— Еще есть вопросы? — спросил Йогандра, словно произносил эти слова под занавес какого-то уже затянувшегося выступления. Десять, пятнадцать секунд вопросов не поступало. Я поднял руку. Йогендра не был этому удивлен. Он мне кивнул.
— У меня одна проблема, которая преследует меня всю жизнь с самой юности, — сказал я, подбирая нужные слова.
— Все серьезные проблемы преследуют нас с раннего возраста.
— Это мое отношение к сексу. — Я немного поразмыслил над тем, какими словами лучше выразить свою мысль, и насколько открытым можно быть на таком сатсанге. — Я не знаю, как мне выразиться…
Йогендра вежливо и в то же время решительно прервал меня:
— Выражайся как можно проще.
— Хорошо. У меня хорошая жена и двое детей, есть все шансы на счастливую семью. Тем не менее, я не могу контролировать свое сексуальное влечение. Я много раз изменял своей жене, обещал ей, что это в последний раз, но через какое-то время все снова повторялось… Это унижает меня, такое отношение идет вразрез с духовным развитием. Однако… это сильнее меня.
Наступило продолжительное молчание. Где-то далеко на холме был слышен собачий лай. Похоже, я задал неуместный вопрос в таком месте, и как это отразится на моем участии на «Интенсиве»? Своим ответом Йогендра расправился с моим провокационным настроем и в то же время смутил меня:
— Тебе нужно стать лучшим охотником на оленей во всем мире.
Я быстро заморгал глазами, а несколько людей понимающе улыбнулись. Они поняли смысл, который хотел донести Йогендра.
— Ты не знаешь историю про лучшего охотника на оленей?
— Нет, — ответил я.
— Боюсь, некоторые в этом зале уже не один раз слышат эту историю. Тем не менее, такая проблема, как у тебя, встречается у многих. Продолжай расти дальше и в то же время старайся изо всех сил сдерживать себя. Через некоторое время проблема уйдет сама собой, духовное развитие и такое поведение не могут существовать в одно и то же время. Работа над духовной целью похожа на стремительную реку, которая медленно, но неумолимо засасывает все остальные отношения, пока в конце все не будет подчиняться одной цели… Итак, эта нравоучительная история начинается следующим образом. Великий бог Брахма однажды прогуливался по земле в воплощении путешественника, наблюдая за тем, что делают люди. На поляне он увидел человека, практикующегося в стрельбе из лука. Он практиковался очень усердно на протяжении всего дня, и, наконец, Брахма подошел к нему и спросил: «Скажи мне, добрый человек, почему ты так упорно практикуешься?» Мужчина ответил ему, что он стал самым лучшим охотником на оленей и что его единственная цель в жизни — не позволить кому-либо превзойти его в мастерстве. «Откуда ты знаешь, что ты самый лучший?» — спросил его Брахма. «Об этом не может быть и речи, — ответил человек. — Я единственный в мире, кто убил трех оленей одной стрелой. Я ждал, пока они выстроятся в ряд, в затем выпустил стрелу. Пронзив двух оленей, она осталась в третьем. Никому до меня не удавалось так выстрелить».
Йогендра медленно покачивал головой, словно отождествился с Брахмой, в поиске подходящего ответа для великого охотника. «Ты не лучший, — сказал Брахма. — Для того, чтобы стать лучшим, тебе надо убить все стадо оленей одной стрелой». — «Это невозможно!» — пожаловался охотник. «Конечно, возможно. Я Брахма, и я научу тебя этому».
Йогендра хорошо держался на сцене, легко переключаясь с личности одного персонажа на другого. Когда он выступал в роли охотника, его голос становился молодым и наивным. Будучи в роли Брахмы, он говорил низким утробным тоном, его голос звучал сильнее и проникновеннее, будто доносился откуда-то издалека, заполняя собой все пространство. После небольшого перерыва он продолжил:
— Брахма снял с себя одежду странника и озарил охотника светом своей божественной натуры. «Научи же меня, — сказал человек. — Я сделаю все что угодно, чтобы стать лучшим охотником на свете. Все!» — «Тебе не нужно практиковаться в стрельбе из лука, чтобы достичь этого, — сказал Брахма, — тебе нужно медитировать. Отправляйся в пещеру и все время медитируй там, прерываясь лишь на сон, местные жители будут оставлять у входа еду и питье. Через некоторое время ты действительно станешь лучшим охотником на оленей на всем белом свете. Одной стрелой ты сможешь поразить целое стадо оленей».
Не раздумывая, охотник вошел в пещеру и начал медитировать. Брахма забыл о нем, ну знаете, боги иногда бывают забывчивыми; и спустя тридцать лет, проходя мимо того же места, он вспомнил, чего просил охотник на оленей. Он подошел ко входу в пещеру и в полутьме увидел мужчину, медитирующего с закрытыми глазами. «Привет, вставай, вставай, — сказал Брахма. — Ты медитировал тридцать лет. Вот твой лук и стрела, иди на охоту, ты самый лучший охотник на оленей на всем белом свете. Тебе нет равных в этом мире». Изнутри донесся слабый шепот. «Какой лук? Какая стрела? Какой охотник на оленей? Я хочу лишь Истины». Йогендра сделал небольшую паузу и затем сказал:
— Поучительная история, не правда ли, и для многих из нас утешительная. Если мы отдадим всего себя высшей цели, то со временем все встанет на свои места.
Я долго не мог заснуть. Лежа в кровати, размышлял над тем, почему я раньше не слышал этой истории. Я знал сотни историй — оккультных, мистических, суфийских, дзенских и чанских, и, тем не менее, эта история смогла легко и непринужденно успокоить меня. Странно, как такие самые простые средства выражения, как рассказы, легенды и мифы, пробуждают в нас ребенка и толкают на реализацию наших целей с куда большей силой, чем четко сформулированные дискуссии, логические доводы и цитаты. Поэтому-то их и использовали опытные мастера, начиная с Будды и Христа и заканчивая современными Учителями.
Лежа в темноте, я впервые в жизни осознал, что могу понимать механизм, по которому устроены традиционные рассказы. Такие истории, несомненно, пробуждают в голове метафоры. Рассказчик с самого начала погружает слушателя в определенную ситуацию, либо критическую, либо наполненную иным эмоциональным зарядом. История правдиво описывает кризисную обстановку. Доводя кризис до кульминации, рассказчик резко поворачивает сюжет так, что он наталкивает на решение проблемы. Рассказчик работает не на уровне интеллекта слушателя, на который уже повлияли многочисленные книги и энциклопедии, он работает на подсознательном уровне, представляющем собой гробницу времени, в которой захоронены бесконечные поколения переживаний, архетипов и несвободных, сцепленных с образами энергий. Они томятся там в замороженном виде до тех пор, пока искатель на Пути не наткнется на них и не воскресит остановленное время. И тогда открываются невероятные сокровища, погребенные переживания поднимают головы, архетипы пробуждаются ото сна, а подавленные энергии вырываются на поверхность… И каждый из нас становится большим ребенком, умоляющим вернуть его на свою духовную родину, которая манит блаженством, когда-то подаренным ему и теплой коленкой матери, и надежной покровительственной рукой отца. Погружаясь в сон, я понял, что начал жить с этой новой философией, и что завтра мне придется испытать эту философию на «Интенсиве».
Походкой Халинга Кали вошла в зал для «Интенсива». Она представила двух своих ассистентов: Сати, худую сорокалетнюю афроамериканку, походившую на иссохшую старую деву, и Сучи, тридцатилетнего американца с озорным лицом и серьгой в левом ухе. Вступительная речь почти ничем не отличалась от речи Халинга, она приводила те же примеры, делала те же паузы в речи, точно так же оглядывала участников, словно была его сестрой-близнецом.
Несколько раз подряд Кали объяснила нам технику «Интенсива», подойдя к ней с разных сторон, и сделала несколько дополнительных усилий, чтобы убедить нас в возможности испытать просветление за три дня при условии полного погружения в «Интенсив».
— Это возможно, — сказала она, уверенно подтвердив свои слова всем телом. — Тысячи достигли просветления, и каждому из вас это под силу. — В важные моменты своей речи она сжимала перед грудью правую руку в кулак, как будто готовилась нанести удар невидимому врагу. — Я не прошу от вас невозможного. Просто используйте это время самым наилучшим образом… Есть вопросы?
Во время первых утренних диад мне было сложно не смыкать глаз, и когда я закрыл их во время пятиминутной медитации, то погрузился в туманный полусон. Я пожалел, что не приехал сюда несколькими днями ранее, чтобы привыкнуть к разнице часовых поясов. Сожалеть было слишком поздно, я должен был просто терпеть. И я старался терпеть изо всех сил, как никогда фокусируясь на том, что делал. Я был единственным, кто безошибочно выполнял техники просветления, словно являлся не участником, а Мастером, демонстрирующим их другим. Я мог четко видеть, как мои партнеры делали ошибки в выполнении техники, и был удивлен, что Кали и ее ассистенты не исправляли их. В основном, они поправляли участникам осанку, заставляя держать спины прямыми, и не позволяли им переключать внимание с партнеров на что-то другое, пока те размышляли или о чем-нибудь говорили.
Я работал над техникой до последнего: пытался испытать прямое переживание самого себя и был открыт всему, что возникало в сознании, и устно разделял все это по категориям — мысли, психические образы, чувства и физические ощущения. Некоторые из партнеров смотрели на меня с удивлением, я не был частью их философствований, прекрасных мыслей, умений и самокритики.
В первый день у меня вышло несколько переломных моментов, и вместо того, чтобы докладывать о них, я решил пройти их самостоятельно и не тратить времени на признания партнеру. В середине второго дня меня постепенно начала одолевать апатия. Мне было стыдно за свое хвастовство перед Арджуной, я все отчетливее осознавал, что мне придется остаться на четырнадцатидневный «Интенсив», поскольку на этом со мной просветления не произойдет.
Этот подонок хорошо знал обо всем, когда так тактично предупреждал меня. После каждой смены диад мне становилось все хуже и хуже, и ко второй половине дня мое равнодушие сменилось потерей самоконтроля. Бесчисленное количество раз я насмехался над людьми, взывающими к святым или молящимися Богу в трудные моменты. Теперь же я поступал точно так же. Через зажмуренные глаза я посмотрел вверх и прокричал: