Госсовет принял быстрое решение: избирательного права лишались заключённые в тюрьмах, госпитализированные душевнобольные, а также те граждане страны, которые не находились в стране 8 ноября 1948 года. На этот день была назначена Всеизраильская перепись населения. На целых семь часов по всей стране был объявлен комендантский час. В эти часы в квартиры граждан приходили госслужащие и раздавали жильцам удостоверения личности. Каждый гражданин обязан был заблаговременно обзавестись двумя фотографиями. С этим тоже возникли проблемы. Мусульманки из религиозных соображений отказывались фотографироваться. В связи с резко возросшим спросом на услуги фотографов те здорово подняли цены. Тогда правительство в больших городах установило палатки, где граждан фотографировали по умеренным ценам. Порядок обеспечивали крупные силы армии и полиции. В результате всех этих мер грандиозная операция по переписи населения прошла нормально.
Первоначально намечалось провести выборы до конца ноября 1948 года. Однако из-за продолжавшихся военных действий они были отложены. Накануне выборов никто не мог предсказать их результаты. Многое зависело от поведения ста тысяч новых репатриантов, прибывших в страну за первый год существования. Многие из них жили в тяжёлых условиях, во временных лагерях. Среди этих людей многие партии и старались проводить агитационную работу. Иногда доходило и до курьёзов.
Лидер одной из религиозных партий, прибыв во временный лагерь, начал агитировать репатриантов не голосовать за это правительство, потому что оно завозит в страну некошерное мясо. На что один из репатриантов возразил: «О каком мясе ты говоришь? Кто вообще видел здесь мясо?» Этот эпизод говорит о том, что уже тогда многие кандидаты совершенно не интересовались нуждами репатриантов. А тех мало интересовала предвыборная агитация партий. Но жители уже ощущали, что страна находится во враждебном окружении и международной изоляции. Люди понимали, что необходимо избрать умеренное, прагматическое руководство страны, которое может для молодой страны завоевать симпатии на международной арене.
И вот 25 января 1949 года в стране проходят первые выборы. Правительство сделало всё возможное, чтобы они прошли так, как нужно. Порядок обеспечивали 50 тысяч человек. На 740 избирательных участках работали две тысячи человек. Таксисты в этот день заработали столько, сколько зарабатывал за месяц рабочий в строительстве или сельском хозяйстве. Выборы прошли организованно, без серьёзных помех и нарушений. Всего в них участвовал 21 партийный список. Электоральный барьер преодолели 12 партий. Больше всех мандатов получила тогда партия «МАПАИ» (нынешняя Авода) – 46 мандатов, МАПАМ (одна из предшественниц МЕРЕЦа) – 19 мандатов, Объединённый религиозный фронт – 16 мандатов, Херут (одна из предшественниц нынешнего Ликуда). Остальные партии набрали меньше десяти мандатов каждая. Учредительное собрание начало свою работу 14 февраля 1949 года. Через два дня был принят Переходный закон, в котором новый еврейский парламент получил название «Кнессет» – в память об эпохе Второго храма.
Глава 14Грязное дело
Каждый брат, лукавя, обманывает, и каждый друг разносит клевету, друг над другом издеваются и правды не говорят, приучили язык свой говорить ложь, грешат до изнеможения…
Одна ложь – одна ложь, две лжи – две лжи, три лжи – политика.
В стране бурно обсуждались результаты выборов в Кнессет. На посиделках в парке это была основная тема разговоров.
– Я рад, что победил Шарон. Теперь он наведёт в стране порядок.
– А раньше кто ему не давал навести этот порядок?
– Как это кто? Как будто вы не видели, как члены коалиции от других партий ему мешали!
– А сейчас, по-вашему, они мешать не будут?
– Смотря кого он возьмёт в коалицию.
– А что вы скажете о наших «русских» депутатах? Получили 11 мандатов, но в пяти партиях. Это же с ума можно сойти! Как будто у нас всех не одни общие интересы.
– Интересы, может быть, общие. Но какой из них главный, каждый видит по-разному. Одни выдвигают на первое место вопросы безопасности, отношения с палестинцами. Другие – социальные вопросы. Для третьих важнее добиться закона о гражданских браках. Кому-то – выделения как можно большего количества средств на религиозные общины.
– Так вот, если бы они объединились, то скорее могли бы всего этого добиться.
– О чём вы говорите? На выборах в 1996 году наша олимовская партия «ИБА» под руководством Натана Щаранского получила семь мандатов! И чего они добились?
– Но тогда это была новая, молодая партия. И репатрианты, тогда недавно прибыв в страну, не могли толком во всём разобраться.
– А сейчас они разобрались и разбежались по разным партиям. И Щаранский, набрав на этих выборах так мало мандатов, говорит теперь о том, что «русская» партия себя изжила.
– Поэтому они и влились в партию «Ликуд»?
– Не только поэтому. У партии «ИБА» накопился многомиллионный долг перед государством, а Ликуд обещал его погасить.
– Вот и получается, что партию просто купили на корню.
– А вы обратите внимание на партию «Шинуй». Там ведь тоже в руководстве двое наших: Виктор Браиловский и Игаль Ясинов.
– И что?
– А то, что Шинуй обещает добиться отделения религии от государства, обязательной службы учащихся йешив в армии и возможности заключения гражданских браков.
– Обещать-то они обещали, но не указали сроки. На этих проблемах уже многие депутаты зубы пообломали. И с Шину ем будет так же. За данную каденцию они вопросы пробить не успеют, а на следующую обманутый народ за них голосовать не будет. Поэтому, я считаю, лучше было бы нашим репатриантам держаться вместе.
– Вот Авигдор Либерман и хочет теперь собрать конструктивные силы общины под знамёна партии «Наш дом Израиль». Чтобы в этой партии работали и репатрианты, и коренные израильтяне. Задачи они ставят хорошие и народ собирают грамотный. Первоочередная их задача – набрать 12–15 мандатов. С таким количеством голосов в Кнессете уже можно кое-чего добиться.
– Нет, всё равно не дадут.
– А что им могут сделать, убить?
– Почему сразу убить? Предложат деньги и растащат голоса. С учётом избирательной культуры нашего электората такое вполне возможно.
– А что вам так смешно, когда говорят «убить»? Могут действительно убить. Убили же Ицхака Рабина.
– За что же его убили-таки?
– За то, что он, как сам выразился, пошёл на «политический эксперимент», согласился на многочисленные уступки палестинцам для достижения мира. Он говорил, что «если эксперимент не удастся, если окажется, что палестинцы не готовы к миру, то мы вернёмся к нашей прежней политике».
– Как это можно – экспериментировать на целом государстве? Это что вам, игра в рулетку? Или мы все – подопытные кролики?
– Выходит, что так. Он, к примеру, раздал оружие палестинцам, считая, что «ФАТХу это оружие нужно было для того, чтобы бороться с ХАМАСом, а не с Израилем. Если же когда-нибудь это оружие обернётся против нас, если палестинский полицейский только выстрелит в сторону израильского солдата, мы просто реквизируем это оружие и вернёмся к прежней политике». А потом вооружённые подразделения ФАТХа: всякие «Танзимы», «Бригады мучеников Аль-Аксы» – начали проводить теракты против израильтян. Палестинцы ввезли в автономию десятки тысяч автоматных стволов сверх той квоты, которая была установлена в 1994 году. И попытки реквизировать это оружие, предпринимавшиеся Биньямином Нетаньяху, Эхудом Бараком и Ариэлем Шароном, не дали результатов.
– А чего стоит его лозунг: «Мы будем вести переговоры так, как будто нет террора, и бороться с террором так, как будто нет переговоров». Как это можно понять? Этот двусмысленный лозунг начал подстёгивать террор, сделал его средством достижения политических целей. К такой позиции Израиля все быстро привыкли. И теперь, когда Израиль в качестве главного условия возобновления переговоров выдвигает требование прекратить убивать его граждан, это вызывает непонимание и удивление и в палестинском руководстве, и во всём мире.
– Стоит вспомнить также предвыборную кампанию 1992 года, когда Рабин заявил, что «тот, кто решит отдать Голанские высоты, нанесёт необратимый ущерб безопасности Государства Израиль». Жители Голан этому поверили и отдали голоса партии «Авода». Прошло меньше трёх лет, и, когда наметились переговоры с Сирией, Рабин уже допускал возможность отступления с Голанских высот. На возмущение жителей Голан он ответил так: «Эти поселенцы могут крутиться как пропеллеры – им ничто не поможет!»
– Но это же плевок в лицо своим избирателям! Разве в демократической стране такое допустимо?
– Вот, может быть, потому и убили.
– И кто его убил?
– Игаль Амир, молодой парень из интеллигентной семьи.
– Это вопрос, кто убил. Да, Амир стрелял в Рабина. Под нажимом следователей он признался в убийстве и был осуждён на пожизненное заключение. Левая пресса подняла большой шум, некоторые журналисты призывали отомстить семье Амира. Его семья действительно подвергалась травле. Их дом неоднократно поджигали, а полиция никаких мер не предпринимала. Но в этом деле осталось много загадок.
Например, почему вначале кто-то кричал, что стреляли холостыми; почему Рабин, если был смертельно ранен, сумел сам дойти до машины; почему его так долго везли в больницу? А недавно прокурор Пнина Гай заявила, что, по данным баллистической экспертизы, третий (смертельный) выстрел в главу правительства был произведён в упор. И это меняет дело. Амир не подходил к Рабину вплотную. Наоборот, во время стрельбы расстояние между ним и Рабином только увеличивалось. Значит, стрелял кто-то другой.
Вообще значительная часть документов, связанных с убийством Рабина, в том числе и данные баллистической экспертизы, до сих пор засекречена. После заявления