йны. Вначале им поручили доставить еду ребятам из бригады «Голани», которые сидели в деревне Хула без пищи. Ребята вытащили ящики с боеприпасами, оставив по 10–12 снарядов. В освободившееся место загрузили воду и продукты.
Добравшись до Хулы, они отдали ребятам из «Голани» продукты и, когда возвращались назад, получили сообщение о том, что на дом, в котором находились солдаты «Голани», напали боевики. Нападавших так много, что если подразделение не получит помощи, то будет уничтожено. Омер Вайс, не дожидаясь приказа сверху, отдал команду всем трём танкам возвращаться к дому. И это без бульдозера и с неполным боекомплектом!
Чтобы избежать мин, Вайс на переднем танке двинулся не по дороге, а вдоль неё. Дорога идёт вдоль обрыва, и его танк время от времени заваливался на бок. Остальные танки шли по его следам. Приходится непрерывно стрелять, чтобы не дать боевикам подойти к дому. По танкам тоже начинают стрелять из окон домов. Спасала ночь. В танках были приборы ночного видения, а у боевиков их не оказалось.
Прилетели вертолёты и под огневым прикрытием танков эвакуировали раненых. Террористы узнали, что посреди Хулы стоят три танка, и бросились туда, чтобы захватить пленных. Танкам было приказано отступать. Захватив оставшихся раненых, они повернули в Израиль. Доехали до израильской территории, стали выгружать раненых в поджидающие амбулансы.
Через три дня танки вместе с пехотными частями резервистов вновь зашли в Хулу. В ожидании приказа о дальнейших действиях бойцы просидели в машинах 70 часов. Для защиты бульдозеры подготовили огромные песчаные валы. Противник не видит танков, а танкисты могут наблюдать за противником в перископ.
10 августа части 366-й резервистской бронетанковой дивизии провели операцию в районе шиитской деревни Эль-Хаим и маронитского города Мардж-Аюн. Но только на следующий день Ольмерт и Перец разрешили вступить в операцию сухопутным войскам, и вечером более 50 вертолётов поднялись в воздух для высадки десанта в районе Литани. 12 августа Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1701 о немедленном прекращении огня. Израиль ответил, что прекратит огонь через 48 часов.
В этой войне бойцы вроде заняли всё, что им было приказано занять, уничтожили всё, что приказано уничтожить, но они не чувствовали себя победителями. Пленных вернуть не удалось, как не удалось полностью уничтожить боевой потенциал «Хизбаллы».
Аркадия эта война застала в России, куда он уехал с внуком, чтобы навестить родных и знакомых.
– Ты что, внука от войны увёз? – спрашивали его при встрече.
– Нет, мы отдыхать приехали. Но не успели уехать, как там вон что началось. Нельзя даже на месяц отлучиться. Без нас видите какие разборки сразу начинаются, – отшучивался Аркадий.
Вообще-то Аркадию было приятно, что все знакомые с интересом следят за событиями в Израиле и болеют за него.
– Молодцы, что даёте отпор этой «Хизбалле». Давно пора разобраться с террористами. Так держать! Мы на вашей стороне.
А звонки из Израиля становились тревожнее. Жена и дочь с мужем ночевали в бомбоубежище, первое время там и кушали. В доме, который они снимали в кибуце, вход в бомбоубежище был прямо из салона. Туда стаскали раскладушки, матрасы. Проводили почти всё время под землёй. Но даже там была слышна артиллерийская канонада. Один из снарядов упал метрах в пятидесяти от их дома. После десяти дней такой жизни под обстрелами нервы у них не выдержали. Жена уехала к друзьям в Беэр-Шеву, а дочь с мужем остановились у родственников в Тель-Авиве. Дочь звонила Аркадию в Россию и просила отложить приезд.
– Как ты это себе представляешь? – возражал Аркадий. – Ты забываешь, что это не Израиль. Это там ты можешь зайти в любое турбюро и попробовать решить вопрос.
А с кем можно иметь дело в относительно небольшом уральском городе? Так что прилетим в срок, встречайте.
В Домодедово на регистрации на рейс в Тель-Авив народу оказалось мало.
– Самолёт полетит полупустым, – вполне компетентно говорили некоторые пассажиры.
– Испугаются боевых действий и откажутся от рейса?
– Конечно! Какой дурак сейчас туда полетит?
– А вы чего летите?
– Что делать? Мы там живём.
Удивительно, но самолёт наполнился до отказа. Летели не только те, кто живёт в Израиле. Аркадий с внуком сидели в первых рядах второго салона. Через приоткрытую занавеску Аркадий увидел в салоне бизнес-класса знакомое лицо. Не может быть! Знаменитый поэт Андрей Дементьев! Всем известно, что он большой друг Израиля, но чтоб настолько! В такое опасное время не побоялся лететь! Аркадий проникся большим уважением к знаменитому поэту. Он поговорил об этом с внуком. Потом добавил:
– Когда прилетим, давай с ним поздороваемся.
– А ты его знаешь?
– Я-то его знаю, но он, к сожалению, меня не знает.
– Как же мы поздороваемся, если он тебя не знает?
– Ну и что с того, что не знает? А мы поздороваемся в знак уважения.
И такой случай представился. В третьем терминале пассажиры становились на движущуюся дорожку и ехали по длинному коридору. Дорожка двигалась медленно, и внук предложил по ней шагать для увеличения скорости. Впереди они увидели поэта. Он стоял на дорожке и с кем-то беседовал. Проходя мимо, Аркадий и внук дружно поздоровались. Лицо Андрея Дементьева озарила такая дружелюбная улыбка, он так ласково поздоровался, как будто знал этих людей очень давно. И у обеих сторон на душе стало так тепло.
– Сразу видно, что очень хороший человек, – заметил внук, хотя никаких произведений поэта по молодости лет не читал. Да и по телевизору его не видел, так как смотрит в основном ивритоговорящие каналы.
Огромный терминал аэропорта Бен-Гурион поразил своей тишиной.
– Наверное, люди боятся прилетать, – решил Аркадий.
– Ничего подобного, – возразила встречавшая дочь.
– Просто сегодня Шаббат, и самолёты почти не летают. А завтра будет полно народа, – добавил зять.
– Так. Возвращаю вам вашего сына и поеду домой. Мне завтра на работу.
– С кем ты собираешься работать? Почти всё население уехало из города.
– А старики и инвалиды? Кто им поможет?
– Их тоже вывезли. В городе осталось очень мало народу. Вряд ли среди них есть твои подопечные.
– Ну, если так, поехали в Беэр-Шеву.
Вечер провели с друзьями. Наутро Аркадий для очистки совести позвонил в контору. Он даже не надеялся, что ему кто-нибудь ответит. Но, к удивлению Аркадия, ему ответили и просили срочно приехать и поработать в бейтаводе в Кфар-Гилади. Аркадий тут же на поезде выехал в Тель-Авив. Там он обратился к таксистам с вопросом, где останавливаются автобусы на Кирьят-Шмону. У тех вытянулись лица:
– Адони! Зачем тебе в Кирьят-Шмону? Там стреляют!
– Мне нужно на работу.
– А, это другое дело, – с сочувствием ответил один из таксистов и показал дорогу. Таксисты смотрели вслед Аркадию так, как будто провожали в последний путь. Подошедший автобус был переполнен. В багажном отделении тоже не было места. Аркадий еле втиснулся внутрь и пристроил свой чемодан у самого руля водителя. В другое время водитель вряд ли стерпел бы такое. Но сейчас все понимали серьёзность положения.
В автобусе ехали одни военные. Их набилось так много, что они стояли в проходе или сидели на вещмешках. Один солдат уступил Аркадию место и тоже уселся на вещмешок. У водителя был включён радиоприёмник, и все слушали новости. Вот передали, что снаряды «Хизбаллы» попали в кибуц Кфар-Гилади. Много убитых и раненых. Именно в этом кибуце в доме престарелых и предстояло работать Аркадию.
При подъезде к Кирьят-Шмоне на склоне горы увидели два пожара. Туда попали снаряды, и теперь горел лес. Дым спускался на город. На улицах было безлюдно. Аркадий катил свой чемодан по вымершему городу. Где-то совсем близко грохотала артиллерийская канонада. Не было понятно, то ли это выстрелы своих орудий, то ли разрывы снарядов противника. Позже Аркадий уже различал орудия своих.
Несколько орудий располагалось где-то совсем близко от дома. Резкий звук их выстрелов просто бил по ушам. Не успел Аркадий распаковать вещи, как прозвучал сигнал воздушной тревоги. Из любопытства он спустился вниз в бомбоубежище. Там сидел только один парень, какой-то новый жилец. Оказывается, многие жильцы дома уехали. Аркадий посидел минут пять, потом вышел на улицу посмотреть, что делается в других домах. В некоторых из них оставшимся жителям надоело каждый раз спускаться в бомбоубежище. Они во время тревоги выносили стулья на лестничную клетку, сидели и беседовали. В соседнем доме как раз расположилось несколько мужчин.
– Ну как вам нравится этот Лавров?
– Который Лавров? Кирилл, артист?
– Нет, тот таки Сергей, но тоже артист хороший.
– А где он играет?
– Он играет на политической сцене. Он министр иностранных дел России. Вы что, не знаете?
– Ах, этот. Ну, так что он говорит?
– Он говорит, что ему очень жаль безвинно страдающих ливанцев.
– А то, что мы тут сидим под обстрелами, ему не жалко? Хотя и ливанцев тоже жалко.
– Но если ему их так жалко, что же он не продолжит мысль дальше?
– А куда он должен продолжать дальше?
– Туда, где причина их беды! Ведь они страдают из-за этой проклятой «Хизбаллы», которая расположилась на территории Ливана, как у себя дома, и обстреливает нас с их территории.
– Ну и что дальше?
– А то, что «Хизбаллу» подкармливает кто? Сирия. А Сирия – друг России. И если Лаврову действительно жаль ливанцев, то надо сказать Сирии, чтобы та забрала свою «Хизбаллу». Тогда никто не будет обстреливать нас, и мы не будем стрелять по Ливану.
– А из чего, кстати, они нас обстреливают, вы знаете? Вот передали в новостях, что «Хизбалла» обстреляла Кирьят-Шмону из установок «Град». А установки эти они что, у себя в гаражах собирают? Нет, их делают в России. Спрашивается, как же они попали к «Хизбалле»? Конечно, через Сирию. Получается, что Россия сама поддерживает этот костёр войны, а потом жалеет бедных ливанцев.