла успешно. А самолёты были ещё в воздухе. Их же могли сбить по пути домой. К счастью, экипаж получил эту информацию и снизил высоту до предела. Так, в темноте, над землёй они добрались домой.
Вот такая была операция. Дан Шамрон впоследствии был начальником генштаба, а Эхуд Барак в 90-х годах прошлого века был и премьер-министром.
– А мы в Союзе об этом и не слышали.
– Так вот, ты только вдумайся! Небольшими силами полететь в чужую страну за 4000 километров, освободить больше сотни заложников за 58 минут, потеряв при этом только двух человек. А что там у вас, в России, творится? На своей, родной, земле как начнут операцию по освобождению, так заложников погибает больше, чем террористов. В чём дело? Силовики не умеют работать? Так за что же им зарплату платят?
– Да какая там зарплата! Слёзы. За такие деньги кто пойдёт собой рисковать?
– В этом ты, конечно, прав. Серьёзная реформа нужна российским силовым структурам. Но другая беда в том, что в России никогда не дорожили жизнями людей. Ты вспомни случай, когда семья Овечкиных захватила самолёт. Спецназ СССР не смог аккуратно обезвредить нескольких детей! На аэродроме Вещево под Ленинградом устроили такой штурм, что три человека погибли, более трёх десятков пострадали и самолёт был повреждён. Для сравнения приведу ещё один пример. В 70-х годах в Израиле тоже был случай захвата самолёта. Террористы захватили самолёт с пассажирами в аэропорту Бен-Гурион и потребовали освобождения палестинских заключённых. У Израиля ещё не было опыта в таких операциях. Собрали команду под руководством Эхуда Барака. В ангар загнали похожий «боинг» и на нём провели тренировку. Террористам сообщили, что их условия будут выполнены, деньги уже готовы и палестинских заключённых скоро привезут. В это время команда спецназа переоделась в форму техников, из оружия взяли только пистолеты, спрятав их в одежде, и на технических тележках подъехали к самолёту. Террористам сообщили, что необходимо проверить техническую исправность самолёта и готовить его к вылету. Команда начала стучать по днищу самолёта, имитируя работу, а в это время люди занимали исходные места. Когда все были готовы, Эхуд Барак тихонько свистнул. От момента свистка до окончания операции потребовалась всего одна минута. Вот это работа! А там, в России, что?