– Он? – спросил Виктор. Грузовик приближался, на прямом отрезке дороги перед спуском к гаражу мотор резко затрещал, затем ускорение было погашено. Мотор удерживал грузовик на крутом склоне, и мост глухо и жалобно гудел. Показался грузовик. Шап направил его к крутой дороге, шедшей вдоль гаража, на секунду остановился, дал сползти грузовику немного назад и ловким маневрам поставил грузовик прямо перед входом.
– Я пошел, – сказал Виктор. Он осторожно спустился с горки., заложив руки в карманы куртки, с сигаретой в зубах. Он подошел к Шапу, когда тот собирался открыть ворота.
– Привет! – сказал Виктор холодно.
– Привет! – Это ты, Шап? – Я.
– Надо поговорить. Шап сощурился, поднял голову к гаражу Берлье, узнал «ведетту», потом снова перевел взгляд на Виктора. В тишине была слышна негромкая ругань, это Пьеро смазывал свой грузовик.
– Ах, курва… Ах ты, дерьмовая масленка… слюни сплошные… Сюда и капли масла не вольешь… Вот хреновина. Старый Рагонден показался у угла своего дома, послушал сетования сына и с усмешкой покачал головой. Тут он заметил Виктора, остановился и, облокотясь о стену, достал кисет и стал сворачивать цигарку. Шап начал протирать руки ветошью.
– Относительно чего? – осведомился Шап.
– Ты собирался ставить грузовик в гараж? – Да.
– Так давай, ставь, и я скажу тебе, зачем пришел.
– Ладно, – отозвался Шап. Он кашлянул и добавил спокойно: – Если кто-то говорит со мной в таком тоне, то в зависимости от того, как он повернут, он получает от меня кулаком в морду или ногой под зад. И улыбнулся. Виктор внимательно посмотрел на него, оценил мускулатуру, выплюнул окурок и продолжил бесцветным голосом.
– Не к чему петушиться, нам надо поговорить, и все.
– Когда я захочу, я тебе свистну. А сейчас у меня другие заботы. Он резко повернулся и поднялся обратно в кабину. Рагонден присел на угольные брикеты и спокойно курил. Шап не спеша поставил машину на место. Он вынул ключ из зажигания, подвесил его как всегда на выключатель габаритных огней, снял свой синий комбинезон и аккуратно положил его на скамью. Потом еще повозился, вышел из гаража и столкнулся с ожидавшими его Швобом и Элен. Швоб поднес палец к шляпе и спросил: – Месье Шап? Шап на мгновение задержал свой взгляд на Прекрасной Элен, принял несколько чопорный вид и ответил: – Это я. Чем могу быть полезен? – Мы бы хотели поговорить с вами.
– К вашим услугам, – ответил Шап, закрывая дверь гаража.
– Оставь-оставь! – крикнул Рагонден. – Мне нужно взять твое зарядное устройство, так что я сам закрою. Пьеро проверял свой маслонасос и с любопытством поглядывал на происходящее. В кабинете Швоб и Элен сели в кресла, Шап – на диван.
– Вы, безусловно, догадываетесь о цели нашего визита, – начал с улыбкой Швоб. Шап молча поднял брови.
– Мы по делу восемнадцатого января.
– Восемнадцатого января? – Да, одним словом, мы приехали за нашей долей. Шап молча разглядывал их.
– Я не очень понимаю, – сказал он наконец. Швоб любезно улыбнулся и подмигнул Элен, но та разглядывала свои ногти. Тогда он снова обратился к Шапу.
– Так-таки и не понимаете? – Нет, и я был бы вам обязан, если бы вы выражались яснее.
– Как вам угодно. Вы хотите поставить все точки над i.
– Да, это было бы предпочтительнее.
– Ладно… У Скополотрони должно было быть с собой порядка двенадцати миллионов франков. Мы обтяпали это дело впятером. Скополотрони умер, а мы не жуки какие– то, мы готовы оставить вам пятую часть, но с тем, чтобы вы вернули нам все остальное. Понимаете? – Начинаю понимать, – медленно проговорил Шап. Он поднялся, прошелся по комнате и вернулся на диван.
– Вот почему вы ходите за мной по пятам целый месяц? – А из-за чего другого? – Черт, а мне это и в голову не пришло. Элен резко подняла голову. Швоб недоверчиво посмотрел на Шапа.
– Все-таки я не понимаю, – спросил он озабоченно, – как вы узнали, что именно я переехал вашего Скополотрони? Швоб хранил молчание.
– Вас просветил кто-нибудь из ваших дружков? – Выходит, что так, – сказал Швоб.
– Значит, это тот тип, – рассуждал Шап, – который следил за мной ночью; я так и чувствовал. Он подумал еще несколько мгновений. Швоб и Элен внимательно смотрели на него.
– А ваш приятель сказал вам, что под мои колеса попало уже только тело Скополотрони? – Что это вы плетете? – И что ему расплющили лицо ударами молотка? – Вы издеваетесь над нами? – осведомился Швоб.
– Нет! Вовсе нет! Они замолчали, Шап, казалось, забыл об их существо– вании, первым заговорил Швоб.
– Виктор предупреждал нас, что вы упрямы. Только я думаю, что он был прав, и еще я думаю, что вы зря упорствуете, и вообще упрямство ни к чему не ведет.
– Я тоже так считаю! – сказал Шап. – Впрочем, я никогда не упрямлюсь.
– Нет, да вы подумайте только. Он считает, что мы провели здесь целый месяц ради его прекрасных глаз и уедем, оставив ему весь пирог.
– Вы мне ровным счетом ничего не оставляете, – отозвался Шап. – Ваш коллега ничего кроме неприятностей мне не доставил; и я не думаю, что у вас есть желание разделить их со мной.
– А куда же, по-вашему, делись деньги? – Вот этого я не знаю. Могу сообщить вам только, что в ночь на восемнадцатое января в условиях снега и низкой видимости я въехал на поворот в Бом. Посреди дороги лежал человек, а грузовик переехал его.
– И что вы сделали? – Я свалял дурака. Или поступил, не подумав, я знал, что я тут ни при чем. Короче, я вытащил тело из-под грузовика и уложил его в кювет.
– И спокойно уехали.
– Не скажу, чтобы спокойно. Ну да ладно, дело не в этом. Короче, да, уехал.
– Значит, если вы переезжаете прохожего, вы обычно укладываете его в кювет и едете дальше? – Не могу сказать вам, чтобы это случалось со мной каждый день.
– Мне думается, что вы должны были сообщить о происшествии в ближайший участок.
– Да, это избавило бы меня от массы неприятностей. Они снова помолчали.
– Ваша история не кажется правдоподобной, – сказал Швоб. – Зря вы принимаете нас за простофиль. Как бы то ни было, без денег мы отсюда не уедем.
– Значит, вы долго здесь пробудете. Послушайте, я сказал вам главное. К моему приезду ваш товарищ был уже убит. А относительно денег ничего не могу сказать, я не обыскивал его. Хотите – верьте, не хотите – не верьте, это ничего не изменит.
– Вы еще не знаете нас, – с усмешкой проговорил Швоб. Шап поднял на него тяжелый взгляд.
– И что в вас такого необыкновенного? – А вот что, – ответил Швоб, глядя ему в глаза. – Тот, кто издевается над нами, делает это очень не долго. Мы не любим шуток, и если в этом есть необходимость, применяем крутые меры.
– Вы сказали все, что хотели? – Да будьте вы благоразумны, – устало проговорил Швоб. – Мы оставим вам два миллиона, которые свалились вам с неба, и вы больше не услышите о нас. Я иду вам навстречу. Если же вы предпочитаете оставить все для себя, у вас не будет времени этим воспользоваться, так как очень скоро окажетесь в ящике под полутораметровым слоем земли. Вы еще молоды, вас ждет долгая жизнь. Подумайте хорошенько! – Вы мне не мешаете, – сказал Шап, вставая, но когда вам заблагорассудится удалиться, я не стану вас удерживать.
Швоб казался раздосадованным. Он тоже поднялся, застегнул пиджак.
– Будьте любезны продумать все обстоятельства и принять разумное решение до завтрашнего вечера. В противном случае по истечении этого срока, вас ожидают неприятности. Пьеро Рагонден покашлял прежде чем войти в кухню, он улыбался и протирал руки замасленной ветошью.
– Чего тебе? – спросил старый Рагонден с вызовом.
– Чего мне? Я тебе мешаю? Я пришел выпить перно, надеюсь, я в своем праве. Я хотел сказать Жану, что с завтрашнего дня я буду ночевать вместе с ним.
– Ты хочешь спать здесь? – Да, здесь, и ты мне это не запретишь. (Он смягчил тон.) Иногда вы разговариваете слишком громко, я все слышал (он повернулся к Шапу). Лучше мне ночевать у тебя. Извини за то, что я наговорил тогда за ужином, я ведь не знал.
– Я не сержусь, – отвечал уныло Шап.
– Ты смазал грузовик? – Да, я смазал грузовик! Ты думаешь, что можешь разговаривать со мной как с маленьким? И нечего переводить разговор на другую тему! – Садитесь наконец, – пригласил Шап. – Сейчас я принесу бутылку. Он сходил за бутылкой перно и графином воды, поставил на стол три больших стакана, и каждый налил себе, сколько хотел.
– Ну, – обратился Шап к Пьеро, – что тебя волнует? – Лучше тебе не оставаться одному в доме. Они на все способны. И их трое, а ты один, не считая девицы. С тобой одним они могут справиться, но вдвоем мы их живо отвадим. Шап молча покачал головой. Не зная, что ответить, старый Рагонден достал кисет.
– Я прав, – убеждал Пьеро, – подумайте хорошенько и увидите, что я прав.
– Может, ты и прав, но я не допущу, чтобы ты подвергался опасности, это было бы слишком подло, поставь себя на мое место.
– Что скажет старшее поколение? – Что я скажу? Это я приду с ним ночевать, вот что я скажу.
– Нет, если ты это сделаешь, мама сразу заметит. Не стоит посвящать в это дело все семейство. А так она ничего не заподозрит. Я справлюсь не хуже тебя.
– Не смеши меня, – саркастически уронил отец. Сын пожал плечами.
– Он силен, – обратился Пьеро к Шапу, – силен. Таких уже теперь не делают.
– Я и сейчас мог бы проучить тебя, молодой человек, – напыжился Рагонден.
– Ох! Да перестаньте вы беспрерывно ссориться! Вы оба силачи. Пожалуй, я предпочту остаться в одиночестве.
– Ты нам не доверяешь. Шап сделал протестующий жест.
– С завтрашнего вечера Пьеро будет ночевать у тебя. Я предпочел бы сам прийти, у мальчика маловато рассудительности, но это лучше, чем ничего. Шап переводил взгляд с одного на другого, качая головой. Они смеялись и через стол гулко хлопали его по спине.
IX
Чтобы завоевать симпатию и уважение хозяйки пансиона, Жерому Шевиньо потребовался месяц. Как и многие пожилые люди, мадам Блан была недоверчива и в то же время по-детски наивна. Жером был единственным жильцом, и все заботы доставались ему. Завтракал он дома, а обедал и ужинал, как правило, в ресторане на улице Галанд. Однако, желая завязать дружеские отношения со