Этого момента мы благоразумно не стали дожидаться и под разгоревшийся шумок тихонько смылись.
Когда мы натягивали в прихожей куртки, из кухни донеслось:
– Да! Возмутительно! Родители – с высшим образованием, а дети – троечники… Кстати, а где они?
Троечники в этот момент уже захлопывали за собой дверь.
Выходя из подъезда, мы по привычке осмотрелись – не бродит ли поблизости наш заклятый друг Вадик? Не бродит. И даже больше того. В этот самый момент из нашего двора выехали две машины. Вадькин «мерс» с хозяином за рулем – как всегда с ревом мотора и визгом резины, а за ним фургончик. И, как нам тут же стало известно от постоянных обитателей двора, уехали они на несколько дней.
– За добычей, – сказал Алешка. – Вот и хорошо, мешать нам не будет.
…Сначала мы по пути забежали к Бонифацию домой, чтобы отдать ему кассету, которую Алешка незаметно стащил во время кухонной разборки. Но Бонифация не оказалось дома. Дверь нам открыла его мама. Она была очень похожа на своего сына, с такими же кудряшками, и не переставая вязала на спицах длинный полосатый свитер. Может, еще и потому Игоря Зиновьевича прозвали Бонифацием.
Мама со свитером очень удивилась нашему визиту и сказала:
– А где же Игорек может быть в выходной день? Только в школе.
Мы помчались в школу и безумно обрадовали Бонифация «найденной» кассетой. Но, конечно, не сразу, чтобы избежать всяких (ненужных нам) расспросов.
Получилось удачно. Бонифаций все еще искал кассету. Учительская напоминала поле битвы после сражения. Мы солидарно включились в поиски. Алешка листал всякие учебники в шкафу, а я переставлял с места на место дырявый глобус. Кстати, эту дырку в земном шаре мы с ним проделали, когда испытывали свой гиперболоид.
В процессе поисков Алешка постепенно перебрался к письменному столу Бонифация, поднял перекидной календарь и невинно спросил:
– Игорь Зиновьевич, это случайно не она?
Бонифаций сперва устало и безнадежно отмахнулся, а потом вдруг пристально сощурил глаза и, как настоящий лев, одним прыжком перемахнул комнату.
– Где взял?
– Вот, – Алешка ткнул пальцем в календарь. – Под ним лежала.
Бонифаций схватился за голову:
– Я там тысячу раз смотрел!
Он подхватил кассету, вогнал в камеру, подключил ее к телевизору и бессильно упал в кресло. На этот раз точно в него попал.
Спектакль начался. А мы свой благополучно закончили. Под бурные овации Бонифация.
Потом он обрел дар речи:
– Чем я могу отблагодарить вас, друзья мои?
– Озвучить наш сценарий.
– Силами нашего творческого коллектива? – уточнил Бонифаций.
– Нет, Игорь Зиновьевич, так не пойдет. В записи должны звучать взрослые голоса, в основном мужские.
Он задумался.
– Вы что-то затеваете, да?
Мы не стали отпираться.
– Но в этом нет ничего такого?.. – он как-то неопределенно повертел пальцами в воздухе.
– Абсолютно! – сказал Алешка. – Ничего такого! Совсем другое.
– Ну, что ж… Я попробую привлечь Сашу…
Это учитель физики.
– …Володя, наверное, не откажется…
Это географ.
– И Саша и Володя обладают актерскими дарованиями. Ну и сам выступлю. Годится?
– Вполне, – сказал я.
Бонифаций опять задумался. Нам его сомнения были понятны.
– Вот только как я им это объясню?
– Это ваша проблема, Игорь Зиновьевич, – жестко сказал я. – Мы вас выручили…
– Два раза, – перебил, уточняя, Алешка. И тут же поправился: – Даже три.
Я тогда не обратил внимания на эту поправку, а надо было. Мама, конечно, права: я соображаю медленно.
– Хорошо, – окончательно сдался Бонифаций. – Я подумаю, как это сделать. А что это будет вообще?
– Ну… Что-то вроде совещания у одного начальника.
Я не стал говорить, что у начальника милиции. А то испугается раньше времени.
– Договорились! – Бонифаций снова включил камеру – полюбоваться на свое режиссерское творение. – Не хотите еще раз посмотреть?
– Нет, – отказался я. – Я лучше еще раз на афишу взгляну.
И тут они с Алешкой как-то странно переглянулись. Но я и на это не обратил внимания.
Глава XVIIОтловить Чучундру!
– Забегались? – встретил нас папа, когда мы вернулись домой. – А где кассета?
– Там, – мотнул Алешка головой на полки, где стояли видеокассеты с нашими любимыми фильмами. – Поищи.
Папа вздохнул и отказался. Разыскать что-либо среди этого беспорядка не под силу даже полковнику милиции. Мы иногда сами с трудом могли там что-нибудь нужное найти: попадалось, главным образом, ненужное.
– Опять провели, – вздохнула мама. – Я уж про расчетные книжки не спрашиваю. Наверняка окажется, что жэк, спасаясь от наводнения, куда-то срочно переехал.
– В Бразилию, – согласился папа. – К диким-диким обезьянам.
«При чем здесь Бразилия», – подумал я и постарался разрядить обстановку:
– Посуду, что ли, помыть?
– И в своей комнате прибраться, – поспешила мама. – И вот это смыть.
Она показала на зеркало, в верхнем углу которого будто бы прилепился грустный кленовый лист. Нарисовано, конечно, здорово. Алешка даже ухитрился изобразить на поверхности зеркала отражение черенка – так и хотелось ухватить его и отлепить нарисованный листок от стекла. По хитрому блеску в папиных глазах я понял, что мама, обманутая таким мастерским изображением, уже пыталась это сделать. И потерпела неудачу.
– Твоя работа, Алексей? – спросила она.
– Я еще не дорос, – благоразумно поскромничал Алешка.
Я внутренне с ним согласился, потому что видел, как он вырисовывал этот листок, стоя на табуретке.
– Впрочем, ладно, – согласилась мама. – Довольно мило получилось. Очень напоминает золотую осень. Раз уж вы мне цветы не дарите, пусть висит…
Так, с этим делом разделались. Теперь надо от уборки отмотаться. Ну, это не сложно.
– Мы пошли убираться, – сказал я.
– И попросили бы нам не мешать, – добавил Алешка.
Родители переглянулись, очень довольные нашим послушанием, а мы поплотнее прикрыли за собой дверь и сели писать сценарий для Бонифация.
Суть нашей задумки была проста до гениальности. Бонифаций и его соратники по учительской и актерскому мастерству озвучивают наш текст и записывают на аудиокассету. Получается такая соблазнительная и тонкая приманка для Бабая. Мы подбрасываем эту кассету Вадику. Или прямо в «Сыщик»…
И тут они должны сделать очень «выгодный» для всей компании «Черного рыцаря» шаг. И в результате этого шага вся компания, по собственному горячему желанию, заявится в милицию, откуда уже очень нескоро выберется. Да и то – в наручниках. В зал суда.
Мы подробно разработали план сценария, и я усадил Алешку переписывать его начисто. А сам, чтобы усыпить бдительность родителей и обезопасить нас от их неожиданного вторжения, притащил пылесос, включил его и поставил в угол.
Пока он деловито гудел, а Лешка старательно выписывал диалоги сценария, я по-быстрому затолкал в шкаф все вещи, которые создавали видимость беспорядка, закрыл дверцы и припер их стулом, чтобы ничего не вывалилось, особенно с верхней полки.
И тут Алешка протянул мне красиво исписанные листки. Под гул пылесоса я прочел их вслух. Лешка, выслушав со вниманием, поднял вверх большой палец – блеск!
Я выключил пылесос.
И тут же вошла мама, оглядела комнату и похвалила нас:
– Какие вы молодцы! Ведь можете, когда захотите.
– А можно мы за это немного погуляем? – спросил Алешка, очень довольный «заслуженной» похвалой.
– Но не очень долго, – сказала мама. – Погода плохая.
– А мы к Ленке сходим, – сказал я. – Она нас просила помочь.
– Это чем же? – спросила мама.
– Пропылесосить, – сказал Алешка.
Мама так удивилась, что пошла к папе поделиться такой новостью. А мы ринулись на поиски Чучундры.
Во дворе мы первым делом навестили нашу машину. Она стояла в полной сохранности. С нее даже колеса не сняли, хотя они были вполне приличные, пусть и разные.
Дело в том, что машину надежно охраняла наша крыса. Как только кто-то приближался, она вылезала на капот и, усевшись на хвост, старательно умывалась. И все от нее шарахались. Мы иногда даже, находясь дома, слышали время от времени во дворе чей-нибудь испуганный визг…
Машину мы отдадим Чучундре вместе с крысой. Так уж и быть. Хотя две крысы на одну машину – не многовато ли?
Алешка дал нашей крысе кусочек сыра, она тут же его куда-то спрятала, а мы пошли искать Чучундру. Походили по двору, поспрашивали ребят. Все очень удивлялись, что мы ее ищем. Ведь с ней никто не дружил. Тем не менее каждый говорил: только что здесь была, шныряла рядом. А потом Санек вспомнил:
– Она к оврагу пошла, я видел.
Вот это кстати! Вести переговоры в таком глухом месте – лучше не придумаешь.
И мы пошли по следу. И очень скоро засекли мелькающую среди строительных развалин красную куртку. Немного нагнали ее и затаились за стоящей ребром полузасыпанной бетонной плитой.
Чучундра явно что-то замышляла. Она несколько раз оглянулась, а потом решительно направилась к нашему подъемному крану. И, остановившись около железного ящика, в котором когда-то были смонтированы какие-то электрические штуки, нагнулась к нему, что-то сделала и… пошла обратно, все так же с опаской оглядываясь.
Тут мы и встали на ее пути.
Чучундра замерла, глаза ее забегали по сторонам, лихорадочно ища какую-нибудь щелочку, куда можно ушмыгнуть от опасности.
– Отдай кассету! – угрожающе начал Алешка без всяких предисловий.
– Какую? – сделала удивленное лицо Чучундра.
– Такую! – передразнил ее Алешка.
И она поняла, что отказываться бесполезно.
– У меня ее нет! – поспешила оправдаться. – Я ее отдала.
– Кому? – по-настоящему испугался я. – Отцу?
– Что я – дура? – безмерно удивилась Чучундра.
Вот это интересно… Точнее – непонятно. Если и представляла эта кассета огромный интерес, то только для Вадика или для милиции. Ну не в милицию же она ее отнесла!