ь работу прекрасного советского ученого Лысенко»; реплику «голоштанный марксист» в ответ на конъюнктурное выступление Н. П. Дубинина. Фельетонисты пошли теперь дальше и обвинили зав. Сектора научных институтов НКЗ Х. Г. Раковского и наркома Г. Н. Каминского в поддержке С. Г. Левита и МГИ [430] .
В ноябре журнал «Под знаменем марксизма» напечатал длинную, вялую, некомпетентную рецензию III и IV томов «Трудов» МГИ с целью подвести эти исследования под действие постановления ЦК ВКП (б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» от 4 июля 1936 г. В этом постановлении говорилось, что «теория и практика так называемой педологии базируется на ложнонаучных, антимарксистских положениях. К таким положениям относится, прежде всего, главный «закон» современной педологии – «закон» фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами, влиянием наследственности и какой-то неизменной среды» [431] .
Григорий Наумович Каминский (1895–1938) последовательно поддерживал С. Г. Левита и его дело. Когда в № 1 «Бюллетеня» 2-го съезда невропатологов и психиатров, напечатанном накануне его открытия, оказалась мерзкая клевета в статье акад. М. Б. Кроля, обвинение Левита в расизме и фашизме, то Каминский провел через партгруппу съезда решение об изъятии «Бюллетеня». Кроль включил в статью написанный по заказу фрагмент: «Немало лженаучных теорий наши авторы протаскивали у нас, сами того не подозревая, смыкаясь со злейшими фашистскими и расовыми теорийками. Сколько чепухи написано в этом духе «школкой» проф. Штефко, или «школкой» проф. Ленца, или институтом проф. С. Г. Левита. Беспощадная борьба с такой лженаукой – одна из боевых задач нашего фронта». На следующий день «Бюллетень» был получен делегатами съезда, но без клеветнического фрагмента.
В речи при открытии съезда Каминский указал Кролю на его неподобающее поведение: «Если Вы объявляете людей фашистами, так надо знать, что это грозит им тюрьмой». Он также отметил, что к обсуждению вопросов генетики и наследственности съезд не готов: «Этими ключевыми проблемами медицинской науки, от которых невропатологи и психиатры не могут отойти в сторону, следует специально и серьезно заниматься» [432] .
Заказчики клеветы сообщили через «Правду», что Каминский взял под защиту пропагандиста «лженаучных теорий» [433] . Партгруппа съезда обсудила заметку в «Правде» и «полностью с ней солидаризировалась» [434] .
Статья в «Нью-Йорк Таймс»
Киевская медико-биологическая конференция, назначенная на осень 1936 года, была отменена. Ее главный организатор, акад. АН УССР И. И. Агол, был арестован 8 декабря. Мёллер из Москвы неофициально сообщает президенту Постоянного международного комитета О. Л. Мору в Осло, что было сочтено нецелесообразным проведение конгресса следующим летом и что официальное сообщение вскоре последует. 13 декабря из Москвы идет радиограмма, и на следующий день «Нью-Йорк Таймс» печатает уравновешенную статью хорошо информированного корреспондента об отмене Москвой всемирного конгресса. Среди советских ученых некоторые наиболее выдающиеся обвинены руководителями компартии в том, что они разделяют взгляды германских фашистов на генетику и даже покрывают «троцкистов»; это стало причиной отмены. Ботаник Т. Д. Лысенко, получивший признание правительства за опыты по «яровизации», оспорил ценность классической генетики, включая законы Менделя и хромосомную теорию, заклеймил их как «формальные» и не имеющие практической ценности. Лысенко заявил, что «генетика – развлечение, как шахматы или футбол» и критиковал ВИР и акад. Н. И. Вавилова за отрыв от практики. Профессора Агол и Вавилов, продолжает газетная статья, арестованы в Киеве по обвинению, связанному с троцкизмом. Недавно профессор Левит стал объектом жесткой критики партийной печати; это подтверждает предположение, что он попал в немилость у руководителей компартии, которые управляют всеми сторонами советской жизни, включая науку, литературу и искусство, а не только экономику и политику. Кульминацией кампании стало обвинение проф. Левита [на собрании 13 ноября] в разработке его институтом научных взглядов, враждебных советским теориям и дружественных нацистам, – что удивительно ввиду его опубликованных теорий, отметила газета [435] .
После торжественного открытия сессии ВАСХНИЛ «Известия» печатают «Ответ клеветникам» на статью двухнедельной давности: 1) «В СССР действительно не существует той “свободы:” генетической науки, под которой в некоторых государствах понимают свободу убийства людей или свободу уничтожения целых народов из-за их будто бы “неполноценности”». 2) Действительная интеллектуальная свобода существует только в СССР. Свидетельство – публичная дискуссия по генетике, которая идет в Сельхоз. Академии: «На заседании Академии, якобы арестованный, Вавилов выступает, как уже известно из советской печати, 22 декабря с докладом, критикующим научные воззрения молодого ученого Лысенко, а последний – выступает с докладом, критикующим антидарвинистический характер некоторых теоретических положений Вавилова. Насчет ареста Вавилова “Нью-Йорк Таймс” просто наврал». (Сталин тогда занимался Конституцией; отмена конгресса еще не была объявлена. Определенное впечатление, судя по суетливым откликам, произвело и выступление “Нью-Йорк Таймс”. Арест Н. И. Вавилова был отложен почти на 4 года. Но пафос текста заключался в том, что Вавилов теперь олицетворяет «отжившее, старое», на которое, по формуле Сталина, следует в свое время «поднять руку».) 3) «Господин Агол, ничего общего не имеющий с наукой, действительно арестован следственными органами за прямую связь с троцкистскими убийцами» (это обвинение означало смертный приговор). 4) «Генетический конгресс, ранее назначенный на 1937 год, действительно отложен на некоторое время по просьбе ряда ученых» (имелся ли в виду Сталин?), «пожелавших удлинить сроки своей подготовки к конгрессу…» [436] Среди прочего, Сталин желал международного признания грандиозной ВСХВ. Но ее не было! В сентябре 1937 года открытие выставки не состоялось. Затем Н. В. Цицин возглавил стройку, и выставка открылась осенью 1939 года.
На следующий день газета печатает заметку Вавилова, опровергающую мнение о несвободе исследований в СССР и сообщение о его аресте, еще через два дня – слова Генри Уорда, секретаря Американской ассоциации развития науки (AAAS): он рад, что Вавилов не арестован; он надеется на дальнейшее плодотворное развитие науки в СССР [437] .
Генетика человека на IV сессии
Н. И. Вавилов старательно избегал конфронтации и демонстрировал лояльность к партийному руководству. Он настаивал, чтобы Г. Г. Мёллер, один из четырех основных докладчиков, не касался генетики человека и ламаркизма. Но Мёллер, поддержанный Н. К. Кольцовым, объединил эти вопросы в заключительной части доклада. Он более четко повторил смысл аргумент Ю. А. Филипченко 1925 г., известный ему, в частности, от Кольцова, стойкого защитника генетики, ставшего в дискуссии 1936 г. лидером более активной антилысенковской части аудитории. Основную часть доклада зачитал Кольцов. Поблагодарив его, Мёллер прочел заключение, замененное в опубликованной стенограмме тремя вялыми бесцветными фразами. Повторим этот энергичный фрагмент.
«Мы должны удвоить наше внимание, чтобы не только высоко держать знамя в больших теоретических разделах нашей области, но даже еще выше в отношении той связи теории с практикой, какую мы покажем. Если, однако, наши выдающиеся практики будут высказываться в пользу теорий и мнений, явно абсурдных для каждого обладающего хотя бы элементарными знаниями в генетике, как положения, выдвинутые недавно Презентом, Лысенко и их единомышленниками, то ученые, являющиеся друзьями СССР, будут глубоко шокированы, ибо в данном случае стоящий перед нами выбор аналогичен выбору между знахарством и медициной, между астрологией и астрономией ( Аплодисменты ), между алхимией и химией.
Наконец, необходимо отметить, что если бы ламаркизм, идейная группа которого боролась здесь против генетики, получил здесь широкое распространение, то этим была бы создана благодатная почва для сильной идеологической поддержки претензий фашистов, верящих в сохранение зародышевой плазмы.
Должен казаться совершенно естественным вывод, что поскольку пролетарии всех стран и особенно колониальных в продолжение долгого времени были в условиях недоедания, болезней и при отсутствии возможностей для умственного труда и фактически были рабами, то они должны стать за это время по своим наследственным задаткам и биологически низшей группой по сравнению с привилегированными классами ( Аплодисменты ), как в отношении физических, так и умственных черт. Ведь согласно этой теории подобные фенотипические признаки должны были в некоторой степени отразиться и в половых клетках, развивающихся как часть соматических тканей.
То обстоятельство, что эта порочная и опасная доктрина была бы логическим следствием ложных ламаркистских предпосылок, которые в настоящее время выдвигаются противниками генетики, должно заставить взяться с особенной резкостью поддерживать перед всем миром критическую научную концепцию наследственности и изменчивости. Обострение борьбы с фашизмом, свидетелями которой мы в настоящее время являемся, делает это особенно настоятельным ( Продолжительные аплодисменты )» [438] .
А. С. Серебровский выступил с четким и содержательным докладом, включавшим критику лысенковщины, и возразить ему по сути дела лысенковцы не могли. Поэтому критики обратились к его старым антропогенетическим идеям (совпадающим с идеями Мёллера), характеризуя их как мусор и фашистский бред. Серебровский повторно разоружился и упомянул «целый ряд грубейших политических и антинаучных, антимарксистских ошибок, о которых мне в настоящее время тяжело вспомнить» [439] . Газеты сообщили, что «бредовую теорию акад. А.С. Серебровского… фашизм охотно включит в свою программу» [440] . Так широкой публике навязывалось определенное отношение к генетике человека.