различными и по фенотипу : до сих пор получено 13 трансгенаций гена scute (ген этот редуцирует щетинки у дрозофилы) и все они – при большом сходстве – оказались все же довольно ясно различимыми друг от друга. Открытие это не находится в противоречии с прежде известными фактами якобы идентичных повторных мутаций, поскольку последние получаются в отношении генов, фены которых не поддаются доступными нам методами более тонкому исследованию на предмет обнаружения в них различий.
3. Наличие генов-модификаторов (видимых или невидимых, локализованных в той же хромосоме, в которой находится ген основного заболевания, или в другой), видоизменяющих течение основного заболевания.
4. Влияние внешних условий – аналогично сказанному в 3-м пункте [329] .
Таковы возможности, которые подсказывает современная генетика по вопросу о диференцировании внешне сходных признаков (в данном случае – болезней), открывая этим новые горизонты для решения проблемы индивидуализации в патологии. Сказанное, однако, естественно заставляет ставить два новых вопроса: 1) Имеется ли в современной патологии хоть некоторое количество фактов, подтверждающих правильность постановки упомянутых выше проблем в отношении изучения больного человека, особенно принимая во внимание, что вышеперечисленные теории и факты получили свое обоснование на зоологическом и ботаническом материале? и 2) Если теоретически эти проблемы и могут считаться обоснованными, то настал ли момент для их практического осуществления или, иначе говоря, может ли антропогенетика с ее ограниченной методикой (отсутствие эксперимента!) браться за решение подобных вопросов?
На эти два законно поставленных вопроса можно, не смущаясь, ответить положительно, и дальнейшие страницы будут посвящены обоснованию этого ответа.
Но предварительно необходимо себе уяснить, что идеальным для решения упомянутых вопросов будет тот момент, когда нам хотя бы частично станет известным план строения человеческих хромосом (лучше всего подобный план разработан для Drosophila melanogaster, в меньшей степени – для кукурузы, гороха и некоторых других видов животных и растений). В последнем случае, определяя тот или иной характер наследования изучаемого признака, сопоставляя его с наследованием других признаков данной семьи, можно будет констатировать не только факт наследования, но и степень сцепления (или отталкивания) с другими признаками, на основании чего можно будет сказать, в какой хромосоме (и в каком пункте последней) ген данного признака локализован. Обычный ныне применяемый клинический диагноз (напр., сахарный диабет) станет явно недостаточным. Необходимо будет (и возможно будет) добавить, каким геном (изменением какой хромосомы и какой точки последней) заболевание это вызвано, какие другие гены (модификаторы) влияют на его проявление и насколько их фены подвержены воздействию внешних условий. И тогда нисколько не будет казаться удивительным, что данный случай диабета течет не так, как рядом находящийся другой, вызванный другим геном (или другим аллеломорфом того же), ибо априорно ясно, что фены двух различных генов при более детальном анализе должны различаться. Индивидуализация получит под собой твердую научную базу.
Но это музыка отдаленного будущего. Что мы можем по затронутым вопросам ответить сейчас? Весьма мало, но и это немногое вполне достаточно для утверждения, что путь, который генетика намечает для развития патологии, вполне правилен и сулит для последней выход из современного кризиса.
Будем держаться в дальнейшем тех же пунктов, которые мы выше наметили для решения проблемы индивидуализации. Что касается пункта первого (локализация генов в разных хромосомах), то для наполнения его конкретным содержанием в нашем распоряжении имеются пока следующие данные: 1) известно (на основании цитологических исследований), что у человека 24 пары хромосом и что, следовательно, естественно ожидать 24 группы сцепления признаков и 2) в отношении половых хромосом ( Х и Y человеческий организм устроен по типу XY для мужчин и XX для женщин. Каких-либо групп сцепления, которые позволяли бы дифференцировать между собою аутосомы, в нашем распоряжении пока не имеется. Но и эти весьма скудные данные позволяют уже делать некоторые весьма интересные заключения по интересующему нас вопросу.
В самом деле, на основании генетического анализа нетрудно и для человека доказать, сцеплен ли данный признак с полом (иначе говоря, локализован ли ген данного признака в Х- хромосоме) [330] или нет (в последнем случае, следовательно, ген признака локализован в одной из аутосом). И вот оказывается, что целый ряд болезней наследуется то как признак, сцепленный с полом, то как аутосомный. Первым примером подобного рода может явиться гемофилия. Установленный недавно факт наследования ее как признака, сцепленного с полом, сразу позволил отдифференцировать от нее ряд форм геморрагического диатеза, которые раньше неправильно описывались как гемофилия. В частности и нами совместно с Малковой описано одно заболевание, возникшее как новая мутация, похожее на гемофилию, но наследующееся как аутосомный доминантный признак [331] . Клиническое отличие от гемофилии легко, стало быть, объясняется в данном случае отличием биологическим (генетическим). То же касается дальтонизма: как известно, и его ген локализован в Х -хромосоме. Однако Тихвинский наблюдал в нашем Кабинете случай дальтонизма у женщины (при здоровом отце), который опять-таки приходится толковать как признак аутосомный. Подобные же факты констатированы в литературе по отношению к следующим заболеваниям:
1. Близорукость. Согласно обширным данным Клаузена [332] эта аномалия наследуется как аутосомный рецессивный признак; но единичные случаи, описанные Уортом и Освальдом, говорят о возможности наследования, сцепленного с полом.
2. Нистагм. Наследуется вообще как доминантно-аутосомный признак [Николь (Nicoll)] [333] и др., но Энгельгард (Engelhard) описал семью, наследование в которой опять-таки приходится трактовать как идущее по типу признака, сцепленного с полом. Клинические различия здесь также идут параллельно генетическим: в первом случае одновременно имело место дрожание головы, во втором оно отсутствовало.
3. Микрофтальмия наследуется вообще как рецессивный аутосомный признак. Однако Аш (Asch) [334] описал семью, в трех поколениях которой наследование шло по типу рецессивного, сцепленного с полом, признака.
4. Retinitis pigmentosa обычно наследуется как признак редессивно-аутосомный. Вместе с тем Нетльшипом (Nettleship) 3) описаны единичные случаи наследования по типам доминантно-аутосомному и рецессивному, сцепленному с полом.
5. Реs varus наследуется по данным Фечера [335] , собранным на материале Тюбингенской хирургической клиники, как признак аутосомно-рецессивный, но в его же материале имеются отдельные родословные, иллюстрирующие, быть может, рецессивный, сцепленный с полом ход наследования.
6. Прогрессивная мышечная атрофия наичаще наследуется как рецессивно-аутосомный признак. В этом случае заболевание является наиболее тяжелым. Гораздо реже имеет место доминантно-аутосомный характер наследования, и тогда течение заболевания является гораздо более легким (сюда, напр., относится случай Керера [336] ). Наконец, имеются, по-видимому, случаи наследования по типу рецессивного сцепленного с полом признака.
Все изложенное дает нам право для утверждения, что мы уже в настоящее время обладаем достаточным числом данных, иллюстрирующих вышеприведенное положение о возможности локализации генов «одних и тех же заболеваний» в разных хромосомах (поскольку пока идет речь о дифференциации между Х -хромосомой и остальными 23 аутосомами) и что в некоторых случаях уже сейчас может считаться доказанной зависимость от этого обстоятельства клинических различий.
Отметим попутно, что и в отношении Y -хромосомы, наименее изученной в генетике вообще, удалось у человека поставить вопрос о локализации в ней генов. Напомним, что так как Y -хромосома имеется только у мужчин (и у всех мужчин), то в случае локализации в ней гена некоторого признака, последний должен иметь место у всех мужчин данной семьи, и только у них (Сименс удачно называет подобный тип наследования «закрепленным за полом»). Такая аномалия у человека действительно обнаружена. Речь идет о синдактилии двух пальцев ног, следующих за большим: обычно эта аномалия наследуется как аутосомно-доминантный признак. Вместе с тем в литературе имеется описание случая [Касль (Castle)], наследование которого идет по типу сцепления с Y -хромосомой.
Но все сказанное относится к дифференциации половых хромосом от аутосом. Имеются ли у нас данные для иллюстрации факта различия фенотипического проявления болезни, обусловливаемого локализацией соответствующих генов в разных аутосомах? Четкого положительного ответа на этот вопрос дать пока нельзя потому, что нам до сих пор неизвестно ни одной группы аутосомного сцепления генов [337] . Имея, следовательно, два случая аутосомного заболевания, наследуемого однотипно, мы пока не в состоянии ответить на вопрос, вызваны ли они одним и тем же геном, или же здесь два разных гена, локализованные в разных хромосомах [338] . Но косвенные данные в пользу положительного ответа у нас имеются, и заключаются они, во-первых, в факте наличия целого ряда заболеваний, наследующихся то как аутосомно-доминантный, то как аутосомно-рецессивный признак. Эти данные потому являются «косвенными», что в подобных случаях мыслим и другой ответ – локализация двух генов в разных точках одной и той же хромосомы, что, однако, с точки зрения нас интересующего здесь вопроса о дифференциации внешнесходных патологических форм, дела не меняет. Примеры подобного рода уже приводились выше (retinitis pigmentosa, pes varus). Приведем еще некоторые, причем отметим как общее правило наблюдающийся факт более тяжелого течения рецессивных случаев и более легк