– Омри действует в рамках закона… Соблюдение закона чрезвычайно важно… Думаю, когда закон этого потребует, Омри сам заявит о своём уходе с поста депутата кнессета.
Всё это отразилось на здоровье Ариэля Шарона. Вообще-то Шарон болел уже давно. Ему было трудно ходить, и перед официальными встречами помощники высчитывали количество шагов, которое придётся пройти премьер-министру. Если в первые годы своего правления Шарон поднимался в зал заседаний бодрой походкой, то в последний год его доставляли наверх личным лифтом. Он был прекрасным политиком, умел руководить ситуацией во время переговоров, при необходимости мог полтора часа рассказывать анекдоты.
В последнее же время старался не отступать от бумажки, написанной помощниками, мог заснуть на заседании. Физическое состояние Ариэля Шарона, как в своё время состояние Леви Эшколя, Голды Меир и Менахема Бегина, тщательно скрывалось от прессы. Помощники утверждали, что интеллект шефа в полном порядке и решения он принимает как и прежде. Личные врачи Шарона утверждали, что во время осмотров ничего необычного у своего пациента не замечали. Помощники старались облегчить работу Шарону, не перегружая его внешнеполитическими «мелочами».
Появилась информация, что после выборов 2003 года Шарон страдал от приступов депрессии и работа его тяготила. Он стал больше спать и чаще оставался на ферме. 18 декабря 2005 года у Шарона случился микроинсульт. После диагностики и последующего лечения врачи с мировым именем уступили настойчивым просьбам сыновей и помощников Шарона. Полубезумного старика, еле передвигающего ноги, объявили полностью здоровым.
4 января он потерял сознание в приёмном покое иерусалимской больницы «Хадасса». Вся страна следила за состоянием его здоровья. Шарон впал в кому. Через пару недель советник премьера сообщил, что в ближайшее время Шарон будет отключён от аппарата искусственной вентиляции лёгких и начнёт дышать самостоятельно. Однако врачи отказались подтвердить или опровергнуть это сообщение.
Через пару недель после того, как Шарон попал в больницу, министерство соцобеспечения назначило его официальными опекунами сыновей Омри и Гилада. Отныне им предстояло решать вместе с врачами, какие действия следует предпринять для спасения жизни премьер-министра. В связи с тяжёлым состоянием здоровья Шарона все партии отменили запланированные политические мероприятия. Исключение составляла только родная «Кадима». Дело в том, что уже было ясно, что Шарон, даже при самом благоприятном исходе болезни, уже не сможет вернуться к исполнению своих обязанностей. И оставалось слишком мало времени до даты подачи в Центризбирком всеми партиями своих предвыборных списков.
Однако Ариэль Шарон не назвал имени своего преемника и того порядка, в котором должен составляться список. Поэтому, пока Шарон лежал в коме, в партии «Кадима» проходили многочисленные встречи, совещания и обсуждения. Все претенденты на депутатские места не хотели изменять устав партии и вводить в него более демократичные методы формирования списка. Они не скрывали, что пришли в «Кадиму» для обеспечения своего политического будущего, а проведение праймериз не гарантирует им получения престижного места и может эти планы нарушить.
Претендентов на лидерство в партии было несколько, однако окружение Ариэля Шарона склонялось к кандидатуре Эхуда Ольмерта. Он считался своим в «семье Шарона», которая в действительности правила страной в последнее время, и был послушной марионеткой в руках Ариэля Шарона. Эхуд Ольмерт стал и. о. премьер-министра и лидером «Кадимы», заверив остальных членов партии, что выполнит то, что им пообещал Ариэль Шарон.
Однако, когда он начал проводить встречи со своими коллегами по партии, выяснилось, что выполнить все обещания Шарона будет очень трудно. Оказалось, что всем собеседникам, по их утверждению, Шарон обещал реальное место в первой десятке списка. Из-за этого, мол, они и перешли в «Кадиму». Многие перешли в «Кадиму» благодаря личности Шарона, его авторитету. Теперь же некоторые были в растерянности и подумывали вернуться в прежние партии. Да и на выборах народ голосовал бы за «Кадиму», потому что её возглавлял Шарон.
Теперь предстояло разработать новую предвыборную стратегию. Решено было представить всех деятелей партии как «подлинных продолжателей дела Ариэля Шарона», потому что понятие «наследие Шарона» можно трактовать как угодно.
Кроме того, для успеха на выборах нужно было направить рекламную кампанию против Биньямина Нетаниягу. СМИ должны были намекать на то, что Нетаниягу виновен в проведении жёсткой экономической политики, ударившей по слабым слоям населения, что он «пил кровь Ариэля Шарона» и довёл его до тяжёлой болезни. Для СМИ эта задача была несложной, так как на протяжении десятка лет им не раз приходилось нападать на Нетаниягу и выставлять его «главным врагом еврейского народа».
Гораздо легче было выступать против лидера «Аводы» Амира Переца. Достаточно было напомнить избирателям, что у бывшего лидера Гистадрута нет никакого опыта управления государством. И ни в коем случае не напоминать о многочисленных неудачах Ольмерта на министерских постах. А ведь именно Ольмерт виновен в последнем повышении цен на хлеб и хлебопродукты, хотя цены на нефть вскоре пошли на снижение. На Переца, впрочем, здорово нападать не следует, потому что именно «Авода» может быть основным партнёром по коалиции в будущем правительстве.
Между тем Ольмерт уверенно продолжал намеченный Шароном план одностороннего размежевания. В январе 2005 года произошли «бои» между жителями еврейского квартала имени Шалхевет Паз в Хевроне и силами ЦАХАЛ, получившими приказ ликвидировать это поселение. История этого квартала поистине трагична. Существуют неоспоримые документы, свидетельствующие о том, что все эти дома являются собственностью евреев и были куплены ими за немалые деньги.
В 1929 году эти дома были захвачены арабами в ходе еврейского погрома. В «Истории Государства Израиль» Михаил Штереншис так описывает эти события: «Двух раввинов, 68-летнего Меира Кастеля и 70-летнего Цви Драбкина, толпа погромщиков кастрировала. Убили хромого фармацевта Бенциона Гершона, который 40 лет делал лекарства и для евреев, и для арабов. Его дочь изнасиловали и убили. 70-летнего Ицхака абу-Ханаана привязали к двери и замучили до смерти. Двухлетнему Менахему Сегалу оторвали голову. Пальцы и кисти рук отрезали в погоне за кольцами и бриллиантами…».
Наследникам этой недвижимости деньги за захваченные дома никто не выплатил. И вот теперь БАГАЦ принял решение отдать эти дома арабам, выгнав тех, чьё присутствие на этой земле сохранялось 3,5 тысячи лет. Но основные столкновения произошли в Иудее, где Ольмерт решил ликвидировать в одностороннем порядке ряд еврейских поселений. Причём в этом решении также не просматривалось никакой логики.
В 2002 году рядом с трассой, соединяющей Гуш-Эцион с Иерусалимом, было создано поселение Неве-Боаз. Создание поселения было одобрено правительством Ариэля Шарона и было ответом на попытки палестинцев отрезать Гуш-Эцион от Иерусалима и превратить его в изолированный еврейский анклав посреди палестинских населённых пунктов.
Пока полицейские сносили караваны, жители забаррикадировались в крепком каменном доме, построенном одним из поселенцев. В это время из соседних поселений начали подходить десятки людей, по большей части 14–16-летние подростки. Полицейские применили против них слезоточивый газ, а потом начали избивать. Один подросток получил сильный удар в пах и солнечное сплетение, другой – прикладом по голове. Упавших подростков продолжали избивать ногами.
Увидев это, демонстранты начали забрасывать полицейских комьями грязи, имевшейся под ногами в изобилии после прошедших дождей. В ответ десятки подростков были арестованы и избиты в машине. У многих были намеренно сломаны пальцы, а в полицейском участке отказано в медицинской помощи. Не получили помощи и те, у кого были затруднения с дыханием из-за отравления газом. Поселение Неве-Боаз было снесено.
На очереди осталась Эмуна, одно из первых поселений в Иудее и Самарии, ликвидацию которой отложили в связи с тем, что жители подали апелляцию в БАГАЦ. Народ не мог понять странной политики правительства Ольмерта. Вместо того чтобы достойно ответить на ракетные обстрелы Сдерота и Ашкелона, подавить палестинский террор, армия занимается сносом еврейских поселений. Протестующих арестовывают, ломают им пальцы так умело, что люди на всю жизнь остаются инвалидами.
Такие действия правительства Ольмерта наносят ущерб не только отдельным людям, но и всему государству. Нынешнее правительство взяло курс на демонизацию образа поселенцев, чтобы вызвать к поселенческому движению негативное отношение израильского общества. Но кто же потом будет претворять в жизнь программу освоения Негева и Галилеи? Кто поверит правительству и будет создавать там новые поселения, вкладывать деньги и силы? Где гарантия, что через какое-то время какое-нибудь новое правительство не примет решение отдать эту территорию палестинцам? Израиль превращается в страну с неустойчивой территорией. Такая неопределённость не приносит пользы государству.
Как и предсказывали многие, снос поселений и односторонний выход из Газы не принёс желаемых результатов. Палестинцы в Газе не бросились осваивать освобождённые Израилем территории, а продолжали ракетные обстрелы Сдерота и других населённых пунктов Негева. Активисты ФАТХ заявили, что возвращаются к прежней политике вооружённых акций против поселенцев и солдат ЦАХАЛ, находящихся в Иудее и Самарии.
Но что до этого правительству и кнессету, когда идёт такая предвыборная гонка?! Все партии готовы записывать новых членов. «Кадима» выступала с портретами Ариэля Шарона.
Для вступления в партию требовалось заполнить краткую анкету: имя-фамилия, телефон, электронный адрес и номер теудат-зеута. Партийный взнос составлял 50 шекелей. В «Аводе» сумма партийных взносов дифференцирована и зависит от возраста и времени репатриации. В «Ликуде» партийные взносы составляют 74 шекел