— А я вам скажу. Не исключена возможность, что кому-то хочется помешать вам вести свои работы. Кто-то инспирировал первое письмо, постарался вселить в вас надежду, толкнул на то, чтобы вы сделали долги, потом послал вам категорический отказ и теперь… — Уорнер хлопнул ладонью о ладонь, и Крайнгольц вздрогнул.
— И теперь я пропал, — закончил он тихо.
Уорнер смотрел на инженера, всегда бодрого и энергичного и вдруг осунувшегося под ударами свалившихся на него забот. «А что, если Крайнгольц действительно, как он говорит, работает над изобретением, которое может принести огромную пользу человечеству?»
Уорнер подошел к Крайнгольцу и, наклонившись к нему, сказал:
— Вы никогда не думали над тем, что начали не с того конца, мистер Крайнгольц?
— Я не понимаю вас, Вилли.
— И я вас тоже, — Уорнер пытливо посмотрел в глаза Крайнгольцу, — и я вас тоже не понимаю. Вы говорили, что поставили перед собой благородную задачу, говорили, что хотите спасти человечество от многих страданий и невзгод, а вместе с тем собирались субсидироваться у богачей.
— Не могу же я один…
— Вот, вот. Вы правильно сказали. Вы ничего не сможете сделать в одиночку. Я не знаю, над чем именно вы работаете. И меня это не очень интересует. Но я хочу вам сказать, раз уж об этом зашел разговор, если вы стремитесь создать «за оградой» новое смертоносное оружие, — Крайнгольц отпрянул в своем кресле от Уорнера, — тогда обращайтесь к капиталу. Обращайтесь смело: вы получите поддержку. Но если вы хотите действительно помочь миллионам людей, то поймите: в одиночку вы — не борец! Только в единении с прогрессивными силами вы сможете завершить вашу работу.
— О Вилли, — поморщился Крайнгольц, — я очень далек от политики. Я ученый и считаю, что настоящий ученый политикой должен заниматься лишь постольку, поскольку надо ограждать себя от нее.
— Я вижу, у вас во всем тактика «высокой ограды». Жаль! В этом ваша ошибка. Рано или поздно вы это поймете или вам придется бросить свое дело.
— Никогда, — горячо возразил Крайнгольц.
— Тогда, — спокойно продолжал Уорнер, — вы попадетесь в руки людей, которые сумеют использовать ваши изыскания так, как им это заблагорассудится.
Спор ни к чему не привел.
Упоминание Уорнера о прогрессивных силах, которые якобы могли как-то способствовать воплощению его идеи, вызвало у инженера ироническую усмешку. Эти силы представлялись ему какими-то абстракциями, которыми довольно ловко оперировали различные «политиканы». Он знал одно — для завершения его изысканий нужна абсолютная тайна и деньги. Большие деньги. Весь его жизненный опыт подсказывал ему, что деньги, естественно, можно получить у людей, обладающих ими.
Крайнгольцу чужды были рассуждения Уорнера, но такт, с которым помощник говорил о его замыслах, ему нравился. Он чувствовал, что Вилли искренне желает ему успеха, и ловил себя на том, что ему это приятно. В последнее время он все больше и больше начинал доверять Уорнеру и даже подумывал иногда, не ввести ли Уорнера в курс всех своих дел, не посвятить ли его в тайну, не впустить ли его «за высокую ограду».
«Нет, нет! Доверять нельзя никому!»
Крайнгольц тяжело переживал отъезд Уорнера. Нет средств, нет помощников, нет ничего, кроме долгов, за неуплату которых не сегодня-завтра придется сесть в тюрьму.
— Ну, что же, Вилли, мне, право, жаль, что так все получилось. Жаль! Вот вы и опять без работы, — мягко улыбнулся Крайнгольц, провожая медленно шагавшего к воротам Пейл-Хоум Уорнера. — Что вы думаете делать теперь? Ведь у вас родители и, кажется, сестренки, братишки, которым вы помогаете. Не так ли?
— Да, мистер Крайнгольц, куча родных, и все они нуждаются в моей помощи. Но это не так уж неприятно. Неприятно то, что во мне не нуждается ни одна радиофирма, — пошутил Уорнер. — Ну, ничего, я не собираюсь унывать и хочу податься на юг, к Мексиканскому заливу. В Порто-Санто у меня есть приятель, с которым я, быть может, смогу открыть мастерскую по починке радиоприемников. Перспектива не из блестящих — в этом городишке вряд ли найдется столько поломанных приемников, чтобы хватило для нашей мастерской. Но ничего не поделаешь — пока не приходится рассчитывать на лучшее.
Уорнер умолк и посмотрел на Крайнгольца. Тот стоял с опущенной головой.
Светлые, всегда широко раскрытые глаза сейчас были прищурены и устремлены в какую-то точку.
— Прощайте, мистер Крайнгольц, я хочу пожелать вам успеха в ваших делах.
— Успеха? — встрепенулся Крайнгольц и откинул со лба волосы. — Вы это искренне, Вилли? Вы верите в успех моего дела?
— Если вы поставили перед собой благородную задачу, то я уверен в успехе.
Уорнер протянул Крайнгольцу свою крепкую руку, тот придержал ее обеими руками и сказал:
— Подождите, Вилли. Подождите здесь две минуты. Я сейчас принесу индикатор.
Крайнгольц почти бегом направился к «высокой ограде», на ходу доставая из кармана ключи. Через несколько минут он вернулся с небольшим футляром и передал его Уорнеру.
— Вот здесь, — инженер открыл крышку футляра, — вот здесь индикатор!
Уорнер вопросительно посмотрел на Крайнгольца.
— Много лет, — продолжал Крайнгольц, — уже много лет тому назад я сделал открытие. Я думал, что оно принесет огромную пользу человечеству. Я считал, что оно таит в себе невиданные возможности, перед которыми меркнет все созданное до сих пор объединенными усилиями человеческого разума. Я был счастлив так, как может быть счастлив ученый, сознающий, что он нашел ключ к разгадке еще одной, быть может, самой сокровенной тайны природы. Да, был счастлив, но не надолго.
Крайнгольц задумался, машинально вынул маленький прибор из футляра и стал его любовно рассматривать.
— Очень скоро это счастье было омрачено, — продолжал он со вздохом. — При первой же попытке практически применить свои изыскания я увидел, что есть люди, способные использовать их не на благо, а во вред человечеству. Я понял — ученый мир уже близок к этому открытию, что независимо от меня в разных странах будут закончены работы, подобные моим, и мне стало страшно. Я почувствовал, какая угроза может нависнуть над человечеством, и счел своим священным долгом работать над созданием защитной аппаратуры. Я спешил, я прилагал все усилия к тому, чтобы предотвратить бедствие, но вы сами видите, как это трудно.
Волнение, с которым говорил Крайнгольц, передалось и Уорнеру, и он слушал, стараясь не пропустить ни одного слова из этой неожиданной исповеди.
— Вы понимаете, Вилли, — Крайнгольц заговорил почти шепотом, и в его голосе послышались нотки отчаяния, — я каждый день жду ужасного известия. Каждое утро я просыпаюсь с тревожным вопросом — «а может быть уже началось?».
Уорнер вздрогнул.
— Что началось?
— То, что может быть пострашнее взрыва в Хиросиме. Уже потому, что придет незримо, неслышимо, придет зловеще тихо, парализует миллионы людей.
Крайнгольц умолк. Молчал и Уорнер, озадаченный всем услышанным.
Через раскрытую калитку виднелась просторная, мирная долина. От виллы крутой скалистый спуск вел к темневшему внизу, среди сосен озеру, а за ним, на пологих склонах широкой долины, далеко, до холмистой линии горизонта были видны разбросанные домики ферм, между которыми вился причудливый серпантин дороги. Все было напоено неистовым солнцем, пропитано запахом трав, цветов и плачущей смолистыми слезами сосны. Все вокруг было погружено в глубокую, нерушимую тишину удушливого летнего дня.
— Вы говорите о страшных вещах, доктор. Неужели опасность действительно так велика? Неужели теперь…
— Нет, нет, Вилли, не теперь. — Сощурив глаза, Крайнгольц пристально смотрел на белеющую вдали ферму. — Нет, не теперь. Еще пока никому, насколько мне известно, не удалось применить это открытие. Его еще нельзя использовать как мощное оружие, но ведь и пушки когда-то стреляли на сотню шагов, а теперь орудия бьют на сотни километров. Вы понимаете меня?
— Я вас очень хорошо понимаю, доктор, — взволнованно ответил Уорнер. — Но что же делать?
— Не знаю. У меня уходит почва из-под ног — я не уверен, смогу ли закончить начатое. Если закончу — мир получит защиту, а если за это время… Видите ли, Уорнер, открытие могут использовать не только в агрессивных целях, но и для любых провокаций. Как это предотвратить? Не знаю. Вот разве только индикатор…
Крайнгольц отстегнул верхнюю крышку прибора, вынул зажатую в клеммах небольшую трубочку и, держа ее перед собой на слегка согнутой руке, показал Уорнеру.
— Вот основная часть индикатора. Берегите ее! — инженер ловко вложил трубочку на место, защелкнул крышку прибора и продолжал: — Прибор потребляет ничтожное количество энергии, снабжен микроэлементом и рассчитан на длительную работу. Он будет действовать в течение многих лет. Я дарю его вам, Вилли. Дарю на прощание, — Крайнгольц задумался. — Прогрессивные силы, борьба за мир… Я мало верю во все это, Вилли, но вы верите, и пусть этот прибор будет в ваших руках. Где бы вы не были, куда бы вас не занесла судьба — наблюдайте за ним. Наблюдайте постоянно, если увидите, что вот эта лампочка, — Крайнгольц показал на маленький, вделанный в боковую крышку плафончик, — начнет мигать, то знайте — в эфире тревожно. В эфире — электромагнитные волны, несущие людям бедствия, а может быть, и смерть.
Крайнгольц не прекратил работ и после отъезда Уорнера. Он знал, что каждый наступающий день может быть последним днем его пребывания в Пейл-Хоум, понимал всю безвыходность положения и вместе с тем лихорадочно продолжал свои опыты, хватаясь, как утопающий за соломинку, за каждую возможность поработать еще час, еще день и хотя бы на шаг приблизиться к разрешению задачи.
Дни проходили довольно бесплодно. Один, без помощников, не имея возможности приобретать необходимые материалы и оборудование, он мало успевал днем, но зато вечера и часть ночи были продуктивными.
Вечером, обслужив больных своего округа, приезжал Пауль Буш и закипала работа.