транах протекали легко, в других оказались очень тяжелыми, и наоборот. И так как течение различных болезней в разных странах оказывается различным, то и методы лечения приходится соответственно изменять. Особенности, вызываемые, по-видимому расовыми отличиями, самым тесным образом перепутываются с особенностями, вызываемыми отличиями внешней среды, и прежде всего климата. Европеец, попадающий в тропический климат, обнаруживает совсем иную восприимчивость к заболеваниям, чем туземец. Для важной экономической проблемы о заселении тропических, субтропических и полярных областей очень важно определить, лежит ли причина этих особенностей в отсутствии у европейца индивидуальной привычки к необычным условиям или же в конституционных врожденных отличиях европейца. С другой стороны, столкновение некультурных народов с современной европейской культурой ведет очень часто к вырождению этих народов, и не мало племен, может быть очень ценных по ряду своих особенностей, можно сказать, на наших глазах исчезло от соприкосновения с так называемой европейской культурой. В высшей степени важно разрешить вопрос, отчего происходит такое вымирание: оттого ли, что расовые особенности этих племен делают их неспособными к восприятию культуры, или оттого, что эта так называемая европейская культура слишком грубо, слишком «некультурно» подошла к чуждым ей племенам. И этот вопрос, прежде всего, может быть разрешен путем изучения расовых особенностей патологии различных народов.
Однако важность изучения расовой патологии не ограничивается исключительно практическими соображениями. Оно имеет прямое отношение к важнейшей биологической проблеме – эволюции человека. Антропология разрабатывает эту проблему на основании главным образом морфологических признаков. Это представляется естественным постольку, поскольку ставится вопрос о сравнении ныне существующих типов с существовавшими ранее и известными нам лишь по ископаемым остаткам: здесь необходимо сосредоточить внимание на изучении человеческого скелета. Но человек является исключительно интересным объектом для проблемы эволюции потому, что здесь мы ближе, чем на каком-либо ином животном или растительном объекте, можем подойти к постановке вопроса о механизме эволюционного процесса, совершающегося в настоящее время на наших глазах, а не в течение бесконечных веков, историю которых нам приходится восстанавливать на основании отрывочных и случайных фактов. Изучая человеческое население континентов и островов мы всюду находим более или менее крупные нации или племена очень смешанного по своим наследственным признакам характера и объединяющие представителей весьма различных конституционных типов. Сходство между представителями каждого племени ограничивается обычно как будто бы немногими внешними признаками, как окраска кожи, окраска и форма волос и т. д. Различия между разными народами и племенами – популяциями – не столько качественные, сколько количественные: они различаются между собою большим или меньшим процентным отношением различных морфологических признаков и конституционных типов. В связи с переменою внешних условий, которая в человечестве происходит в современном периоде особенно бурно, эти количественные соотношения изменяются на наших глазах, и мы можем нередко непосредственно наблюдать, как происходит процесс эволюции отдельных популяций. В природе ни в одном виде животных и растений – за исключением, может быть, домашних – процесс эволюции не совершается так быстро, как в человечестве, и здесь он может быть учитан с большою точностью, так как человека мы стремимся знать более полно, чем другие виды.
Когда мы ставим таким образом проблему эволюции, нам становится ясным, что для разрешения ее совершенно недостаточно ограничиться изучением одних морфологических признаков, обычно учитываемых антропологией.
Естественный отбор, играющий, без сомнения, до сих пор важнейшую роль в процессе эволюции различных человеческих популяций, имеет, конечно, дело не с морфологическими признаками, так как полезность или вредность их для данной популяции обычно незначительна. Главное отборное значение имеют, с одной стороны, врожденные способности темперамента и интеллекта, широко распространенные в данной популяции, а также характерные для нее патологические особенности. Поэтому естественно, что изучение расовой патологии человеческих популяций должно сыграть особенно важную роль при углубленном изучении проблемы эволюции. Благодаря этому методу исследования, который применим только к человечеству, человек становится главным объектом проблемы эволюции.
При правильной постановке эта проблема должна захватить исследователей самых различных специальностей. Патологоанатомы будут изучать патологические особенности на трупах и на живых людях; клиницисты – изучать течение болезней, антропологи – собирать измерения и качественные особенности; генетики займутся проблемами наследственности и изменчивости; биологи в общем смысле будут направлять исследования, руководствуясь данными по эволюции других видов и результатами экспериментальных исследований над животными и растениями; этнографы и лингвисты пополнят эти исследования данными о быте, о языке; социологи внесут такие точки зрения, которые не обычны для натуралистов и врачей, но необходимы для полного освещения проблемы эволюции человечества. Такая работа должна захватить ученых всех стран, и, без сомнения, она будет координирована в международном масштабе. По времени сформирования наше О-во является первым, но не подлежит сомнению, что в ближайшем времени подобные организации возникнут во всех странах. В Германии уже давно возникла мысль о необходимости такой организации по идее известного фрейбургского патологоанатома Ашофа. И одной из первых практических задач нашего О-ва будет осуществление международной связи.
Выработанный правлением план работы нашего О-ва предусматривает в первую очередь организационную деятельность. Конечно, отдельные члены О-ва примут непосредственное участие в собирании материалов по расовой патологии и географическому распространению болезней. Город Москва, крупнейший город Союза, представляет некоторые преимущества для собирания материалов этого рода. Здесь на ряду с массами коренного населения имеется достаточное количество представителей разных племен европейского и особенно азиатского происхождения. В настоящее время группы инородцев иногда довольно обширные, обычно собраны вместе, живут в общежитиях, нередко учатся в одной школе – в национальных университетах. Работа по изучению этих национальных групп, конечно, ведется, но она разрознена, не объединена общим планом, не ставит себе одной общей задачи. Наше дело – собрать вместе все эти обследования, объединить их. С точки зрения расовой патологии эти национальные группы представляют особый интерес. Они вырваны из своей обычной обстановки и перенесены в другую, в иной климат, в иную культуру. Если удастся их изучить достаточно полно, пользуясь преимуществами большого университетского города с прекрасными клиниками и при содействии большого числа разнообразных специалистов-медиков, то мы получим большой материал для сравнения. Китайцы, монголы, узбеки, кавказцы, прожившие достаточно большой срок в Москве, при сравнении с коренным московский населением обнаруживают различия иного рода, чем в том случае, когда мы изучаем их в обычной обстановке, на родине. Отличия между китайцами, узбеками, осетинами и москвичами, устанавливаемые на основании их изучения в местах обычного жительства, дают картину не столько расовых особенностей, сколько различного влияния внешней обстановки, столь различной в китайском городе, в бухарском декхане, в горах Кавказа и в Москве. Изучение московского инородческого населения выпукло выделит именно расовые отличия.
С другой стороны, организация и систематизация работ по изучению распространения заболеваний в городе Москве и в прилежащем земледельческом и промышленном округе выяснит картину географической характеристики Центральной области РСФСР и основных биолого-социологических станции: крупного города, деревни, фабрики. Тщательная и подробная разработка этого материала в размерах, недоступных для местностей, удаленных от центра, даст нам основные данные для сравнения с теми, которые будут получены на окраинах, где собирать материал значительно труднее. Мы давно знаем, что городское, фабричное, деревенское население страдает нередко различными заболеваниями, но эти различия надо выявить в определенной конкретной форме.
Изучение расовой патологии и географического распространения болезней на далеких окраинах вдали от университетских центров можно поставить двумя путями. С одной стороны, путем организации специальных экспедиций из центров, вроде тех экспедиций, которые из года в год направляются в Якутскую область; прошлогодняя экспедиция сюда носила, как известно, чисто медицинский и притом международный характер благодаря участию в ней ряда немецких врачей. Против этого метода обследования можно возразить, однако, что он слишком дорог, а главное, требует отрыва значительной части специалистов от их обычной работы, а мы недостаточно богаты специалистами, чтобы позволить себе такую роскошь. Но еще важнее то обстоятельство, что наезжающие на окраину экспедиции остаются здесь лишь на короткое время: обычно только на небольшую часть года. Они не могут охватить всего годичного цикла заболеваемости населения, и поэтому целый ряд эпидемических заболеваний не может быть ими учтен. При том же проходит не мало времени, прежде чем они смогут войти в полное доверие населения. Все это делает их работу отрывочной.
С другой стороны, представляется необходимым использовать те материалы, которые собирают на окраинах местные лечебные учреждения и врачи.
Если бы работающие на местах врачи вступили в связь с нашим О-вом, прониклись его задачами и приняли его программу обследования расовой патологии и географического распространения болезней, то в результате мог бы быть получен огромный фактический материал, при том же не приуроченный к небольшому промежутку времени, а охватывающий многие годы. Мы получили бы не только статическую картину расовой патологии, но и картину динамики патологической эволюции. А для врачей, отрезанных от культурных центров и порою сильно страдающих от оскудения культурных интересов в том захолустье, куда их забросила судьба, такая активная связь с большой научной исследовательской работой могла бы быть во многих случаях в высшей степени привлекательной.