— И я должен вам, месье, верить, что вы не француз? Почему? Только потому, что вы отменно говорите на моем языке? Так половина населения Бретани говорит на нем лучше, чем все эти чертовы ирландцы или валлийцы. Мы же с вами офицеры, а на войне есть победы и есть поражения. И то и другое следует принимать с достоинством, не отрекаясь от своего звания…
Я готов был поклясться, что мой велеречивый собеседник лишь совсем недавно получил офицерские эполеты и сейчас повторяет слова, слышанные от кого-то из отцов-командиров.
— У вас есть показания мисс Рид, вашей соотечественницы, ее брата, преподобного аббата…
— Да, все они говорят, что вы поднялись на борт в Риге. Я джентльмен, если вы понимаете, о чем я, и не стану усугублять вашу и без того тяжелую участь. Мне понятно, что они врут, стараясь выгородить человека, с которым несколько дней провели в море, но, в конце концов, решать вашу судьбу буду не я. Я лишь записываю ваши показания. Сразу после того, как судно будет доставлено в порт, вы окажетесь в офицерском бараке тюремного замка. Поверьте, там вовсе не так плохо. Вам будет предоставлена лежанка с соломенным тюфяком и двухразовое питание. К тому же, — он поднял указательный палец, — как честный человек, я оставлю обнаруженные при вас личные деньги, так что вы сможете покупать то, что найдется в тюремной лавке. Кроме того, скучать вам не придется. Камеры, правда, небольшие, всего на два-три человека, но днем разрешены двухчасовые прогулки. Там много ваших, даже один адмирал имеется. — Он расплылся в улыбке, точно самолично пленил неведомого мне флотоводца. — А через пару дней на остров должен прибыть лорд Габерлин — уполномоченный его величества. Он решит судьбу пленных.
— Так, — раздалось на канале связи, — одно уже ясно. Мы плывем не прямо в Англию, а в какие-то ее дальние огороды. Капитан, шо там у вас в окрестностях?
— Джерси, Гернси и куча мелких островов около них.
— Занятно. А вот скажи мне, как истинный француз истинному англичанину, какого рожна пленников, вместо того чтобы нормально отвезти в Англию, тащат на эти самые острова?
— Ну хоть не на урановые рудники. Не всегда удается отыскать логику в решениях лордов адмиралтейства. Очевидно, эскадра, на часть которой мы наткнулись, имеет базу на Нормандских островах. Раз так, у них нет приказа заходить в какой-нибудь Ярмут до истечения срока патрулирования, а захваченные корабли велено доставлять на базу вплоть до высочайшего распоряжения. Это дает нам определенный шанс: Нормандия-то рядом.
— «Нормандия-Неман».
— В смысле?
— Эскадрилья такая была, французская, за наших воевала в годы Великой Отечественной, которая одновременно Вторая мировая. Так она долгое время стояла неподалеку от моего города. А ты думаешь, откуда у меня гасконские корни? Славный был истребитель, лейтенант д'Орбиньяк… Ладно, долой суету и позерство. У меня есть план: давай захватим лорда Габерлина? Раз уж все равно в тюряге время коротать.
— Ну, предположим. Как мы, по-твоему, это сделаем?
— Я уже предложил — захватить. Теперь, о мудрый, твоя очередь. Придумай как, а я продолжу изображать любящего брата и утешать дорогую сестричку, непонятно с чего так огорченную пленением случайного знакомого.
— Сергей, ну и кто ты после этого?
— Полагаю, что все тот же, что и до этого. Уверен, мои утешения заставят твою мысль работать значительно быстрее. А хочешь, я тебе для вдохновения еще шансона напою: «Владимирский централ, ветер северный…»
— Не надо, я все понял!
Гавань небольшого острова Сейнт-Энн была полна кораблей. Должно быть, основная база находилась все же на одном из крупных островов архипелага. Но и здесь, почти соприкасаясь бортами, у пирса жались тендеры, шлюпы, куттеры, шхуны — мелочь так называемого шестого ранга, которую незадачливые рыбаки и контрабандисты выводили по обычаю в море и которую, по закону войны, захватывали фрегаты его величества, патрулирующие Английский канал[20]. Все они переводились в разряд патрульных или связных кораблей, поднимали флаг британского королевского флота, наспех вооружались и с экипажем, набранным с бору по сосенке, выходили в море.
«Граф Эгмонт» среди этой мелочи смотрелся породистой овчаркой в стае бродячих шавок, но главное, что я увидел в зарешеченное окошко своей камеры, — далеко не все кораблики «морской флотилии» казались живыми. Около некоторых прогуливались скучающие часовые с ружьями на плечо, скорее отдавая дань традиции, чем реально опасаясь налетов.
— Что, приятель, — заметив интерес к происходящему в гавани, насмешливо спросил меня сосед по камере, — сбежать решил? Близок локоть, да не укусишь.
— Это если свой, — криво улыбнулся я. — Своего локтя не укусишь, зато чужой — без проблем.
Мой сокамерник несколько секунд молчал, потом рассмеялся:
— Добро пожаловать в каменный мешок, комбатант![21]
Глава 5
Кнопка на стуле не столь опасна, но куда более ощутима, чем кнопка ядерного чемоданчика.
Молоденький лейтенантик, приведший «Графа Эгмонта» в порт Брай, заблуждался — места в офицерском бараке закончились еще до моего прибытия, и поэтому я был удостоен «высокой чести» поселиться в одном из помещений главной замковой башни, господствующей над гаванью. Вид из-за зарешеченного окна-бойницы на море был бы красив и романтичен, когда бы не опасение, что он может стать последним в моей жизни.
Конечно, я надеялся на лучшее, однако человек предполагает и лишь Господь располагает. В камере стояли четыре деревянных топчана, и три из них еще ждали хозяев. Когда полусонный капрал гарнизонного батальона, стерегущий камеры в башне, захлопнул за мной окованную металлическими полосками дверь, в сырой келье располагался всего один старожил — совсем юный морской офицер республиканского флота, лет восемнадцати — девятнадцати, вряд ли старше. Он принял меня слегка настороженно, соображая, откуда здесь взялся кавалерийский лейтенант. Но, похоже, долгая задумчивость юноше была не свойственна. Рассмеявшись незамысловатой шутке, он сразу потеплел и протянул руку для приветствия:
— Мичман Жан Леблан, гражданин.
— Чрезвычайно рад познакомиться. Жаль, что при таких обстоятельствах. Виктор Арно, лейтенант восьмого конно-егерского полка.
— Разрешите вопрос? Что делает здесь сухопутный офицер? Вот уж где не ожидал встретить конного егеря!
Я скривился и махнул рукой:
— Я — адъютант генерала Журдана. Начальнику штаба взбрело в голову, что двигаться морем быстрее, нежели верхом, да и опасностей меньше.
При этом замечании мой собеседник залился по-детски звонким смехом, словно после хорошего анекдота.
— Да уж, поменьше! — хлопая себя по ляжкам, недвусмысленно прокомментировал он.
— Я вот тут думаю, — медленно заговорил я, дождавшись, пока мичман отсмеется, — быть может, кому-то там, наверху, было нужно, чтобы пакет угодил в лапы англичан?
— Полагаете, измена? — посуровел юноша.
— А вы бы что подумали на моем месте? — хмыкнул я, отвечая вопросом на вопрос.
— Мне и на моем невесело, — резко погрустнел собеседник. — Посмотрите, там, у пирса, третий слева.
Я посмотрел. Среди прочих суденышек, оставленных экипажами, точно борзая, привязанная к столбу, подпрыгивал на волнах легкий одномачтовый кораблик.
— Это мой «Стриж», — прокомментировал сокамерник. — Прекрасный, доложу я вам, куттер[22]. Три недели тому назад я вышел из Бреста в Кале, но, как сами видите, мой Кале теперь здесь, и бог весть, смогу ли когда-нибудь еще выйти в море.
Я вновь поглядел на куттер. Стремительные линии его обводов свидетельствовали о том, что при малых размерах суденышко развивает отличную скорость и ему не нужен большой экипаж. А значит, дело за малым — всей нашей компанией попасть на борт, обзавестись по дороге экипажем, хорошим лоцманом и выйти в море, не вызывая у англичан острого желания встретить нас залпом береговых батарей или орудий фрегата, охраняющего вход в бухту. Как сказал бы Лис… Я включил закрытую связь.
— Капитан, то-то мне не нравится быть англичанином. Почему меня, известного канадского бизнесмена, держат в четырех стенах этого замка, как будто я какой-нибудь там гурман лягушачий?!
— И все же, Сережа, твои четыре стены сильно отличаются от моих.
— Вот только не надо мне тут рассказывать о социальной справедливости и вопрошать, кому на Руси жить хорошо. Тоже мне, Герцен! Как по мне, отсюда пора уже выбираться!
— Я помню, ты говорил.
— Ай, молодец, купи медаль в галантерее! Я не слышу конструктивных предложений.
— Это потому, что ты не даешь вставить слово.
— Это потому, что слово не воробей, вставишь — не выставишь.
— О господи, побудь хоть немного серьезным!
— Ты Господу или мне?
— Тебе!
— Шо я с этого буду иметь?
— Ночную прогулку и ветер свободы в парусах.
— О, слышу голос прежнего Капитана.
— Ты обещал быть серьезным.
— Вальдар, ты же знаешь, когда я становлюсь серьезным, я представляю серьезную угрозу для общества.
— Именно этого я от тебя и добиваюсь.
— Излагай давай, откель грозить мы будем шведу.
— При чем тут швед?
— При Медном всаднике. Не отвлекайся.
— Так, для начала, насколько вы свободны в передвижении?
— В тюремный сектор мы не заходим, однако шастать по замку можем беспрепятственно. Как сказал летеха, лорд Габерлин уже прибыл на Гернси и к ночи будет здесь. Стало быть, завтра днем примется отделять козлищ от овнищ.