Эверс сел за письменный стол и задумался. Белые, пухлые пальцы, покрытые с тыльной стороны рыжеватыми волосиками, нервно выбивали дробь на полированной крышке стола.
- Прежде всего, Клифтон, надо сделать так, чтобы газеты не подняли никакого шума по поводу сегодняшней ночи в Пейл-Хоум. Вы успеете это сделать?
- О, конечно! Это все можно будет устроить, - обрадованно воскликнул Клифтон.
Эверс вынул из кармана записную книжку и набросал текст сообщения для газет. Прочитав написанное, он продиктовал текст Клифтону и обернулся к Форгену.
- Форген! Этот Том Келли, надеюсь, в ваших руках?
- Ну, конечно! - расплылся в самодовольной улыбке гангстер.
- Вы позаботьтесь о том, чтобы получить у него собственноручную записку с признанием в убийстве доктора Пауля Буша.
Физиономия Форгена потускнела.
- Сэр, я, право, не знаю…
- Вы меня хорошо поняли, Форген?
- Понял, сэр.
- То-то же! - Эверс поднялся, захлопнул книжку, и впервые за все время разговора в кабинете на его красиво очерченных, чуть припухших губах появилась улыбка. - Ну, а инженером Крайнгольцем я займусь сам.
Глава четвертая
«ЗАЩИТА 240»
1
В шесть часов утра к станции Волновой подошел пассажирский поезд. В шумной, торопливой толпе Титов пробирался к выходу. На пристанционной площади поток пассажиров редел, растекаясь по прилегающим улицам.
Титов внимательно осмотрел стоявшие у станции автомашины. Увидев на одной из них номер ХВ 15-40, он молча сел в машину, и она тотчас же тронулась с места.
Человек за рулем поздоровался с Титовым и спросил, куда он намерен ехать.
- Прежде всего, товарищ Кузнецов, мне надо повидаться с капитаном Бобровым и выяснить у него, чем я смогу быть ему полезен. Где сейчас капитан?
- Капитан в поселке. Он находит, что вам удобнее всего встретиться с ним на квартире.
- Ну, хорошо, там и поговорим обо всем. Как здесь у вас дела? Таинственное влияние Никитина на аппаратуру продолжается?
- Продолжается, Иван Алексеевич.
- Та-ак, интересно, - медленно произнес Титов. - А что представляет собой этот Никитин?
Кузнецов коротко, но исчерпывающе рассказал Титову все, что ему удалось узнать о Никитине.
Примерно за год до окончания войны, демобилизованный в связи с тяжелой контузией, Никитин поступил на работу в Центральный институт, затем его перевели в филиал, в Петровское. За эти годы он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Несколько замкнутый, молчаливый, он редко появляется среди молодежи. Однако это никого не удивляет - все знают, что Никитин все свободное от работы время учится. Благодаря настойчивости и умению работать он успешно справляется со сложными заданиями, посильными только квалифицированному инженеру, хотя и не имеет диплома. Никитин не чурается общественной работы, но и не является активистом. Неоднократно премировался, никогда не имел взысканий. Одинок. Особенно близких друзей не имеет.
- Вот, пожалуй, и все, что можно сказать о нем, - закончил Кузнецов. Как видите, нет ничего компрометирующего.
- Ну, что ж, тем лучше. Я везу с собой, товарищ Кузнецов, приборы типа наших 24-16, - похлопал Титов ладонью по солидному чемодану, оклеенному светло-коричневым дерматином. - Эти приборы несколько переконструированы. Думаю, они помогут нам разобраться во всем этом деле. Начнем сегодня же, и начать нужно, мне кажется, с квартиры Никитина.
- Обыск?
- Нет, что вы! - Титов задумался, соображая, как воспримут его предложение капитан Бобров и его сотрудники. - Обыск, по-моему, не нужен. Вы припоминаете, товарищ Кузнецов, при каких обстоятельствах мы с вами познакомились?
- Ну как же, Иван Алексеевич. - В косо поставленном зеркальце Титов увидел улыбку на лице Кузнецова. - Припоминаю. Кусок картона задал нам всем немало работы.
- Вот, вот. А вы помните, как разрешилось это запутанное дело?
- Еще бы! Ведь на приборы влиял этот чертов картон, на котором разравнивали листочки радиоактивного сплава. Иван Алексеевич! - Кузнецов притормозил машину и повернулся к Титову. - Вы думаете, что и в этом случае?..
- Уверен!
Кузнецов погнал машину быстрее, сосредоточенно вглядываясь в бегущее под колеса шоссе и молча продумывая предположение Титова.
- Вы здесь уже несколько дней, - прервал молчание Титов, - не так ли?
- Да, Иван Алексеевич, вторую неделю.
- Ну вот, значит, обстановку изучили. Скажите, есть возможность… Нет, впрочем, это будет сложно.
- Что именно?
- Снять комнату рядом с квартирой Никитина. Это облегчило бы нашу задачу.
- Это уже сделано, - удовлетворенно улыбнулся Кузнецов. - Капитан Бобров, как только приехал сюда, нанял комнату у хозяйки Никитина.
- Вот это чудесно! Молодец Петр Алексеевич! Как же ему это удалось?
- Сезон, Иван Алексеевич. Дачный сезон. Хозяйка переехала в летнюю кухню и с удовольствием пускает дачников. Никитин - ее постоянный жилец. Им она очень довольна. Не нахвалится: какой, говорит, симпатичный человек. Работящий, самостоятельный, не пьет и вежливый. По хозяйству много помогает. Старушка нам с капитаном доверительно рассказывала, что непременно хочет подыскать Никитину хорошую невесту.
- Заботливая старушка. Не подыскала еще?
- Нет, Иван Алексеевич. Но похоже, что Никитин уже сам нашел себе девушку.
- Вы с капитаном знаете ее?
- Это Белова, сотрудница спецлаборатории филиала.
Директор филиала института академик Зорин, которого предупредили о приезде Титова, появился у себя в кабинете раньше обычного.
Кабинет Зорина был одновременно и его личной лабораторией. Кроме обширного письменного стола, здесь стояло несколько лабораторных столов с аппаратурой и множество колб и штативов с пробирками. Южная и восточная стены были почти сплошь застеклены и заставлены легкими этажерками с аккуратно расставленными на них растениями.
Рабочий день еще не начинался. В помещениях института царила та особенная тишина, которая располагала к серьезным занятиям. Викентий Александрович углубился в дела.
Рядом с солидными книжными шкафами стоял сейф. Зорин встал из-за стола и нажал зеленую кнопку сейфа. Из средней его части выдвинулась маленькая полочка, туго обтянутая плотной бумажной лентой. Викентий Александрович расписался на ленте и отправил полочку в сейф. Послышалось ворчание, щелкание - и полочка с треском выдвинулась снова. Одновременно с этим в верхней части сейфа замигала красная лампочка и затрещал звонок.
Зорин недоуменно пожал плечами. Внимательно проверив подпись, он заметил, что расписался не совсем точно.
- Ну, что ты волнуешься? - искоса поглядел академик на мигавшую лампочку и поморщился от назойливого звонка. - Потише, потише, пожалуйста! Не шуми. Я сейчас сделаю все как следует.
Викентий Александрович написал свою фамилию четче и опять задвинул полочку в сейф.
Сейф удовлетворенно щелкнул своим металлическим нутром, и верхняя массивная дверца плавно растворилась.
- Ну, вот, так бы и давно, - добродушно пробурчал Зорин, - а то поднимаешь шум на весь корпус из-за какой-то едва заметной черточки! А впрочем, молодец. Молодец, конечно.
Викентий Александрович вынул объемистую папку с проектом Резниченко, бережно закрыл дверцу, подмигнул сейфу и направился к письменному столу.
Не меньше, чем история с Никитиным, его беспокоила судьба Резниченко.
Медленно, страницу за страницей просматривал он уже много раз читанную рукопись. Время от времени он делал на полях пометки и подолгу задумывался над отдельными местами. К сожалению, ничего! Ни одного мало-мальски существенного преимущества перед его проектом, который лег в основу «Защиты 240». Сергей выбрал неверный путь. Каски ничего не могут дать. Включить их в комплекс «Защиты 240»?.. Бессмысленно. Если бы хоть что-нибудь, хоть какая-нибудь новая деталь, делающая более совершенной «Защиту 240». Как бы это было хорошо! С какой радостью он поддержал бы проект Резниченко! А теперь?
Карандаш выскользнул из пальцев и покатился по полу. Зорин нагнулся за ним и вдруг почувствовал приступ тошноты. Голова отяжелела, закачалось кресло, потемнело в глазах.
Он до боли в пальцах сжал подлокотники и крепко сомкнул глаза. Головокружение понемногу проходило.
«Да-а, стар. Немного позже обычного лег в постель, немного раньше встал, поволновался, и вот, пожалуйста! Досадно! А ведь надо еще так много сделать».
Стало как-то тревожно - эта история с Никитиным, и вот сейчас с Сергеем.
«Да, старею! Ведь с тех пор только, как был построен первый прибор прошло…
Пожалуй, прибор старше Резниченко. Открытие сделано еще до его рождения. И уже несколько лет тому назад разработана «Защита 240».
С трудом поднятый с пола карандаш снова выпал из рук Зорина и покатился прочь от стола, а он и не заметил этого. Рука упала с подлокотника и бессильно висела так до тех пор, пока луч солнца не приласкал ее своим теплым прикосновением.
Зорин встрепенулся.
Солнце поднималось все выше и выше. Его лучи пронизывали зелень растений, и от них на страницы проекта ложились расплывчатые пятна - тени. Рассматривая их путаный красивый рисунок, Зорин вновь подумал о Резниченко.
Напрасно он перестал интересоваться растениями, биоксином, а мог бы сделать многое. Его остроумные и изящно поставленные опыты подтвердили, что биоксин, безусловно, можно использовать практически.
Несколько лет тому назад Резниченко с группой молодых ученых открыл биоксин - вещество, влияющее на развитие растений более интенсивно, чем все известные до сих пор стимуляторы роста.
Внедрение этого нового вещества в сельскохозяйственную практику открывало огромные перспективы. Вот Бродовский… Молодец Михаил Николаевич! Он понимает, чего можно достичь при помощи биоксина. Работает с ним настойчиво, с Душой. А ведь трудно ему - радиофизик.
А Резниченко теперь целиком захвачен продвижением своего проекта защиты от электромагнитной агрессии… Что это? Желание блеснуть? Желание крикнуть на весь мир: я, Резниченко, первый предложил защитные каски. Чуть ли не спаситель цивилизации. Эх, тяжело ему будет, а ведь сказать ему о существовании «Защиты 240» - нельзя.