– Вот-вот. Она встала и направилась к двери.
– Куда вы? – Я скоро вернусь.
– Вы меня уже здесь, вероятно* не застанете.
– Обязательно застану. Если вы не хотите неприятностей, ждите меня здесь.
– Неприятностей? Каких неприятностей? – Не спрашивайте. Она поставила графин на пол и вышла из хижины. Джандер подождал несколько минут. Он собрался встать и посмотреть в окно, в каком направлении она пойдет. Ему даже почти удалось сесть, но он тут же упал обратно на матрас. Глаза его закрылись, и он погрузился в сон. Джандер услышал голоса. Негромкий женский голос звал его по имени, будил. Он открыл глаза. Высокая свеча горела в блюдце на столе, распространяя в хижине желтоватый свет. Джандер посмотрел на часы: двадцать минут десятого. На столе он увидел два пакета коричневой бумаги, один довольно большой. Вера запустила руку в меньший и извлекла из него множество мелких вещей, обернутых в пергамент. Она переодела блузку и брюки. Брюки туго обтягивали ее. Это зрелище явно было не лишенным интереса. Она обернулась. Блузка тоже облегала ее тело, и он смотрел на нее во все глаза.
– Вас что-то беспокоит? – тихонько спросила она. Он возвел глаза к потолку. Она взглянула на него, потом отвернулась.
– Я сама виновата. Но вся другая одежда в стирке, и мне нечего больше надеть.
– Я отнюдь не жалуюсь.
– Я вижу. – Вера пожала плечами. Она подошла к кровати, скрестив на груди руки и оглядев его с головы до ног, скорчила гримасу.
– Что? Мало презентабелен? – Не то слово. Если бы вы себя видели… Он сел и свесил ноги, пытаясь рассмотреть себя. Он весь измазался в грязи, и грязь эта, высохнув, образовала на его теле разводы. Он с отвращением скривился.
– Идите искупайтесь, – сказала она, указывая на открытую дверь. Джандер поднялся и вышел из хижины. Пламя свечи бросало желтоватые блики на темную воду бухты. Он зашел в воду по пояс и принялся оттирать грязь. Холодная вода освежила его. Он раз за разом погружал голову в воду, потом поплыл. Выйдя на берег, он почувствовал себя увереннее и бодрее. Но ветер с залива был холодным, и пока он дошел до хижины, то уже здорово продрог.
– У вас есть полотенце? – крикнул он через открытую дверь.
– Сейчас найду. Заходите.
– Нет, – возразил он. – Бросьте его сюда. Я должен вытереться.
– Почему вы не можете войти? – Я снял трусы.
– Ну так что? Я отвернусь. Он вошел в хижину. Молодая женщина стояла около стола, повернувшись к нему спиной. Она пошарила в большом пакете, вынула полотенце и протянула ему, не оборачиваясь. Пока он вытирался, она снова поискала в пакете и достала полотняные брюки, серую рабочую блузу, трусы и теннисные туфли. Она выложила одежду на стол.
– Посмотрите, подойдет ли вам.
– Где вы все это раздобыли? – Какая разница! Он оделся. Туфли были ему более или менее по ноге, но брюки и рубашка сильно велики. Он потуже затянул пояс и закатал брюки и рукава.
– Ну вот. Вы можете смотреть. Она оглядела его, и улыбка слегка тронула ее губы.
– Великолепно. Теперь прошу к столу. Калвин заметил свертки пергамента и на тарелке свежую морковку и ямайский перец. Толстые куски хлеба с колбасой и сыром. Он хотел взять себе один, потом спохватился: – Не знаю, как вам выразить мою благодарность.
– Так не выражайте. Садитесь и ешьте.
– Вы мне составите компанию?
Она медленно кивнула. Но не подошла к столу, а посмотрела на него. Напряженно и встревоженно. Причины ее беспокойства он не понимал. Он подвинул стул к столу, сел и взял один из сандвичей. Она все еще смотрела на него, потом заняла место напротив и в свою очередь принялась за сандвич. Они молча ели: каждый взял по два бутерброда, а морковку и перец разделили поровну, потом запили водой из кувшина. Она спросила, курит ли он. Он сказал, что курит. Она пошарила в маленьком пакете и достала пачку «Лакис» и коробку спичек. Он вскрыл пачку и предложил ей, но она отказалась. Он чиркнул спичкой и поднес к сигарете, стараясь не смотреть на нее. Но притворяться больше не имело смысла: он не мог отвести взгляда.
– Вы наелись? – спросила она.
– Да, благодарю.
– Вам бы, конечно, нужна была горячая пища. Если бы здесь была плита… Не глядя на нее, Джандер спросил: – Вы живете в этой хижине? – Нет, – ответила она сразу, как будто ждала такого вопроса. – Здесь никто не живет. Разве можно жить в этой развалюхе? – Вы преувеличиваете! Здесь не так уж плохо. – Он медленно затянулся и, не удержавшись, добавил – Ведь она принадлежит вам.
– Откуда вы взяли? – Вы сами сказали.
– Я? Никогда я не говорила, что владею этим сараем.
– Ну ладно, это не имеет значения. – Он посмотрел на нее. – Разве не так? Она подбоченилась.
– Послушайте, не пытайтесь хитрить. Я вам ясно сказала, что вас это не касается и вам лучше держаться от всего этого подальше. Теперь, если вы желаете вести себя, как идиот, тем хуже для вас. Я умываю руки и не стану вызволять вас. Он уставился в какую-то точку за ее спиной.
– У меня нет ни малейшего желания нарываться на неприятности, но бывают безвыходные ситуации.
– Что вы имеете в виду? – она склонила голову.
– Ну вот как оплата налогов. Или служба в армии. То, что называется гражданским долгом.
– Кто вам сказал, что вы что-то должны? – Я сам, – сказал он, глядя на нее. – Хотите, чтобы я объяснил? Одежда, которая на мне. И еда. И крыша над моей головой… Она попыталась остановить его, устало махнув рукой, но он продолжал: – …и еще одна небольшая деталь: я спал на песке во время прилива. Если бы вы не пришли и не заставили меня подняться…
– Бросьте! – Вот это я и называю долгом. Большим долгом, который следует выплатить. Он посмотрел на нее долгим взглядом. И направился к двери.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она.
– Откланяться.
– Вы не можете уйти, – вскричала она, в три прыжка достигла двери и преградила ему выход. – Вы не в состоянии.
– Я хорошо себя чувствую, – возразил он. – Пропустите меня.
– Не будьте смешным. Куда вы пойдете? – Куда глаза глядят. Пока не приду куда-нибудь.
– В темноте? По трясине? Здесь нет ни дороги, ни освещения. Вы наверняка заблудитесь. Попадете в жидкую грязь, и она затянет вас, так что никто никогда не найдет ваших останков. Не глупите и переждите до утра. Когда рассветет, я покажу вам дорогу. Вы выполните мои инструкции и дойдете до порта Норрис.
– А где он находится?
– В двенадцати километрах отсюда* – В двенадцати километрах, – повторил он. – Думаю, что смогу дойти.
– Конечно. Когда увидите, куда идти. И после того, как хорошенько выспитесь.
– Нет, я ухожу теперь же. Он жестом попросил пропустить его. Она не двинулась с места.
– Знаете, – сказала она, – вы – трудный случай.
– Возможно, – он чуть улыбнулся. Улыбка получи– лась грустной. – Будьте любезны выпустить меня.
– Вы так спешите? – Страшно спешу.
– Но почему? Объясните хотя бы почему. Он пробормотал сквозь зубы: – Потому что здесь я никому не нужен.
– Вы меня в чем-то упрекаете? – спросила она. – Я вас чем-то задела? – Пусть вас это не тревожит, – сказал он и сделал шаг к двери. Она отстранилась, чтобы пропустить его, но тут петли заскрипели. Кто-то открывал дверь снаружи.
Глава четвертая
Они замерли и молча смотрели, как открывается дверь, как в дверном проеме возникают широкие плечи. «Это он, – узнал Джандер, – здоровяк из моторки, который наблюдал, как я тону, и оставил меня погибать. Я помню его рожу. И, мне кажется, могу вспомнить его имя. Они еще спорили тогда. Седой называл его Гэтрид– жем. Но лучше мне его так не называть. Лучше не показывать, что я его узнал. Меня-то он вряд ли узнает, и на данный момент так будет лучше». Здоровяк был покрыт темным загаром; черные волосы в жестких завитках падали на низкий лоб. Верзила! Потянет, наверное, на центнер. Сильные руки он держал вдоль тела. Он посмотрел на Джандера, потом вопросительно взглянул на Веру. Но поскольку Вера никак не реагировала, он опять уставился на Джандера.
– Мы встречались? – спросил он. Джандер покачал головой. Парень снова повернулся к Вере, но она ничего не ответила на его немой вопрос. Тогда он оглядел Джандера с головы до ног.
– Вы могли бы и поблагодарить.
– За что? – За тряпки. Все, что на вас, принадлежит мне. Джандер отвел глаза. Он соображал, что ему делать. Он пожал плечами, но этого явно было недостаточно, и он проговорил с сожалением: – Надеюсь, вы не против? – Нет, – ответил тот. – Я не против. Но меня разбирает любопытство. Каким образом на вас оказалась моя одежда? У вас не было своей? – Я ее утратил.
– Утратил! Где же? Джандер искал ответ. Ему казалось, что он стоит на эскалаторе, который с безумной скоростью мчится вниз, и когда он окажется внизу, то произойдет непоправимое. «Что же это за люди? – раздумывал он. – И что все это значит?» Вера сказала: – Оставь, Гэтридж. Не трогай его.
– Ну вот, она еще и сообщает ему мою фамилию! – Твоя фамилия ничего ему не говорит.
– Но тебе совсем не обязательно было ее сообщать, – продолжил Гэтридж. – Можно подумать, ты сделала это специально. Может, ты ему еще что-нибудь рассказала? – Ничего я ему не рассказала.
– Так я и поверил! – Мне наплевать, веришь ты или не веришь. Гэтридж шагнул в ее сторону. Она не двинулась. Он медленно поднял свою клешню. Джандер решил, что пора вмешаться, и уже открыл рот, но тут Вера сказала: – Вас это не касается. Он смотрел на нее. Он не заметил, чтобы она меняла позу, но теперь в руке она что-то сжимала.
– Положи его, – сказал Гэтридж.
– Я воткну его в твое мерзкое горло, – сказала она и подняла руку повыше, чтобы он хорошо рассмотрел все двенадцать сантиметров блестящего лезвия. Гэтридж отступил, приговаривая: – Ну-ну, не глупи. Ты прекрасно знаешь, что я тебя никогда не обижу. Жаль все-таки, что мы постоянно ссоримся. Гадство, верно? Джандер смотрел на Веру. Она опустила лезвие и, не сводя глаз с Гэтриджа, медленно убрала оружие.