Миссис Вальдо сидела в своей комнате и печально смотрела на обои над камином. Мне пришлось рассказать ей в нескольких словах о смерти сына, чтобы уверить, что она находится в опасности и должна во что бы то ни стало уехать с виллы хотя бы на некоторое время. Если люди Франкони или Крада пронюхают, где Вальдо хранил снимки, то фотостудию обработают так же, как дом Хауленда и квартиру Келли. После долгих уговоров она собрала немного личных вещей и заперла дом. Я отвез ее в город и снял для нее комнату в маленькой гостинице на окраине. Я оставил ей свой номер телефона, чтобы она могла в случае надобности обратиться ко мне. Из гостиницы я поехал на вокзал и сдал баул в камеру хранения; потом послал квитанцию на свой адрес на Мадисон-стрит. Из телефонной кабины, с улицы, я позвонил Келли; Берил сообщила мне, что он очнулся, чувствует себя лучше, и у него проснулся волчий аппетит. Затем я набрал Китти. Ей я сказал, что еду домой немного передохнуть и пригласил ее к себе, когда она закроет контору.
13
Китти осторожно двигалась между разложенных на полу документов и фотографий и время от времени отправляла в рот очередную шоколадную конфету из стоявшей на полке коробки.
– Может, хватит? – спросил я. – Ты уже час не можешь оставить в покое эту коробку.
– Мог бы купить и побольше, – заявила она, с удовлетворением кладя в рот новую конфету.
– Боюсь, что ты располнеешь.
– Мне приятна твоя забота. Ну и ладно, располнею так располнею. – Светлые волосы падали ей на щеки, и огромные глазищи глядели на меня. – Пойду приготовлю сандвичи. На часах был уже девятый час. Мы все еще изучали содержимое трех папок, которые я взял из баула Вальдо.
Я тоже был не против перекусить и одобрил ее предложение. Пока Китти орудовала в кухне, я еще раз рассмотрел фотографии в деле Галы Форрест. Там были снимки, сделанные во время конкурса красоты на Лонг-Бич несколько лет тому назад да несколько моментальных снимков с приемов, устраиваемых в доме Крада, потом шесть уже знакомых нам фотографий, и еще парочка совсем незначительных. В деле Крада было около сотни фотографий, и ни одна из них не представляла интереса. Среди них находилась все та же фотография с Галой на диване, я отложил ее, потому что сзади было что-то нацарапано карандашом. Все снимки были пронумерованы и занесены в черную тетрадь; на соответствующих снимках Крада стоял номер, отсылающий к снимкам Галы. Я уложил фотографии Крада на место. Самый большой сюрприз ждал нас в деле Бернара Корделла. В нем оказались фотографии, два-три документа и куча писем, написанных Корделлом и адресованных Вальдо. Во всяком случае, я решил, что они написаны Корделлом, хотя все они были отпечатаны на машинке и не подписаны. Бернар Корделл, один из самых заметных плейбоев города, не мог, разумеется, не привлечь внимания Вальдо, который постоянно стремился заработать. Я обнаружил, что Вальдо тянул из него деньги в течение трех лет. Учитывая известность Корделла и алчность Вальдо, в этом не было ничего удивительного. Для Вальдо шантаж был главным видом деятельности, а не побочным приработком. Он занимался им серьезно и постоянно. Это объясняет подробную документацию на каждого «клиента». Всегда существовала возможность, что фотографии и аннотации могут сыграть свою роль. В области своей деятельности он скрупулезно соблюдал правила игры: никто, включая Галу, не подозревал, что Корделл на крючке у Вальдо. Пока «клиенты» платили, Вальдо проявлял деликатность. У Корделла он вытянул немало денег: около тридцати шести тысяч долларов за три года! Только выложив эту сумму, Корделл сумел избежать оглушительного скандала. Китти вернулась с закуской и дымящимся кофе. Она поставила поднос на пол и села. Мы с удовольствием приступили к сандвичам.
– Как-то воспримет Гала новость, что ее жених неплатежеспособен? – заметила Китти. – Какая находка для журналистов, если это станет известно! – Плохо попасть в лапы шантажиста, ну а если за тобой гонится еще и свора журналистов – совсем худо. Последние письма, адресованные Корделлом Вальдо, свидетельствовали о том, что он уже два года брал деньги в долг под высочайший процент, чтобы платить шантажисту. Он ждал наследства. Чтобы умерить аппетиты Вальдо, он сообщал ему, что задолжал уже около сотни тысяч долларов, и кредиторы теряют терпение. Отец Корделла не спешил сойти в могилу, а тем временем долги росли с головокружительной быстротой.
– Ты ведь знаешь Ноба Хилла и компанию, Китти, знаешь его сестру Дороти Ригмер? – спросил я. Китти подула на свой кофе.
– Я думал, что ты знаешь ее, потому что она сестра Билла Хейсена, директора клуба «Амбассадор». В свое время он был хорошим игроком в бейсбол.
– Я знаю Хейсена, – сказала она, – но не его сестру. Какая она? Старая, молодая, толстая, худая? – Когда-то она была одной из самых легкомысленных женщин города. Она сыграла однажды в музыкальном спектакле в Нью-Йорке, на Бродвее, а через несколько месяцев спектакль провалился. Говорят, вместе с ним угасли и ее театральные амбиции. Позже она вышла замуж за Фила Ригмера, вот почему я думал, что ты ее знаешь.
– За Фила Ригмера?
– Да, он – секретарь Североамериканской промышленной корпорации, принадлежащей старому Корделлу. Я вскочил и хлопнул себя по лбу.
– Вот в чем дело! Это значит, что Берни завел шашни с женой сотрудника своего отца! – До тебя только сейчас дошло? А я думала, ты давно понял.
– По правде говоря, нет. Сколько лет красавице? Китти пощелкала языком.
– Лет тридцать шесть – тридцать семь. Во всяком случае, на порядок больше, чем мне. Я взял из шкафа книгу и принес на стул.
– Эти важные господа – вне моей компетенции. Ну– ка, почитаем, – приговаривал я. – Перво-наперво я выяснил, что Филип – единственный сын, ему сорок девять лет, его отец умер, а жену зовут Дороти Хейген. Потом я прочел кое-что о Корделлах. Элвин-старший, основатель Североамериканской корпорации, был вдов. У него было двое сыновей: Харри, герой войны, погибший в Тихом океане, и Бернар, о котором было написано, что он – спортсмен и писатель: занимается гольфом, парусным спортом и плаванием. Но вот написал ли он что-нибудь за свою жизнь, помимо писем к Вальдо, этого я сказать не мог. Заодно я посмотрел статью о семье Хейгенов. Мистер и миссис Хейген погибли во время торнадо, ужасного урагана, обрушившегося на Миссури несколько лет тому назад, когда они там отдыхали. Вместе с ними погибло еще восемьдесят семь человек. Младшее поколение Хейгенов состояло из троих – Билла, владельца клуба «Амбасса– дор», бывшего участника знаменитой бейсбольной команды «Вулис», и двух сестер: Лилиан и Дороти. Вот она-то и вышла замуж за Фила Ригмера. Я громко присвистнул и протянул книгу Китти, которая все еще вожделенно поглядывала на коробку с конфетами и удерживалась от того, чтобы запустить туда руку, только величайшим усилием воли.
– Знаешь что? – сказал я. – Это исключительно интересное открытие. Ты знала, что старшая сестра Дороти Ригмер, Лили, – жена полковника Мэйо? Китти захлопала глазами, взяла книгу и стала читать.
– Нет, я не знала. И потом, семья Мэйо – из Колорадо. Знаменитая гостиница Мэйо в Лас-Вегасе была некогда просто их собственным домом, который они перестроили.
– Не будь дурочкой, – упрекнул ее я. – Я не говорю об их делах. Ты помнишь мои заметки к делу Форрест, связанные с бандой Франкони и Крада, и Элис Мэйо.
– С убитой девушкой? Да, ты прав, – задумчиво проговорила Китти. – Это странная история.
– Нет, не странная. Думаю, что это и есть ключ ко всему делу. Лилиан Мэйо – мать Элис Мэйо и сестра Дороти Ригмер.
– И у Бернара Корделла была связь с Дороти, – подхватила Китти, – что и дало Вальдо возможность шантажировать его. Дело проясняется. Я тяжело опустился на стул; Китти устроилась на ковре, уперев подбородок в колени. Коленки у нее были красивые, и она не беспокоилась о том, что юбка не закрывает их. Впрочем, и я не обращал на это внимания.
– Ну, давай проанализируем все, что знаем, и посмотрим, сходятся ли концы с концами. Забудем на несколько минут о деле Форрест.
– Как так? Разве мы не работаем на нее? – Сейчас меня интересует, что связывает Корделла и сестер Хейген, и тот факт, что Элис Мэйо была в родстве с Дороти Ригмер. Быть может, Бернар Корделл знал девушку, поскольку встречался с Дороти и бывал в семье.
– Ну и что? – Не знаю. Но если Элис Мэйо была связана с бандой Франкони, что мы сейчас и выясняем, вполне возможно, что Корделл и Дороти Ригмер участвовали в их оргиях, где все накачивались наркотиками. Иначе, каким образом Вальдо мог за ним следить?
– Нет, это маловероятно, – возразила Китти.
– Молодую Мэйо убили всего несколько месяцев назад, а связь Берни Корделла и миссис Ригмер – давняя: с тех пор прошло по крайней мере два года.
– Погоди секунду. А где реестр Вальдо? Посмотрим, шантажировал ли он миссис Ригмер. Я перелистал черную тетрадь: жаль, что я не привез домой весь баул: быть может, там была папка, заведенная на имя Дороти Ригмер. Ну ничего! В тетради было написано, что Ригмер также пополняла доходы Вальдо. Перелистывая эту тетрадь, я наткнулся на имя Лионеля Крада. Рядом с ним стояли цифры. Я понимал, что Вальдо не мог получать таких денег. Скорее всего, он сам платил их Краду. Это разрешило мои сомнения: я не мог понять, каким образом Вальдо тратил все свои поступления. Ведь общий итог был так велик, что Вальдо давно должен был стать богачом, а между тем от Келли я знал, что после краха организации, наживавшейся на женском теле, его финансовые дела были отнюдь не блестящими.
– Этот мерзавец никого не пропускал, – сообщил я Китти. – Дороти Ригмер тоже платила. Но не один Вальдо жил с этих доходов: по всей видимости, ему доставался лишь небольшой процент, деньги шли, в основном, в карман Лионеля Крада.
– Ты понял! – воскликнула Китти. – Этот бедняга был всего лишь пешкой. Не удивительно, что он решил смыться в Мексику: он хотел стать независимым; ему опостылела опека Крада, и когда тому стало известно о его намерениях…