– Ведь ты столько сделала для этого парня…
– Заткнись! – прошипела она. Но Рензигер продолжил:
– Ты ведь очень старалась. Отвела его в хижину, а не в дом: ты знала, что его здесь ждет. А потом ты принесла ему одежду и пищу. Согласись, что ты тоже пыталась. И если бы не возник Гэтридж, ты бы его спокойно отпустила.
– Вы неплохо поговорили, не так ли? И ты заглотал наживку. Ты все ему доложил. Почему мы приехали сюда и вынуждены здесь оставаться. Рензигер молчал.
– Идиот, – сказала она и отступила на несколько шагов, подняв при этом ружье. Она держала теперь под прицелом их обоих.
– Кто тебя просил болтать? Ты ставишь меня в безвыходное положение. Ты лишил меня выбора.
– Ну, так стреляй. – Рензигер устало показал на ружье. – Давай.
– Прошу тебя. Скажи честно. Зачем ты ему все рассказал? – Это было до того, как я решил его отпустить. Я подумал: вот парень, от которого хотят избавиться. Он имеет право, по крайней мере, знать причину.
– Ты просто невозможный. Сначала ты рассказываешь ему все, а потом решаешь его отпустить.
– Я знал: то, что я ему расскажу, дальше не пойдет.
– Как же ты мог это знать? Он что, подписал договор? – Можно по-разному знать. Достаточно посмотреть на него…
– Ну и кого ты видишь? Иоанна Крестителя? Человек с седыми волосами слабо улыбнулся.
– Ты прекрасно знаешь, кого я увидел. Ты и сама поступила так же, когда нашла его на пляже. Стоит на него взглянуть и сразу видно, из какого он теста.
– Ты выступаешь за него.
– Мы оба, – уточнил Рензигер. – Ты и я. Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, потом повернула голову в сторону дома.
– Дерьмо! – проговорила она, опустила ствол и передала ружье Рензигеру.
– Вера, послушай меня,–»заговорил он. – Нам надо условиться, чтобы отвечать одинаково. Они станут допрашивать нас порознь. Она задумчиво потерла подбородок.
– Я думаю, вот что мы ему скажем. Я подошла к тебе сзади с ножом и забрала у тебя ружье. Потом я вышла с ним из дому, и ты услышал шум отъезжающей машины. Ты выскочил и нашел ружье… Рензигер яростно затряс головой.
– Но, Вера…
– Давай, мотай отсюда, – приказала она. – Возвращайся в дом. Рензигер сделал несколько шагов по направлению к дому, повернулся и взглянул на Джандера. Тот молчал, но при свете лампы видно было его лицо, на котором ясно читалось, о чем он думает. Казалось, он говорит: спасибо за помощь. Потом Рензигер завернул за угол дома и исчез.
– Поехали, – сказала Вера. Они сели в «понтиак». Вера завела машину и включила фары. Машина медленно покатила от дома по краю травянистого склона, спускавшегося к озеру. Джандер смотрел на воду, пока она не исчезла за поворотом. Теперь перед ним была только серебристая зелень деревьев, купающихся в лунном свете. По лесной дороге машина пошла быстрее.
Глава двенадцатая
Прошло двадцать минут. Они все еще ехали через лес. Дорога теперь была вся в ухабах, и они продвигались со скоростью десять километров в час. Он не знал, куда она везет его. Он решился спросить, открыл рот, но взглянул на нее и молча отвел глаза. Она помолчала минуту, потом заговорила: – Вы провели меня. Я совсем было поверила, что вы – ничтожество, трус. Да, вы испытываете страх, тут ничего не скажешь. Но потом вы вдруг забываете о роли, которую играете.
– Я не понимаю. – Он пожал плечами.
– Дело не в этом. Вас это не трогает,вотивсе. Ничто. Даже заряженное ружье. Джандер смущенно улыбнулся, – Вы и глазом не моргнули. Вы видели мой палец на спусковом крючке, но вас это не колышит.
– А что я должен был сделать? Упастьвобморок? – Не хитрите, – сказала она. Она остановила машину, потянула за ручной тормоз, но не заглушила мотор.
– Что случилось? – негромко спросил он.
– Ничего. Хочу заключить сделку. Если желаете добраться до места назначения, оплатите билет.
– Какова цена? – Откровенность.
– В каком смысле? – Я хочу знать, для чего вы меня обманули. В хижине, после прихода Гэтриджа, вы дали мне понять, что боитесь. И еще раз, в лодке, когда я дала вам шанс бежать. Словно вам не хватало духу.
– Я не обманываю вас, – возразил Джандер. – Я рассуждал. Положение было напряженным, и я предпочел не рисковать. Она остро взглянула на него.
– Вы рисковали большим, оставаясь в лодке. Вы это понимаете? – Теперь, да.
– Вы и тогда это знали.
– Почему вы так думаете? – При желании вы могли удрать. Раз вы этого не сделали, значит, вас что-то удержало.
– Да? И что же? – А вот это вы мне сейчас скажете. Он подумал, что же он может ей рассказать.
– Так вам нужен билет? – тихо спросила она.
Джандер пожал плечами. Ему надо сказать ей, но только не все. Если он даст понять, что хотел ей помочь, она не пойдет ему навстречу. Даже наоборот. Лучше действовать потихоньку.
– Я надеялся, что вы не будете вынуждать у меня признание. Но я знал, что если спрыгну с лодки, то больше никогда вас не увижу. А эта мысль была для меня невыносима.
– Объяснитесь.
– Нечего объяснять. Я все сказал. Она молча смотрела перед собой, потом заговорила как бы сама с собой.
– Вот парень, который утверждает, что я потрясла его настолько, что он пренебрег опасностью. Что он готов был рисковать своей жизнью, лишь бы оставаться со мной рядом. И при этом он меня совсем не знает.
– Это не так, я вас знаю. Она с удивлением повернулась к нему.
– Вы бредите. Вы увидели меня впервые сегодня. Он медленно покачал головой.
– Ну, не спите! Очнитесь наконец! – Я и рад был бы сказать, но не могу. Я знаю только одно: я вас уже видел.
– Где? – Никак не удается вспомнить.
– Когда? – Не знаю.
– А вы уверены, что это была я? – Конечно. Лицо. Голос…
– Значит, мы с вами даже успели поболтать? – Да, мы разговаривали.
– И о чем же? Он не ответил. Он опустил голову.
– Мучительно хочу вспомнить и не могу, – глухо проговорил он. – Я помню особую внутреннюю дрожь, движение, что-то вроде контакта между двумя людьми. Но только не в материальном плане. Много глубже. И это не забывается.,.
– Я не понимаю, о чем вы толкуете.
– Трудно объяснить, но это что-то очень ценное и редкое. Во всяком случае, со мной это было лишь однажды.
– И никуда не ушло? Он посмотрел ей в глаза. Они долго молчали. Потом она резко повернулась лицом к дороге, освободила ручной тормоз и включила передачу. Несколько минут спустя «понтиак» выехал с лесной дороги на асфальтированное двухрядное шоссе. Повернули налево. Она нажала на акселератор, и стрелка спидометра приблизилась к числу семьдесят, потом восемьдесят и продолжала подниматься. В конце концов она застыла между отметками сто и сто десять. Фары высветили щит с числом 553. «Постарайся запомнить номер автострады», – сказал себе Джандер. На счетчике стояло шесть тысяч сто двадцать один. Он подумал, что они проехали километров десять, и попытался увязать эти сведения с поворотом влево, который они сделали, выехав из леса. Они еще раз повернули налево, потом направо и еще два раза налево. Теперь они двигались по более узким дорогам без указателей. Но он искал ориентиры и приметил несколько рекламных щитов. Это было пиво Хайерс, гараж Брейтон и старый Уайт Аул. Он повторял про себя Хайерс Брейтон Уайт Аул, пока не запомнил их накрепко. Счетчик показывал шесть тысяч сто семьдесят два, когда они пересекли сороковую магистраль, при шести тысячах ста семидесяти девяти они поехали по узкой дороге и углубились в лес. «Понтиак» замедлил ход, остановился, и девушка скомандовала ему выходить.
– Здесь? – Да, вылезайте.
– Но я не знаю, где мы… Она показала назад.
– Пройдете несколько километров, выйдете на автостраду. Проголосуете.
– А что это за дорога? – Сороковое шоссе, которое мы только что проехали.
– Почему же вы не высадили меня на перекрестке? – Из-за дорожной полиции. Если бы они увидели, как вы выходите из моей машины в вашем наряде, при том что я – в вечернем туалете, они могли бы задать мне вопрос. Он вздохнул. Его рука легла на дверцу и открыла ее.
– Ну что ж, хорошего вам лета. – И он вышел. Он собирался захлопнуть дверцу, но она протянула руку и задержала ее.
– Вьг меня не благодарите? – Я не нахожу слов. Ведь простое «спасибо» здесь неуместно. Он снова собрался захлопнуть дверцу, но она держала ее открытой и наклонилась в его сторону. Он колебался мгновение, потом обнял девушку и притянул к себе. Она застонала, и их губы встретились.
– Нет, довольно, – задохнулась она. Потом опять застонала и крепко обхватила его. Он взял ее за запястья и медленно высвободился.
– Вы забываете, – сказал он, – что связаны с этими людьми, с этим домом. Можете вы оставить их? – Нет, – ответила она. – Никогда.
– Тогда не о чем говорить, – он попытался изобразить непринужденность, но понимал, что и тон, и все поведение выдают его. В глазах Веры он прочел безысходное отчаяние. Это было слишком для его сил. Он отодвинулся, чтобы снова выйти из машины, закрыл за собой дверцу и направился в сторону магистрали. Через несколько минут он услышал, что машина отъехала. Не прошел он и тридцати метров, как вдруг странное ощущение заставило его остановиться. Он обернулся, вглядываясь в темноту. Задних огней «понтиака» уже не было видно. Он подумал: «Она завернула, и ты знал, что так будет. Не пытайся понять, каким образом и перестань ворошить свои воспоминания, призывая шестое чувство или что там такое, что даст тебе ощущение, что ты уже ездил здесь однажды». «Ты уверен? Нет, это только впечатление. Единственное, что я знаю точно – она поехала по другой дороге. Что ж, стоит взглянуть? Может, это освежит твою память?» Он быстро пошел назад, преодолел тридцать метров, потом сто и еще сто. Он внимательно смотрел направо и налево, но видел сплошную стену деревьев. Еще через сто метров, слева от дороги, он заметил небольшую просеку и свернул на нее. Это трудно было назвать дорогой. Асфальта не было, она была покрыта камнями и вся в рытвинах. Он нагнулся и увидел на земле свежие следы колес. «Понтиак» явно проехал здесь. Он шел быстро, почти не чувствуя боли в ноге. Так продолжалось с четверть часа. Он ни о чем не думал. Только шел вперед и вдруг остановился с открытым от удивления ртом, не веря своим глазам. Он потер себе лицо, веки. Потом широко раскрыл глаза, всматриваясь в темноту. Нет, он не ошибся. Из-за деревьев виднелось световое пятно, светло-сиреневое свечение. Джандер замер, ощущая, как в подвалах его памяти происходит какое-то движение. Он пошел на сиреневый свет. Грязная дорога пошла вниз. Потом он сделал поворот. Он уже знал, что сейчас увидит. Через несколько мгновений он различил неоновую вывеску: фиолетовые буквы гласили «Аметист». – Вывеска была прямоугольной и сияла над крышей двухэтажного здания округлой формы, со всех сторон окруженного стоянкой для машин. Большинство машин было последней модели и дорогих марок. Рядом со стеклянной входной дверью стояло несколько механиков в белых рубашках и фиолетовых жилетах. Над ними была гигантская афиша: «Несравненная Вера…» «Ну вот, ты и добился, чего хотел, – подумал он. – Теперь ты все вспомнил».