– Не кричи так громко, – заметил Швоб, – ты поднимешь на ноги весь квартал. Виктор угрожающе взглянул на него, но замолчал. Побледневший Респланди слушал их разговор с тайным отвращением.
– Не прнимаю, что могло приключиться, – сказал Швоб. – Я не говорю о Скополотрони, но Поль всегда был корректен в делах.
– Вот-вот, доверяй этим корректным парням! – фыркнул Виктор.
– Хорошо бы узнать, вернулся ли он к себе.
– Это просто, я сейчас выясню, – пообещал Виктор. Несколько позже он позвонил, чтобы сообщить, что не застал клиента, и повесил трубку. Швоб нервно зацокал языком.
– Ты поедешь к Скопо, – обратился он к Респланди.
– Я? – Да, ты. Здесь больше никого нет.
– Лучше умереть на месте! – Ладно, – пожал плечами Швоб, – я сам съезжу. – Сиди здесь, и если они приедут, скажи, что я сейчас буду. Но в доме на Гренель Скополотрони не оказалось. Хозяин-армянин с большим уважением отозвался о своем благородном постояльце. Он сказал Швобу, что ему крупно не повезло: накануне Скополотрони оплатил по счету, так как собирался в Бретань к своему молочному брату.
– Ему не пришло в голову оставить мне свой новый адрес, – добавил хозяин, – а я, из вежливости, не стал спрашивать. Швоб вернулся и застал Респланди в компании с Прекрасной Элен.
– Ну что? – спросил Респланди.
– Он переехал вчера якобы в Бретань к молочному брату.
– А почему не к кормилице? – горько осведомился Респланди.
– Ты видел вечерние газеты? – И что они говорят? – Полиция напала на след.
– Это ничего не значит, не волнуйся. Швоб обернулся к Прекрасной Элен и заговорил мягче.
– Знаешь, что приключилось с беднягой Раймондом? – Да, – сказала Элен, – это очень грустно. «Вот и убивайся из-за девиц, – подумал Респланди. – Раймон на все был готов ради нее, он погиб, а она только и способна сказать, это «грустно» тем же тоном, как она сказала бы «сегодня сыро». И он подумал о танцовщице, ради которой растратился в пух и прах. Через день газеты сообщили о том, как в Уазе было найдено тело Поля, и последние надежды рухнули. У Респланди разыгрались нервы. Две смерти в деле, с которым он оказался тесно связанным, не на шутку испугали его.
– Эх, попадись он мне в руки! – приговаривал Виктор. Трое сообщников ежедневно собирались в доме у Швоба. Элен иногда присоединялась к ним. Они подолгу обсуждали детали положения, в котором оказались, и сообщали друг другу о результатах своих ночных размышлений, но это мало что могло изменить. Виктор, имевший многочисленные связи в преступном мире, предпринимал шаги, чтобы обнаружить укрытие Скополотрони. Но в пенсне или без пенсне – обнаружить его было непросто. У него не было ни особых привычек, ни увлечений, он не посещал и баров, обычных для своей среды. Если он и пил, то в своей комнате и в одиночестве. Спрашивали у одной молодой особы с улицы Рамбюто, к которой Скополотрони испытывал слабость, но она, будучи, кстати сказать, весьма разговорчивой, знала меньше кого-либо. Однако Виктор надеялся обнаружить его раньше или позже. Он был очень упорным. Однажды возвратясь домой погруженным в свои мысли, Швоб обратил внимание на оживление своих товарищей.
– Газету видел? – сразу же спросил его Респланди.
– А что, есть новости? – Скопо погиб. Его обнаружили на юге, на дороге.
– Покажи газеты.
– Смотри. Его переехал грузовик. Швоб внимательно прочитал хронику, покачал головой, еще раз перечитал, закурил сигарету и долго молчал.
– Узнаете? – спросил он и вынул из кармана грязный бумажный пакетик, в котором оказалось разбитое пенсне.
– Это пенсне Скопо? – осведомился Респланди.
– Все пенсне похожи.
– Нет, это его, – перебил Виктор. Я запомнил черный шнурок. Швоб выложил пенсне на стол, развернул пакет, разгладил его на колене.
– А вот, вне всякого сомнения, номерной знак грузовика, который его переехал: 7181ВХЗ.
– Как тебе удалось все это выяснить? – Пакет лежал у меня в кожухе машины. Я пришел к выводу, что у типа, который положил его ко мне, были грязные руки, поскольку ручка дверцы была в моторном масле.
– Если это сделал тот, кто его укокошил, зачем он нас предупреждает? – удивился Виктор.
– Может, чтобы запугать нас? – предположил Респланди.
– А если это кто-нибудь из дружков Скопо, и он попытается вовлечь нас? – выдвинул предположение Швоб. – Странно все это. Прекрасная Элен, которая в этот момент смазывала слюной палец и затем протирала опустившуюся на чулке петлю, подняла голову и сказала саркастически: – Какие мы проницательные! Респланди рассердился.
– Для полного счастья мы ждем только твоего совета. Ты можешь что-нибудь предложить? Элен уронила небрежно: – Я доверяю вам, господа, я ведь не мужчина. Но уж не в этой комнате вы отыщете свои деньги! – Поехали! – подхватился Виктор.
– Куда? – поинтересовался Респланди.
– Куда бы ни ехать, писсуары есть повсюду. Респланди покраснел. Швоб продолжал излагать свои соображения.
– Я посмотрел каталог номеров. ВХ – это Авейрон. Машину зарегистрировали в Авейроне, и, судя по газете, там и пришили Скопо.
– Это у итальянской границы? – поинтересовался Виктор.
– Да, за несколько сот километров.
– Я подумал: раз он итальянец… Но какого черта его занесло туда? Швоб пожал плечами. Двумя днями позже они ехали по шоссе № 9 на юг. Прекрасная Элен была с ними, поскольку Швоб решил, что она может принести пользу. Респланди по-мальчишески радовался, что едет в деревню.
Американская сигарета, на три четверти выкуренная, обжигала пальцы Респланди, он раздавил ее на своем ботинке и со вздохом поднялся.
– А где они? – вдруг спросила Элен.
– Кто? – Швоб и Виктор, о ком я могу еще спрашивать? – Извини, я думал о своем… Они уехали полчаса тому назад на машине. Вернутся к обеду.
– Что они там затевают? – Понятия не имею. По-моему, ничего, просто тухнут… Что ты обо всем этом думаешь? – Мне надоело, вот и все. Вы слишком долго ждали. Нам ничего не достанется.
– Что ты думаешь о водителе грузовика? – А что я могу о нем думать, я ведь его не знаю.
– У него приятная рожа.
– Возможно, но мне что до этого? – Да, конечно.
– А ты? – Что я? – Что ты об этом думаешь? Респланди взглянул на нее и залюбовался ртом с пухлыми губками, потом задумался над ее вопросом.
– Примерно то же, что и ты. Это дело затянулось, и после вчерашней ночной операции, на мой взгляд, все пропало. Надо было найти мешок. Если деньги действительно у него, теперь он их обязательно перепрячет.
– Почему ты говоришь «если»? – Да ведь все возможно. Может, он вообще ни при чем, а может, и не так.
– Во всяком случае, он имеет к этому делу определенное отношение.
– Да, но в какой степени? И продолжил задумчиво: – Если бы не Швоб и Виктор…
– А, этот гад! – Гад, – согласился Респланди, – но надо признать, что у него голова на плечах и железная хватка.
– А Швоб? – Швоб размышляет. Ты знаешь его, он долго готовится к атаке.
– Если он собирается еще долго готовиться, я вас брошу. У Респланди защемило сердце.
– Ты не права, – сказал он, – если ты уедешь, то выйдешь из нашего союза, и та часть, которая, как считает Швоб, принадлежит тебе, будет разделена между нами тремя.
– Да заберите мою долю! Или ты думаешь, что я стану кусать себе локти? – Я знаю, – кивнул Респланди, – ты достаточно хороша, чтобы не умереть с голоду. И все же этим не стоит пренебрегать. Он замолчал, уставившись в пол. Респланди очень рассчитывал на эти деньги, поскольку обожал женщин, и они ему дорого стоили. Швоб любил удобную и даже роскошную жизнь. У Виктора не было особых увлечений, он копил деньги на будущее, но из всей компании он был самым упорным. Ну а Прекрасная Элен казалась достаточно равнодушной к богатству.
– Хочешь, сыграем в шахматы? – Ты до смерти надоел мне со своими шахматами.
– Я хотел тебя развлечь. В коридоре послышались шаги, и дверь внезапно распахнулась. Квадратный Виктор вошел первым, Швоб за ним.
– Вы когда-нибудь научитесь стучать? – закричала Элен. Виктор удивленно взглянул на нее.
– Ты чего? Мы же не насиловать тебя пришли. Элен пожала плечами. Швоб чуть улыбнулся и закрыл дверь. Он подошел к окну, посмотрел на далекое пустынное плато и, заложив руки за спину, затрещал костяшками пальцев.
– После обеда едем к Шапу, – сообщил Швоб. – Пора с этим кончать.
– А мы застанем его? – поинтересовался Респланди.
– Он вернется к пяти. Если нужно, мы подождем его, но обязательно дождемся.
– Может, с этого и надо было начинать, – заявила Элен ядовитым голоском. Респланди и глазом не моргнул. На лице Виктора появилась и исчезла одобрительная усмешка, но он сказал сурово: – Я знаю, что мне делать, и не собираюсь спрашивать совета у девочек.
– А как мы станем действовать? – Это мы еще обсудим.
– Я так соображаю, – высказался Виктор, – что этот парень – большой упрямец. Мы поджарим ему пятки, и он станет сговорчивее.
– Я думаю, что он не дастся, – Респланди презрительно надул губы.
– А я еще не видел человека, которому нравится, когда его поджаривают.
– Ты ведь не все видел.
– Мы пойдем ему навстречу, – решил Швоб, – мы оставим ему часть, но остальное он должен вернуть. Не люблю, когда меня держат за дурака.
– А ты уверен, что мы не ошиблись? – Мы следим за ним, он заметил, но ничего не сказал. Мы устроили у него обыск, и он не обратился в полицию. Это достаточно серьезные доказательства.
– А ты уверен, что он ничего не сказал? – Я знаю.
– Да, похоже на правду, – Респланди погладил свой нос.
– Потрясающе, – заявила Элен. – Всякий раз, работая со Скопо, вы нарывались на неприятности. И вот доигрались. В пять часов вечера они находились в машине, а машина находилась около гаража Берлье. Они могли наблюдать за садом, террасой и фасадом дома, да еще видели участок дороги, по которому Шап обычно ездил. Виктор курил, Элен полировала ногти, Респланди насвистывал, Швоб неотрывно смотрел перед собой. Они ждали Шапа уже три четверти часа, а день клонился к закату. Швоб вдруг весь подобрался и слегка наклонил зеркало, издалека был слышен гул мотора.