– Да, нельзя сказать, что ты равнодушно отнесся к поручению мисс Форрест, – упрекнула меня Китти. – Ты бы мог бросить это дело, и пусть обращается в полицию.
– Не ревнуй! – попросил я ее. – Она может потерять свою репутацию, но меня-то обвинят в убийстве! Садись и давай подумаем. Целый час мы обсуждали наши дела, потом подвели итог. Мы имеем исчезнувший труп, женщину, потратившую двадцать тысяч долларов на фотографии, которые уничтожил бандит, неизвестно куда исчезнувший негатив и новую попытку шантажа. Между этими четырьмя обстоятельствами была, безусловно, связь, но какая именно, было нам неясно. Китти стала готовить дело, а я спустился к Гарнеру купить что-нибудь поесть. Нельзя жить ка одном кофе и черством хлебе. До четырех часов все было спокойно, потом позвонила Гала.
– Стив, я собрала деньги, но мне страшно. Мы действительно должны их слушаться?
– Тот, кто написал, наверняка замешан в преступлении. Я не могу позволить себе роскошь игнорировать его.
– Хорошо, тебе видней. Что я должна делать? – Я еще не решил. Теперь, когда ты собрала деньги, я это обдумаю. Во всяком случае, мне надо увидеть письмо. Я приеду к тебе около семи, и мы все обсудим. Кстати, я прочел, что твой жених рисковал свернуть себе шею вчера вечером.
– Да, я уже слышала. Он мне звонил. Я не знала, что он так быстро вернется из Сан-Франциско. Он пригласил меня в «Казину» сегодня вечером. Непросто было его убедить, что я не могу. Я сказала, что у меня встреча с киношниками по поводу нового сценария.
– Ты не сказала мне, что Корделла не было в городе.
– Разве? Он уехал в Сан-Франциско в прошлую пятницу, чтобы повидаться с отцом.
– По фотографии он кажется красивым, – сказал я. – Ты ведешь с ним нечестную игру. Или ты передумала? – Стив, сейчас не время обсуждать то, что я тебе рассказала. Это проклятое письмо не дает мне покоя. – Она помолчала. – И все же ты прав. Быть может, я и передумала, и не только из-за Вальдо. А созсем по другой причине. – Ее тон о многом говорил, и, зная, что Китти слушает нас, я прервал разговор, сказав, что скоро приеду. Китти вошла с угрожающим видом.
– О Стив, может быть, я передумала, – она прекрасно имитировала Галу. – Тоже мне Казанова. Могу поспорить, что ты развлекался с этой обезьяной. Желаю, чтобы она от тебя не отстала, если только ты не получишь удара ножом… Я схватил ее за плечи и прервал монолог поцелуем. Потом сказал: – Слушай, девочка, не выдумывай. Ну что я могу поделать, если она находит меня привлекательным? Впрочем, это вполне естественно, не так ли? Она куснула меня в подбородок, но было видно, что она расстроена.
…Шестиэтажный отель «Адельфи» находится посередине Рилерс-стрит, пересекшей проспект, который идет от Вестон-бульвара до центрального вокзала. Соседние дома были постройки пятидесятилетней давности и знавали.луч– шие дни. Еще до мировой войны их переделали в пансионы. На другой стороне улицы находятся два дешевых универсальных магазина. Гостиница относилась к категории третьеразрядных, хозяин пускал любого клиента без разбору. Над входом горело название гостиницы, и только оно указывало на возможность найти здесь дешевое жилье и пищу. Даже свет за окнами горел вполсилы, что говорило о жестком режиме экономии, в том числе и электроэнергии. Была среда, половина девятого; Рилерс-стрит опустела так, что с нее можно было унести тротуары, и никто бы не заметил. Мимо ряда автомобилей вдоль улицы проезжали время от времени машины, сворачивали в один из переулков. На пороге одного из пансионов, в нескольких десятках метров от гостиницы, женщина средних лет, слишком ярко накрашенная, в слишком узком для нее платье, и высокий худой парень с хитрым взглядом громко ссорились. Я сидел в своей машине перед входом в гостиницу и поглядывал на них. Парень отпустил последнее ругательство в адрес женщины и пошел прочь, засунув руки в карманы. Женщина усмехнулась, крикнула ему что-то вдогонку, потом захлопнула дверь. Ну и народ! Я выбросил окурок в окно, проехал несколько метров, развернулся и вернулся обратно. Да, автор письма выбрал подходящее место: спокойное, безлюдное, улица достаточно широкая, чтобы можно было ехать быстро, справа и слева множество переулков, так что уйти от погони совсем несложно. Любая машина, появившаяся на месте свидания, могла возбудить подозрение женщины, и я не хотел рисковать. Мы с Галой разработали достаточно гибкий план, предвидя возможные неожиданности. Я повернул за угол и поставил свой «форд»; потом пешком вернулся в гостиницу. Дверь открылась, вышли двое и направились в сторону Рилерс-стрит. Справа от двери шли два узких окна, разделенных колонной. Рядом с окнами на массивной деревянной двери я прочел: «Вход воспрещен. Для поваров». Дверь была заперта. Поскольку багажа у меня с собой не было, портье попросил задаток в три доллара и семьдесят пять центов. Он дал мне ключ от сто пятьдесят первой комнаты и показал, где находится столовая, чтобы утром я смог позавтракать. Я запомнил ее расположение, мне нравится собирать информацию. Как я и думал, туалет находился в подвале, и я легко его нашел. Судя по запахам, где-то рядом должна была быть кухня. Я отыскал дверь во внутренний дворик, и никто, кроме большого кота, меня не заметил. Кот хотел увязаться за мной, но я щелкнул пальцами, и он отстал. Я вышел и оказался в темном и тесном закоулке, заставленном мусорными ящиками, ведрами, коробками. Я нашел служебный вход, он был заперт на тяжелую цепь длиной сантиметров в двадцать. Я открыл ее и выглянул на Рилерс-стрит; с тех пор как я вошел в гостиницу, на ней ничего не изменилось. До девяти оставалось ровно десять минут. Я закурил сигарету и стал у приоткрытой двери. В девять послышался шум подъезжающей машины, потом скрип тормозов. Передо мной остановился зеленый «понтиак», еще не старый, но уже потерявший первоначальный блеск. В свете фонарей светились хромированные части, но внутри было темно, так что я не мог рассмотреть, кто сидит за рулем. Я смотрел в свою щелку в надежде увидеть водителя, если он выйдет из машины, но никто не вышел. Через несколько секунд я услышал шум другой машины. Кремовый «кадиллак» Галы остановился у крыла «понтиака». Следуя инструкции, Гала вышла из машины; я слышал стук ее каблуков по тротуару. Мотор «понтиака» заработал быстрее, потом снова тише. Гала подошла к дверце. В этот момент я был от нее метрах в семи. Я услышал, как она спросила: – Вы Берил? Голос у нее дрожал. Женщина ответила что-то из глубины «понтиака», но что именно – я не разобрал. Тишина. Потом снова голос Галы, на этот раз куда увереннее, проговорил: – Да, я одна. Можете сами убедиться. В машине заговорили громче: – Обойдите машину и садитесь. И без шуток, если желаете получить то, за чем приехали. Я смотрел на стройную фигурку Галы, как она обходила машину и садилась. Я был убежден, что особа за рулем была вооружена, хотя никакого пистолета разглядеть, конечно же, не мог. Дверца «понтиака» хлопнула, машина резко отъехала от тротуара и помчалась по улице. Я выскочил из засады и прыгнул в «кадиллак» Галы. Включая мотор, я заметил записку: «Ради Бога, Стив, будь рядом». Я догнал «понтиак» и следовал за ним пять или шесть кварталов, потом на углу Вильмот и Харбор-стрит начал лавировать. Машина направилась к вокзалу; движение стало более интенсивным, и нелегко было следовать за ней, оставаясь незамеченным. В самой широкой части Вестон-бульвара освещение позволило мне различить в «понтиаке» два женских силуэта. На заднем сиденье никого не было. Берил, если это было ее настоящим именем, вела автомобиль уверенно, ничуть не нервничая. Раз или два я заметил, что она поглядывает в зеркало заднего обзора, как будто опасается преследования, но машиной она управляла с ловкостью нью-йоркского таксиста. Мне пришлось максимально сосредоточиться, чтобы не выпустить ее из поля зрения. На большой скорости я прошел бульвар и свернул за «понтиаком» в проулок, ведший к вокзалу. Здесь было полным-полно людей, машин и автобусов. В глубине, на фасаде светилась красная неоновая надпись: «Общество Такси Силвер», Около дюжины такси с серебряной полоской на дверцах стояли одно за другим, готовые везти пассажиров. «Понтиак» выехал на площадку стоянки. Я тоже резко затормозил и поставил машину во второй ряд, за грузовиками, напротив вокзальной гостиницы. Я позаботился, чтобы за мной осталось достаточно места, если придется быстро разворачиваться. Повернув голову, я увидел «понтиак». Гала вышта из него, хлопнув дверцей. Вышла и девушка. Роста она была почти одного с Галой, на ней была темная шубка и на голове шарф. Она произнесла нечто угрожающее. Гала ответила, потом резко повернулась и побежала к стоянке такси; незастегнутое пальто развевалось. Берил мгновенно отдалилась от машины и смешалась с толпой. Я пересек улицу и вошел в вокзал. Под высоким стеклянным куполом двигалось не менее пяти-шести сотен пассажиров, и в этом калейдоскопе немало девушек походило на Берил. Я вглядывался в толпу, но ни темной шубы, ни красно-желтого шарфа не видел. Она могла спрятаться в туалете: я обнаружил его рядом с бюро путешествий, но и там не мелькнуло темной шубы с ярким шарфом. Берил опередила меня всего на две-три секунды и не могла далеко уйти. Я задержался на мгновение у газетного киоска, разглядывая толпу, и вдруг меня осенило: автор письма специально привлек наше внимание к шубе и шарфу, чтобы мы не разглядывали другие детали туалета. И его замысел удался: Берил было достаточно снять шарф и взять шубу на руку, и я уже не мог ее узнать. Я ушел с вокзала. «Понтиак» все еще стоял на месте, по-прежнему пустой. Я посмотрел в сторону стоянки такси. Подъехала еще одна машина и стала в хвост другим. Галы и след простыл. Но в последнее такси села стройная рыжеволосая девушка в голубом костюме. Пальто она несла на руке. Видна была только подкладка, но, судя по всему, оно вполне могло быть шубой. Мне повезло. На плече у нее висела сумочка на длинных ручках. Я вспомнил, что у девушки, вышедшей из «понтиака», была похожая. Я услышал, как хлопнула дверца машины. Машина тронулась и влилась в общий поток. Я видел, как она притормозила, а потом поехала по вокзальной улице в сторону холмов. На следующее такси оказалось слишком много охотников, поэтому я сел в «кадиллак» и завел мотор. Дав задний, я чуть не врезался в стоявший за мной «остин», который как раз выруливал из ряда машин. Испуганный водитель засигналил и включил фары, потом отъехал назад и дал мне дорогу. Я все время твердил про себя номер такси: Н 277. Выехав с вокзальной площади на улицу, я понял, что они обогнали меня метров на триста. Превысив скорость, я догнал их у светофора. Однако слишком близко подходить тоже было опасно: светлый «кадиллак» был уж очень заметен. К счастью, водитель оказался старым и не желал свернуть себе шею даже ради спешного дела. Они проехали Вестон-бульвар и вошли в зону Мель– форд. Машина остановилась у большого дома недалеко от Керзон Плейс. Девушка вышла, и при свете подъезда дома я увидел, что у нее красивые ноги. Она заплатила таксисту и, не дожидаясь сдачи, вбежала на тротуар, а с тротуара в дом. Такси отъехало. Даже за двадцать метров, оттуда, где я стоял с выключенными фарами, я ощутил всю ее привлекательность: грациозная, прямая, стремительная, с грудой рыжих волос. Я включил фары, вышел из машины и отправился к дому. За стеклянной дверью шел коридор, отделанный под мрамор. На двери золотыми буквами красовалась надпись: «Кэстон Арме». Лифта не было, пол был покрыт линолиу– мом, и по широким ступеням шла ковровая дорожка. Вверху стукнула дверь. Затем наступила тишина. На стене был расположен ряд почтовых ящиков с именами жильцов. Я прошел мимо, поднялся на второй этаж и оказался в длинном коридоре, освещенном лампами. На равном расстоянии одна от другой было четыре двери. Я бесшумно шел по коридору, читая надписи на дверях. Из дальней квартиры доносилась негромк