Анька направилась к платяному шкафу, но снова замерла.
– Ну, что такое?
– Я поняла, – страшным шепотом произнесла Анька. – Как вы могли так со мной поступить? А еще подруги называетесь?!
– Да что такое? В чем мы перед тобой провинились?
– Эта ваша родственница вам вовсе никакая не родня!
Подруги даже оторопели от Анькиной проницательности. Ну, если она сейчас еще добавит, что у них в доме гостит вовсе и не знакомая, а знакомый, то им останется только снять перед девушкой шляпки. Но Анька сказала совсем другое:
– Она вам не родственница. На самом деле это очередная кандидатка на Жан-Полика!
– Что?!
– Да! Понятненько! Вы увидели, что у нас с ним не клеится. И чтобы не потерять видного жениха, призвали мне замену!
Большей чуши и придумать было невозможно. Какая там из Сереги невеста для председателя! Но Анька прочно уверилась в своей правоте. И теперь неудержимо и горько рыдала, проклиная тот день и час, когда она, горемычная, появилась на свет.
– Все меня бросают! Все меня обманывают! Все меня предают! Вот теперь и лучшие подруги отвернулись от меня. Позвали какую-то чужачку, которая займет мое место!
Бедная глупая Анька! Но она всерьез поверила в свою выдумку. И теперь в ее рыданиях появились характерные для начала небольшой истерики хрюканье и хриплый надрывный кашель.
– Послушай, да не реви ты!
– Мы покажем тебе эту нашу родственницу!
– Это вообще мужчина!
Услышав заветное слово, Анька моментально перестала рыдать. Просто удивительно, как это у нее получалось. Только что слезы лились в три ручья, и вдруг полнейший штиль! Блеск в глазах и охотничий азарт.
– Как это мужчина? – прошептала Анька, затаив дыхание.
Вместо ответа подруги с досадой переглянулись. Надо же было проболтаться! Серега доверился им, а они что? Тут же выдали его тайну. И кому? Продавщице сельмага. Это было все равно что по громкоговорителю оповестить все садоводство о том, что в их доме прячется переодетый мужчина. Предположительно, беглый преступник.
Но сказанного не воротишь. Слово не воробей – вылетит, уже не поймаешь. Так что пришлось подругам объясняться.
Анька слушала их, широко раскрыв глаза. Не перебивала. Не задавала идиотских вопросов. И когда подруги закончили, она лишь коротко и деловито спросила:
– А он холостяк?
– Кто?
– Ну, этот ваш беглый каторжник.
Подруги переглянулись. Ни о какой жене или там невесте Серега не упоминал. И вообще в его рассказах женских имен не было.
– Холостяк! – уверенно произнесла Кира.
– Так это же прекрасно!
И Анька буквально расцвела на глазах. На щеках зацвели розы. В глазах запестрели васильки. И сама она стала словно цветок.
Порывисто бросилась к шкафу, быстро вытащила из него целый ворох женской одежды и, встав посреди комнаты, сказала:
– Ну, я готова! Идем!
– Погоди. Куда это ты собралась?
– Как куда? С вами, разумеется!
– Но мы… Но ты… Ты не можешь!
– Почему это?
– Никто не должен знать, что Серега прячется у нас в доме.
Анька пожала плечами и вполне резонно возразила:
– Но я-то все равно уже знаю!
И что тут скажешь? Она в очередной раз обвела подруг вокруг пальца. Сначала разжалобила их, а потом вынудила плясать под свою дудку. И теперь другого выхода у подруг просто нет. Только брать ее с собой.
– Ты – страшный человек, Анька! – вздохнула Леся. – Всегда умеешь добиваться своего.
– А как же! Нам, одиноким девушкам, без этого просто не выжить!
И сочтя вопрос решенным, Анька поспешила к выходу из дома. Только в дверях она оглянулась и бросила замершим подругам:
– Ну, где вы там? Чего застряли? За мной! Шагом марш!
Естественно, при виде Аньки бедный Серега в восторг не пришел.
– Зачем вы ее сюда притащили? – шипел он на подруг. – Кто она вообще такая?
– Наша знакомая.
– Все ясно! Вы решили меня погубить! Зачем вы тогда прикидывались моими друзьями?
Друзья могли шептаться сквозь доски сортира, в котором до сих пор сидел Серега, благо Анька деликатно отошла в сторонку, давая возможность Сереге переодеться. И сейчас она любовалась на уцелевших от обжорства Сереги кроликов.
У одной из самочек родилось целых четыре крольчонка. И Анька с умилением разглядывала малышей.
– Какие миленькие! – восторгалась она. – И почти голенькие!
А Серега все не унимался:
– Пусть она уйдет! Не хочу, чтобы она была тут!
– Не капризничай. Раз уж так вышло, что она про тебя знает, пусть лучше будет у нас на глазах!
– Ага! – фыркнул в ответ Серега. – Хотел бы я знать, как же это так вышло, что она про меня узнала!
Однако сидеть в сортире ему ужасно надоело. И он, кряхтя и постанывая, принялся натягивать на себя принесенное подругами платье. Парик они ему пока что не раздобыли. Кира пожертвовала свою только сегодня купленную шляпку. А Леся отдала свою почти новую помаду, которая ей лично казалась ярковатой.
– Но тебе отлично подойдет, – заверила она Серегу. – Твой тон.
– Что? Мне и краситься тут прикажете? – взвился он. – В сортире?
– Не облезешь! Зато, если кто-то тебя случайно увидит, когда ты выйдешь, ты будешь к этому моменту уже во всеоружии.
Сергей признал разумность этих аргументов. И теперь пыхтел в своей «кабинке для переодевания».
Чтобы его не смущать, подруги отошли к Аньке. Она все еще наслаждалась обществом кроликов. И чуть было не свалилась в ловушку для последнего дракона, которую подруги так до сих пор и не ликвидировали, не теряя надежды, что малыш найдется.
– Ой, что это тут так мерзко воняет? – удивилась Анька.
Из ловушки в самом деле попахивало уже изрядно. А что вы хотели? Приманка пролежала на жаре почти целых два дня. Так что с мясом произошли разнообразные и не слишком приятные изменения.
Но интерес Аньки к ловушке был сущим пустяком по сравнению с новой опасностью, которая уже приближалась к подругам. Это был Репейник. Собственной персоной. И он снова горел желанием узнать, что это подруги делают на чужом участке. И теперь он крался, в точности повторяя свой маршрут, когда он сцепился со Степкой.
Потрясающе, но некоторых людей жизнь ничему не учит!
– Жан-Поль Батистович! – позвала его Леся. – А мы вас видим!
Репейник перестал красться и замер в смущении.
– Ой, а я думал, кто это тут крутится! – произнес он. – А это вы!
– Да, – подтвердили девушки, – это всего-навсего мы.
– Кроликов смотрите?
– Да. Любуемся крольчатками.
– Очень славненькие.
– Очень.
– Ну, что же, – произнес Репейник, тоже взглянув на кроличье потомство. – Раз тут у вас все в порядке, то я, пожалуй, пойду.
– Всего доброго.
– Спокойной ночи.
– Спасибо вам за вашу бдительность.
Председатель кивнул и повернулся, чтобы уходить. И тут из сортира донесся стук, а потом сдавленное проклятие:
– Дьявол!
Репейник подпрыгнул в воздухе. И воскликнул:
– Ой! Кто это там?
– Где?
– Не притворяйтесь, будто вы ничего не слышали!
– Нет. А что случилось?
И тут до подруг донесся страдающий стон Сереги, который все еще воевал с платьем:
– О-о-о! А-а-а! Ах!
– Вот! Слышали! Слышали!
Деваться было некуда. Серега стонал слишком громко. Пришлось признать:
– Да, там наша подруга.
– Где? В туалете? Что она там делает?
– Догадайтесь с двух раз! – ядовито хмыкнула в ответ Леся.
– Я не о том… Я интересуюсь, почему она это делает в туалете Дмитрия Прокофьевича? Почему она там засела? У вас ведь есть свой собственный туалет. Разве нет?
– Есть. Но ей до него было уже не добежать.
– Как это?
– Слушайте! – разозлилась Кира. – В конце концов, это не ваше дело. Но если вам уж так интересно, то я объясню. Мы привели нашу внезапно приехавшую подругу сюда, чтобы она могла полюбоваться на крольчат, а у нее внезапно схватило живот. И куда ей было деться? Разумеется, мы указали ей на туалет Дмитрия Прокофьевича. Уверена, если бы старик был с нами, он поступил бы точно так же!
– Ну, разумеется, – забормотал Репейник. – Все мы люди. Конечно, я понимаю… Надо же, живот прихватило.
И покачивая головой, он вроде бы снова собрался уходить. Но в этот момент из туалета донесся очередной Серегин стон:
– Господи! Ну, чего же оно не лезет?!
Репейник так и замер.
– Чего-то голос у вашей подружки низковат, – заметил он затем. – А? Вы не находите?
– Нормальный у нее голос, – как можно равнодушней произнесла Кира. – А у вас какой был бы голос на ее месте?
– Я… У меня… Ну, знаете, вы такие вопросы задаете! Прямо неловко делается!
– Ну, и идите себе, раз вам неловко, – посоветовала ему Леся.
Может быть, Репейник бы и пошел, но в этот момент Серега, который наконец справился со злополучным платьем, торжествующе заорал:
– Все! Готово!
И Репейник снова замер.
– Что это такое? – подозрительно переспросил он. – Прямо мужской голос!
– И ничего не мужской.
Но председатель им больше не верил.
– Я должен остаться, – заявил Репейник. – Остаться и посмотреть! Честно говоря, все это выглядит весьма подозрительно. Вы же слышали, что сын нашего Дмитрия Прокофьевича сбежал из мест лишения свободы?
– Да. И его ищут.
– Ищут, но пока не нашли, – многозначительно возразил Репейник.
Он даже подошел поближе к сортиру. Так что когда Серега в шляпке, в платье и с ярко, хотя и чуточку кривовато накрашенными губами вышел из домика, то попал прямо в объятия председателя.
– Ой! – пропищал он высоким писклявым голосом. – Какой интересный мужчина! Девочки, а кто это? Познакомьте нас!
Серега держался великолепно. Столкнувшись с врагом буквально нос к носу, он не растерялся. И вовсю использовал все отпущенные ему природой актерские способности. Да уж, жить захочешь – и не такое сыграешь.
– Такой интересный мужчина, а я в таком виде! – продолжал придуриваться Серега, поправляя шляпку и прихорашиваясь. – И прямо на пороге туалета. Хи-хи! Как неловко.